Четыреста килознаков

— Простите, — она порозовела. — Евгения, я хотела спросить, чем вы занимаетесь. Если не секрет.

— Статьи пишу. Для журналов, для сайтов.

— Журналистка? Как интересно.

Рука Ника плотно легла мне на колено, словно говоря: все Ольги идут лесом, вот что интересует меня сейчас. И только это.

Ольга, значит? Ну и ладно. Вот она — та самая ложка дегтя, без которой ну никак, но я ее оперативно выковыряю и выброшу, чтобы не загадила всю бочку меда.

Все, проехали.

И тут время спохватилось. Мощный рывок — и год оказался у финишной черты. Шампанское лилось в бокалы, за елкой громко начали обратный отсчет.

«Пусть у нас будет ВСЁ», — загадала я под бой курантов.

Именно вот так — ВСЁ. Не расшифровывая.

Молодняк за елкой вопил, как бешеный. Обитатели нашего стола, вроде вполне солидные, не отставали. Все вокруг кричали «ура», обнимались и целовались так, словно весь год боялись, что следующий уже не наступит.

Поставив бокал на стол, Ник наклонился и поцеловал меня.

Глава 21

Если бы я осталась дома, уже легла бы спать. Здесь к двум часам все раскочегарилось не на шутку. Богемные дядечки собрали инструменты и исчезли, на смену живому звуку пришли колонки, из которых лилось что-то забойное, время от времени перемежаясь томными медляками.

Уже давно никто не сидел чинно за столами. Сначала молодежь и те, кто постарше, держались каждый своего берега елки, потом компании смешались, дядьки и тетьки за тридцать и за сорок отжигали так, что чертям в аду было жарко. Кто не танцевал, тот бродил по залу. Одни уходили, другие приходили, появлялись какие-то новые люди, что-то ели и пили, собирались группками, разговаривали. Пару раз я замечала издали Алену, она явно не скучала.

Мы с Ником сидели на табуретах у барной стойки и пили по маленькому глоточку вино из одного бокала — по очереди. Мимо прошла та самая брюнетка в голубом платье, назвавшая меня Ольгой.

— Как ты думаешь, — я подцепила носком ботильона низ брючины Ника, — она случайно оговорилась или решила подкусить?

— Я об этом не думаю, Женя, — он взял бокал и, допив вино, поставил на стойку. — И тебе не советую. Возможны оба варианта, но меня это мало волнует. Я дружу с ее мужем, а не с ней. Забей.

— Уже, — фыркнула я. — Меня ненавидели все друзья и родные бывшего мужа. Тоже считали, что я его увела у первой жены. Так что теперь иммунитет.

Подкатился лысо-пушистый шарик, попросил у Ника разрешения пригласить меня на танец.

— Жень, как твоя нога? — спросил тот.

— Не очень, — вздохнула я.

— Извини, Вань, у нас… травма.

— Сочувствую, — покачал головой Ваня и отошел.

Ник встал и подал мне руку.

— А как же травма? — уточнила я, прикидывая, как медленно нужно танцевать, чтобы не растерять сиськи.

Ник молча открыл дверь за стойкой и потащил меня по коридору к своему кабинету.

Я, конечно, не исключала такого развития событий, но…

А впрочем, пусть будет как будет. Чем плохо-то? Там вполне приличный диван.

Он открыл дверь, зажег свет, потом повернул в замке ключ. Я даже толком не поняла, как оказалась у Ника на коленях. Сняв с меня жакет, он спустил с плеч бретельки топа, грудь легла ему в ладони.

— Оху… охрененно, — губы обхватили сосок, язык, словно дразня, коснулся его, тонко и остро.

— Говори так, как хочешь, — я запустила пальцы ему в волосы. — Мне нравится.

— Хочу… тебя, — с судорожным выдохом, гортанно, низко, тем голосом, на который живот мгновенно отзывается тянущей теплой тяжестью.

Пробежав губами по шее, он впился в мои — совсем не так, как целовал раньше. С напором раздвигая их языком, обводя с внутренней стороны, уворачиваясь от моего языка. Это было похоже на то, как мы танцевали латину. Та война, в которой нет проигравших.

Боже, как же я его хотела! Буквально до боли, до звона в ушах, до прикушенных в кровь губ. Я скулила, прижималась к нему грудью, самым бесстыжим образом ерзала, втираясь в каменную твердость члена.

И все же, все же…

Что-то было не так. Чего-то не хватало. Какого-то крохотного штришка. Или, наоборот, что-то лишнее?

Слишком резко, грубо?

Нет. Я сейчас хотела именно так — жестко.

Ждала каких-то слов?

Нет. Сейчас они мне только помешали бы.

Или, может, триггер из юности — похожий и не слишком приятный эпизод, еще до Никиты?

Вообще нет.

Тогда что?!

Блядь, не знаю!!!

Ник нащупал молнию в боковом шве, потянул язычок, и тут в дверь постучали.

— Коль, ты здесь? — спросил пьяный голос. — Заяц приехал, тебя ищет.

— Твою мать! Надо было свет выключить, — процедил Ник сквозь зубы и крикнул: — Сейчас. А может, ну его на хер? — это он уже спросил у меня, когда шаги за дверью стихли.

— Иди, к тебе же приехали, — я натянула топ на плечи и старательно запаковала в него грудь.

— Подождешь?

— Нет, — заправив топ в брюки, надела жакет и пошла к двери.

— Жень!

Я молча повернула ключ и вышла в коридор. Одновременно хотелось заплакать, растерзать неведомого Зайца в клочья и расцеловать его в обе щеки. Потому что знала: все было бы… да, именно так, как он собирался сказать. Но наверняка осталось бы непонятное и от этого еще более неприятное послевкусие. Чего я точно не хотела. Может быть, потом, когда все будет по-другому, я пойму, что было не так сейчас. И уже по-настоящему поблагодарю этого Зайца, которого принесло так не вовремя. Или, наоборот, вовремя.

В темном углу Володя самозабвенно целовал какую-то мелкую девчонку в красном комбинезоне, ростом едва ему по плечо.

— Это Лера, — Ник догнал меня, когда я уже вышла в зал. — Вовкина девушка.

— Да? — я с трудом перевела дыхание. — И прям серьезно?

— Вроде как жениться собираются. Я не советовал брать пример с меня и впрягаться так рано, но кто ж родителей слушает. Подожди, я сейчас.

Он пошел обниматься с каким-то здоровенным мужиком, похожим на зайца не больше, чем я на балерину. Они смеялись, о чем-то говорили, один раз синхронно повернулись в мою сторону. Я опять сидела у стойки, злилась и умирала от желания выпить. Чего-нибудь покрепче. А если нет, то хотя бы кофе. Или просто воды.

В горле пересохло. Ну ясное дело. Потому что вся жидкая составляющая моего организма стекла в стринги, и это было страшно неприятно. А еще мерзко ныл низ живота.

А потом заиграла песня — я слышала ее раньше, но не знала ни названия, ни исполнителей. Искристый, высокий, легкий, как облако, женский голос — и бархатный мужской. Они вели диалог, сплетались, снова расходились — волшебно. Я не понимала ни слова — ну и не надо.

— Пойдем, — Ник обхватил меня за талию и снял с табурета. — Мы осторожно.