CHILDFREE

Вот я ищу в архиве нашего издательства информацию о пограничных лесных зонах на юге страны. Оказывается, таких участков три, каждый протяженностью две-три сотни километров. Раньше был и четвертый, но на его месте двенадцать лет назад построили спецгород детей. На то, чтобы узнать это, у меня ушел месяц. Архив литературы, напечатанной за все время существования издательства, невероятно огромный. Даже просто обойти его весь не хватит и дня. Можно воспользоваться электронным каталогом, но для этого нужен официальный запрос администратору – молчаливому старику Артуру Лонгу. Проблема в том, что такой запрос обязательно должен быть подписан начальником отдела, а его в данный момент у меня нет. Поэтому подписывать должен Стиви Лескот. Его удушающий взгляд я помню до сих пор. Есть и еще одна сложность: архив работает всего на два часа дольше, чем я. Есть ровно сто двадцать минут в день на поиск нужной книги, журнала или брошюры.

Вот рука ребенка снова опускается в ведерко с детальками, по-хозяйски перемешивает так, что стоит грохот, и достает еще одно событие. Внимательно разглядывает, выбирая, какой же стороной приладить к уже имеющимся. Пробует, прижимает, давит сильнее. Еще сильнее. Вроде держится.

Вот Элис подмигивает мне в корпоративном ресторане, где обедает весь персонал издательства. Она хочет сесть ко мне за столик, но ее кто-то отвлекает по очень важному вопросу. Вот через несколько дней она кладет мне руку на плечо утром в лифте. Перед тем как я выхожу, она шепотом желает хорошего дня. Вот Элис добавляется в рабочем мессенджере и зовет меня выпить кофе. Отвечаю, что у меня срочные дела. И даже не вру, ведь меня ждет архив.

Вот это огромное дитя устает от перебирания деталей поштучно и переворачивает ведерко. Цветные разномастные части конструктора разлетаются по полу, доставляя ребенку радость. Поиски нужной детальки продолжаются веселее.

Вот мы с Лин пытаемся отвлечься от ожидания приближающейся бури. Увы, безуспешно. Культурная программа только для тех, у кого есть деньги. То есть для прошедших процедуру CHILDFREE хотя бы раз. Парки, музеи, кинотеатры, бары, рестораны, кафе – цензура, высокие цены, маленький выбор. Из доступных нам развлечений – работа, из отдыха – уборка, приготовление еды и сон, из прогулок – походы в магазин за продуктами и дорога от дома до работы. Все наше окружение толкает к исполнению гражданского долга. Если бы я не любил мою маленькую Лин, то не боролся бы. Смог бы настоять на процедуре. Или просто сдал бы ее органам контроля. Вот я снова гоню мысли о соблазне. Снова, и снова, и снова. Счастье мое, я люблю тебя!

Вот глаза ребенка затейливо сверкнули, пухлые розовые щечки растянулись в еще беззубой улыбке. Он увидел маленький красный кубик, которого ему так не хватало. Вот он звонко смеется и хватает его своими пальчиками. Только ребенок знает, что в этой детальке такого особенного. Вот он подносит ее к глазам и внимательно разглядывает. Думает, какой же стороной приделать ее к уже имеющейся конструкции. В какую-то долю секунды его мозг решает засунуть эту детальку-событие в рот. Красный остроугольный кусок пластика застревает в горле огромного пупса. Он начинает задыхаться. Вместо криков только хрипы вырываются изо рта. Слезы текут по пунцовым пухлым щечкам.

Вот Стиви Лескот ловит меня возле кофейного аппарата в коридоре на редакторском этаже.

– Давай поговорим, как старые друзья? – Его умение располагать к себе людей завораживает. – Тебе нравится Элис?

– Она симпатичная и интересная…

– Я знаю, какая она! Расскажи мне, что она вызывает в тебе, когда появляется рядом? – все тот же ласковый настойчивый голос.

Не понимаю его игры. Не знаю правил. Не хочу попадать под давление.

– Она вызывает во мне животные инстинкты, мистер Лескот. А я хочу оставаться личностью. – Пробую использовать его же оружие, пока он снова не начал мучить меня взглядом.

Удивляется, но не злится. Хотя люди с такими коммуникативными навыками способны прятать любые эмоции.

– Ответ, достойный главного редактора, Генри. К слову, у Томаса все еще есть шанс избавиться от своей зависимости. По крайней мере, так говорят врачи. Это значит, что я не могу его уволить. И не могу отдать эту должность кому-то другому. Советую тебе поспешить.

Вот я снова спешу как могу. Каждый вечер после рабочего дня спускаюсь в архив, чтобы успеть хоть что-то найти полезного. Раздел с книгами по медицине бесконечный. А мне нужна в лучшем случае одна полка, в худшем – всего пара книг по акушерству. Раньше я терпеть не мог редактировать учебные, деловые или пропагандистские тексты. Постоянно задавался вопросом, зачем нашему издательству такие заказы. Сейчас я счастлив, что разносторонность моих коллег дарит мне и Лин надежду.

Вот чьи-то быстрые шаги приближаются к тихо хрипящему телу ребенка. Тонкие пальцы разжимают посиневшие губы и вливают туда воду из пластикового одноразового стаканчика. Часть проливается мимо. Эти же пальцы крепко сжимаются вокруг пухлых детских щиколоток и тянут их вверх. Ребенок повисает вниз головой. Вот сильные женские руки трясут огромного ребенка вверх и вниз, раскачивают почти бездыханное тело. Что это? Кашель? Он кашляет! Вот из его рта вырывается вода. Еще. И еще. Жидкость выталкивает красный пластиковый кубик. Ребенок продолжает кашлять, но уже тише. Вот его дыхание восстанавливается. Он жив и снова может собирать бесполезные детальки-события моей жизни в только ему понятную скульптуру.

***

Коробка нашей маленькой кухни давит отсутствием окна. Из-за этого помещение пропитывается плотным слоем запахов еды. Окно есть только в жилой комнатушке – единственная возможность дышать. О сквозняке не может идти и речи. Все, что здесь происходит, здесь и остается. Хочешь большего? Конечно же, CHILDFREE!

Переваривая усталость и тщательно пережевывая овощной суп, медленно растворяюсь в своих мыслях. Ежедневная реальность крадет часы из моей жизни. При каждой возможности бегу в себя.

– Генри, ты меня слышишь?

– Что? – Приходится вернуться в реальный мир, где Лин стоит рядом, положа руку мне на плечо. – Извини, малыш, задумался.

– Я больше не могу появляться в институте. Уже шестой месяц, Хэнк, – она знает, что я не люблю сокращенные формы своего имени типа «Хэнк» или «Гарри», поэтому называет меня так, только когда злится или хочет привлечь мое внимание. – Все эти бесформенные кофты с капюшоном больше не скрывают живот.

Ее ладонь срывается с моего плеча и медленно гладит заметно округлившуюся выпуклость. Я его отчетливо вижу! Но он же не мог появиться за пару минут! Всего несколько дней назад его не было. Или недель. Или месяцев…

– Если буду и дальше носить такую одежду, все скоро поймут, что под ней. – Лин вглядывается в глаза, пытаясь увидеть там шевеление мысли, и я стараюсь изо всех сил. – Без уважительной причины пропускать учебу не могу. Ты же знаешь, служба контроля внимательно следит за посещаемостью. Особенно на последних курсах. Мне нужна серьезная причина, Генри.

– Я… – А что я могу в этой ситуации предложить? – Да, я понимаю…

– Возможно, больничный. Что-то вроде перелома ноги или позвоночника. И ты должен будешь отнести его на мою кафедру. Если повезет, они ничего не заподозрят.

Вакуум. Тишина резонирует от стен. Зачем мы сами себе придумываем эту проблему?! Можно же просто родить. Любовь делает счастливыми? Ни хера подобного! Любовь прибавляет неприятностей.

– Извини, малыш, может быть, я слишком устал. – Пальцами растираю виски. – Не понимаю, как мы сделаем тебе такой больничный.

– У меня не так много знакомых, как у тебя. А друзей нет вообще…

Да, проблема в том, что сейчас друзья существуют только в книжках, которые я иногда редактирую. В литературе, основанной на нереальных событиях. Друзья – это больная фантазия романтиков.