Чик Боудри — техасский рейнджер

Боб Трейвис все еще сидел за своим столом, когда Боудри вошел и сел напротив. Эрланджер и Бонелли тоже были здесь, и Боудри поймал тяжелый, злобный взгляд Бонелли.

С непроницаемым лицом сероглазый человек смотрел на Боудри, оценивая его приход с осторожным вниманием.

— Вы хорошо начали свою работу, Боудри.

— Так вы меня знаете?

— Весь город знает. Все также знают, — он зажег спичку и поднес ее к сигарете, — зачем вы здесь.

— Не многие, кажется, хотят говорить об этом, — сказал Боудри.

Трейвис посмотрел в глаза Боудри.

— Значит, кто-то все-таки заговорил?

— Конечно. — Чик поднял колоду карт и перемешал их. — Всегда найдется кто-то, кто заговорит. — Его глаза остановились на Бонелли, который старался скрыть свой интерес.

— Понятно, — нерешительно сказал Трейвис.

Лицо Боудри ничего не выражало. Трейвис, думал он, опасный человек, наверное, поэтому Бонелли не трогал его.

В свою очередь Трейвис изучал Боудри и задавал себе вопрос, что делать дальше. Боудри был известен как твердый, безжалостный человек, но ходили слухи о его многочисленных добрых делах.

— Что вы собираетесь делать? — наконец спросил Трейвис.

— Задать несколько вопросов. Куда вы ездили в Техасе?

— На ранчо к северу от Пекоса.

— Но не в Пекос?

— Нет. Хотя я проезжал в миле от него.

— Вы ездили на своем сером?

— Ну да, на сером. А что? Что случилось?

— Я проследил этого серого от входной двери банка в Пекосе. Человек, который ехал на этой лошади, убил двоих во время ограбления банка.

Трейвис побледнел. Боудри медленно и осторожно достал из кармана рубашки телеграмму, в которой говорилось о Бэрке. Он передал ее собеседнику.

Трейвис взглянул на него.

— Здесь, — он показал на телеграмму, — все правда. Отсюда вы можете сделать вывод, какой у меня характер. Ни один Бэрк не грабил банков. Ни один Бэрк никогда не лгал. Я не заезжал в Пекос. Я не грабил банк. Я никогда не убивал в Техасе.

Бонелли все еще наблюдал за ними, но теперь он нетерпеливо хмурился. Джефф Эрланджер передвинулся к бару и стоял спиной к стойке, со стаканом в руке, наблюдая за Боудри.

— Трейвис, мне бы хотелось верить вам, но сегодня на улице вы разговаривали с Эми Чепин, и следы вашей лошади совпали со следами той, на которой ехал грабитель!

— Что? — Он наклонился вперед. — Да почему же вы раньше-то не сказали? Да, я ездил в Техас на серой, но не на этой. Сегодня я первый раз сел на нее, хотя она стояла в коралле за салуном уже месяца два.

Боудри вынул из кармана письмо, адресованное Уайли Мартину, которое нашли у банка после ограбления.

— Это письмо обронил убийца. Оно адресовано вам.

— Да, — согласился Трейвис, — это мое письмо. Но я не припомню, когда видел его в последний раз.

— Насчет лошадей в коррале… Кто-нибудь, кроме вас, ездил на них?

— Полгорода. У меня по меньшей мере дюжина голов. Мои ребята часто берут их, когда им требуется свежая лошадь, но точно так же — многие в городе, хотя я не представляю, чтобы кто-нибудь взял оттуда лошадь и поехал на ней в Техас!

Чик отодвинул стул.

— Пусть это вас не беспокоит, Трейвис, и оставьте эту телеграмму себе. В Техасе вас не разыскивают, а работу других я делать не намерен. Было несколько вопросов, которые мне хотелось прояснить. Теперь я знаю ответы.

Он встал и обежал глазами комнату.

Эрланджер стоял у бара, наблюдая за ним. Бонелли оставался за своим столом, но теперь он казался обеспокоенным. Затем дверь открылась, и вошел Джед Чепин. С ним был Баффало Бартон.

— Текс, — сказал Чепин, — мне надо поговорить с вами!

— Позже, — ответил Боудри, — сейчас у меня есть работа.

Бонелли что-то вынул из кармана, посмотрел в руку и бросил содержимое в рот.

— Бонелли, я техасский рейнджер. Я арестовываю вас за ограбление банка в Пекосе и убийство двух человек!

Бонелли поднялся.

— Это чепуха! Все улики показывают на Трейвиса! Или Мартина, если он хочет называть себя так! У вас нет ничего против меня!

— Вы ошибаетесь, Бонелли. У меня есть все что нужно, хотя вы изо всех сил пытались навести подозрение на Трейвиса и тем самым убрать единственного человека, которого боитесь. Вы ехали на одной из его лошадей, чтобы след привел к нему.

Бонелли пожал плечами с явным безразличием.

— Докажите! Мои люди присягнут, что я не выезжал за пределы штата, и у вас нет улик, которые связали бы меня с Техасом!

— Бонелли, несколько дней назад я обратил внимание на одну вашу привычку. Вы жуете семена, как индеец зуни. Вы и теперь их жуете. Вы жевали их сегодня вечером, когда я разговаривал с вами на улице, и вы жевали их в Пекосе, когда ждали возле банка. Это не часто встречающаяся привычка, Бонелли.

— Это не доказательство. Это совсем не доказательство!

— Этого для меня достаточно, чтобы попросить вас снять рубашку. В Пекосе в коралле вы помылись до пояса, и люди заметили татуировку у вас под сердцем. Это будет доказательством, Бонелли?

— Не грабил я никакого банка!

— Снимите рубашку и докажите. Если у вас нет татуировки, я не только извинюсь перед вами, но и поставлю выпивку всем присутствующим.

— Ладно! Я докажу, что вы не правы! — Его рука поднялась к пуговицам рубашки и тут же упала на рукоятку револьвера.

Оружие он выхватил быстро, потому что когда потянулся к пуговицам, рука его уже двигалась и была в нескольких дюймах от кобуры, но Боудри ожидал этого, и пламя из его револьвера прорезало воздух на мгновение быстрее.

Почти в эту же секунду Трейвис выстрелил над столом, кинув Эрланджера на стойку бара. Колени Джеффа подогнулись, и он упал, но Боудри смотрел на Бонелли.

Тот все еще стоял, его губы скривились в гримасе усмешки.

— Наверно, я для этого не гожусь… для этой самый игры. — Он осел на пол и упал лицом вниз.

Боудри перевернул его.

— Я знал, что это были вы, — сказал он. — Знал.

— Не жалеете?

— Жалею об одном — что вы повернули на своей тропе не в ту сторону.

— Да. — Бонелли смотрел вверх, в темноту, сгустившуюся у потолка. — Наверное, так. У меня было маленькое ранчо в Техасе. — Он хотел еще что-то сказать, но хотя его губы шевелились, слов не было слышно.