Чейзер (Chaser)

Канн сложил ладони домиком и теперь постукивал подушечками пальцев друг о друга. Этот жест то ли помогал сосредоточиться, то ли неосознанно выскакивал, когда стратег фокусировался на обдумывания деталей плана.

За столом сидели еще четверо: затянутый в кожаную куртку Декстер, не проронивший ни слова с того момента, как вошел в кабинет — приветствие не в счет; задумчивый Конрад, глядящий куда-то сквозь поверхность деревянного стола; хмурый Мак, который в эту ночь так и не смог уснуть, и аккуратно выбритый и причесанный Стивен. Доктора подключили к операции два дня назад.

Аарон оглядел коллег и вновь постучал кончиками пальцев друг о друга.

— Задача всем: сегодня прошерстить списки файлов с подходящими под озвученные условия гражданами и прислать мне отчеты. Выберем одного. Также обратите внимание на порог терпимости к боли, потому что когда Мак начнет процесс слежения, человек может выдать себя…

Лагерфельд поднял на Канна удивленный взгляд.

— А зачем нам шерстить базы?

— Как зачем?

Доктор пояснил:

— На этом Уровне есть один-единственный человек, практически нечувствительный к слежке, потому что в нем, точнее, в ней, течет кровь Мака. К тому же дизайнер трехмерных моделей. Вот ее кандидатуру и выдвигай Дрейку.

Аарон, ожидая встречных или дополнительных комментариев, по очереди осмотрел собравшихся за столом людей и остановился взглядом на Маке, который в этот момент пытался глазами-лазерами выжечь на докторе дыру.

— Стив, вообще мозгов нет?! Ты зачем подверг ее риску?

Он поймал его уже в коридоре. Довольно невежливо развернул к себе за плечо и кое-как сумел разжать кулаки — казалось, хотел заехать по физиономии без объяснений.

Лагерфельд не был бы хорошим врачом, если бы не умел хранить спокойствие в ситуациях, где пациенты проявляют агрессию. Остался прохладным и тут.

— А ты выключи эмоции, Мак, и включи наконец логику. Да, риск есть. Но сторонние лица, с которыми Комиссия заключает договор, получают некоторые поблажки или бонусы. Понимаешь, о чем речь?

— Пока нет.

Было видно, как Аллертон пытается спешно взвесить все «против» и неожиданно появившиеся «за», одновременно утихомиривая взметнувшуюся ранее злость.

— Вот и подумай. А как подумаешь, поймешь, что я куда более прав, чем тебе пока кажется.

Чувствуя себя укротителем тигров, оставившим за спиной невменяемого хищника, Лагерфельд развернулся и зашагал по коридору на выход.

* * *

Она ждала их весь день.

И дождалась.

Глазок показал позади двери человека в серебристой форме — черт бы их подрал! Сволочи! Все-таки пришли! Не зря она сегодня не могла ни есть, ни работать, ни сидеть на месте — худший кошмар со скоростью звука воплощался в жизнь.

Не открывать? Но куда, в окно? Балкон есть, но с него не спрыгнуть и к соседям не перебраться. Да и зачем? Все равно найдут…

Лайза чувствовала себя неврастеником: дрожали руки, дрожал подбородок, тряслись от страха мысли. Почему она не уехала прямо с утра в другой город, на другой Уровень, не залегла бегемотом на дно какого-нибудь мутного пруда? Но тогда Мак…

На штанах от потных ладоней остались следы. Звонок прозвучал во второй раз — резкий, отрывистый, нетерпеливый.

Придется открыть и встретиться лицом к лицу с еще одной ненавистной рожей, которая расскажет об очередном повороте судьбы. Наверняка повороте не туда…

Насколько сладким казался ночной разговор, настолько же страшной теперь расплата.

Едва ощущая конечности, Лайза шагнула к двери. Прикоснулась к замку, как бомбе с часовым механизмом, и отодвинула «язычок» в сторону …

— …и несмотря на то, что боец нашего отряда отрицательно отнесся к вашему возможному участию — не желал подвергать вас риску, — мы все-таки решили озвучить вам свое предложение. На время операции, если вы дадите согласие, ограничение с вашего общения будет снято — того требуют правила подготовки…

Мак стоял за плечом говорящего.

На нее не смотрел, уперся взглядом в висящий на стене ковер, а Лайза едва не прыгала от радости. Как щенок, объевшийся напичканной наркотой колбасы, как идиотка, которой только что объявили о выигрыше в лотерею джек-пота.

Нужно куда-то ехать? Прикинуться кем-то другим? Заучить роль и хорошо сыграть ее? Да она вызубрит исписанный бессвязной белибердой рулон туалетной бумаги, лишь бы провести время с ним — с драгоценным гостем, стоящим теперь у порога, — хотя бы несколько часов.

Хотя бы сутки вдвоем.

Чтобы обняться и не бояться, не оглядываться постоянно через плечо.

Они дадут нам пообщаться… они дадут пообщаться!

И хотя Мак никак не проявлял эмоций — стоял, подобно немому телохранителю за спиной сидящего в кресле представителя Комиссии, — Лайза чувствовала его радость. Да, страх тоже. Но все же и радость.

— За участие в операции вам положено вознаграждение в размере…

Она затаила дыхание: ей полагается вознаграждение? Правда? Они отплатят ей за участие?! Так к черту деньги! Это же… Это же настоящее везение! Она нужна им? Отлично! Значит, самый момент…

— Уважаемый. Я соглашусь быть частью вашего плана, но не за деньги.

Человек с вытянутым, как у таракана (почему-то Лайзе казалось, что у тараканов вытянутые лица), лицом вопросительно приподнял брови.

Спросил предельно холодно, без энтузиазма:

— Что именно вы хотите получить в обмен на помощь?

— Я хочу… — она запнулась, потому что едва могла в этот момент вдохнуть — так сильно разволновалась, — хочу, чтобы с меня и этого человека (кивок в сторону Мака) сняли запрет на общение. Совсем. Видите? Совсем немного…

Момент ва-банк.

Лайза перестала дышать.

Ей казалось, что колеса судьбы заскрипели, приостановили ход, чтобы, в зависимости от ответа, завращаться в другую сторону.

Пожалуйста, согласитесь! Согласитесь! СОГЛАСИТЕСЬ!!!

Они оба — и Мак, и Лайза — теперь, замерев, смотрели в разные стороны. Оба превратились в уши, в неподвижные объекты, в одеревеневшие статуи, способные неосторожным жестом, мыслью навсегда спугнуть удачу.

Слишком много тишины… невероятно длинна пауза и до коликов в животе неприятен ровный взгляд «тараканьих» глаз.

— Я… — Пауза. — … Должен посоветоваться.

Она почти запаниковала: сейчас он уедет, заберет с собой Мака, а потом вернется неизвестно когда, но представитель Комиссии, к ее облегчению и следом вновь хлынувшей тревоге, сделал предупреждающий жест рукой, попросил дать ему минуту тишины и закрыл глаза — установил связь с начальством прямо из ее квартиры.