Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Ночью Тэмуджин с ужасом узнал, что Тоорил ушел со своим войском. По слухам, будто приходил Джамуха и сообщил Тоорилу (ложно) о том, что Тэмуджин заключил союз с найманами и намерен его покинуть {283} . Тоорил думал, что принес в жертву Тэмуджина, но наутро Коксу-Сабрак напал не на монголов, а на Тоорила и сокрушил его на перевале в Хангае. Нилха (Сэнгум), сын Тоорила, потерял жену, детей, телохранителя; по меньшей мере, половина кереитской армии была уничтожена или полонена; найманы захватили множество скота и другой поживы {284} .

283

RT i pp. 177–178; SHO pp. 132–133; SHR pp. 80–81.

284

RT i p. 64; Barthold, Turkestan p. 362; Pelliot & Hambis, Campagnes рр. 333–334.

Нилха просил отца отомстить. Тоорил обратился к Джамухе, который, как и следовало ожидать, уклонился. Тогда Тоорил призвал на помощь Тэмуджина, которого фактически приговорил к смерти, бросив на произвол судьбы в Хангае. Тэмуджин согласился, как может показаться, проявив великодушие, но в действительности, взвесив все возможные последствия и поняв, что уничтожение кереитов возвысит могущество найманов. Он отправил свои лучшие войска, которыми командовали его лучшие полководцы: Боорчу, Борохул, восходящее светило Мухали, Чилаун и Хасар, брат Тэмуджина {285} . Армия Тэмуджина подошла вовремя. Монголы появились в тот момент, когда Нилха терпел второе поражение, и спасли его от окончательного разгрома. Найманов сначала оттеснили, а потом и полностью выдворили с территории кереитов. Воины Тэмуджина помогли вернуть большую часть угнанного скота, а венчала экспедицию победа Хасара в сражении с отступавшим врагом {286} .

285

SHO p. 134; SHR p. 82.

286

RT i pp. 178–179; Krause, Cingis Han р. 17.

На этот раз Тоорил даже не скрывал своей благодарности. На военном совещании Тэмуджин и Тоорил приняли решение покончить с остатками меркитов и расправиться с тайджиутами, создававшими главную угрозу в степях и странным образом сотрудничавшими с Джамухой. Какие-либо сомнения улетучились, когда лазутчики Тэмуджина донесли, что тайджиут Анху Хухучу заключил альянс меркитов и тайджиутов. В 1200 году Тэмуджин нанес тяжелое поражение объединенным силам коалиции на берегах реки Онон, полонив тысячи женщин и детей, но победа была не столь убедительной и полной, как этого хотелось бы хану. Среди пленников оказался и его давний враг Таргутай, жирный и обрюзгший старик, надеявшийся на амнистию. Но его вместе с другими знатными тайджиутами казнили. Старика разрубил надвое Чилаун, один из самых славных воинов Тэмуджина. Анху Хухучу сбежал {287} .

287

RT i рр. 179–180; SHC pp. 76–78; Mostaert, Sur quelques passages p. 69; d’Ohsson, Histoire i p. 60.

Атмосферу триумфа омрачил очередной разлад среди кереитов. Тоорилу пришлось вновь отправляться в странствия, когда его сверг Джаха-Гамбу, которого Тэмуджин с таким трудом вернул к нормальной жизни. Похоже, Джаха-Гамбу испытывал недовольство дружбой брата с Тэмуджином и своей ролью мелкой сошки при нем и строил козни за его спиной. Найманы воспользовались возможностью отомстить за унижения 1199 года и с готовностью оказали содействие. На этот раз Тоорил скрылся в Маньчжурии и скитался там столь же бедственно, как прежде в Си Ся и Каракитае {288} .

288

RT i pp. 165, 175, 180–181; SHO pp. 126–128; SHR рр. 73–75; SHC pp. 80–81.

Враги Тэмуджина активизировались. Для всех было ясно, что он стремится к верховной власти в Монголии. Старая родовая аристократия, обеспокоенная амбициями Тэмуджина и тем, как он разрушает традиционный образ жизни в степях, начала действовать решительно и споро. На реке Аргунь собралась представительная конференция. Делегаты посовещались, сняли разногласия, перебрались по реке к устью Гана и там на мысе избрали Джамуху гурханом – верховным правителем или «всенародным ханом» – принеся ему торжественную клятву верности. Титул гурхана был специально предназначен для того, чтобы оскорбить Тэмуджина. Подчеркивалось, что именно этот титул означает высшую степень верховной власти, в то время как титул хана определяет положение человека в роду.

Самым важным в этом событии было то, что впервые произошло соединение различных кочевых племен, доселе враждовавших между собой. Помимо Джамухи и джайджиратов, на конференции были представлены пятнадцать племен, в том числе ойраты, унгираты, меркиты, икересы, салджиуты, хатагины, хораласы, а также три фракции тайджиутов, три основных клана татар и две группировки разделенного найманского ханства {289} . Впервые трехстороннее соперничество между Джамухой, Тэмуджином и Тоорилом могло трансформироваться из межплеменной борьбы в нечто более серьезное – монгольскую гражданскую войну. Другой важной особенностью этой конфедерации было то, что она отражала попытку олигархии дать последний бой, и с этой точки зрения ее можно рассматривать как проявление классовой войны {290} . Те, кто избирал Джамуху, хотели сохранить старые ценности, старые привилегии и иерархию титулов, старый образ жизни. Электоры, собравшиеся на реке Аргунь, верили в необходимость почитания «естественного» властителя, те же, кто ценил осознанную преданность, свободу и самостоятельность, поддерживали Тэмуджина, и многие из них были молодыми людьми, ожесточившимися и недовольными своей подневольностью старейшинам, родовым и клановым вождям. Ход истории явно благоволил Тэмуджину, старая клановая система отмирала, и историческое соревнование выигрывала меритократия.

289

RT i p. 182; SHC p. 68; Pelliot, Notes sur Marco Polo i pp. 225–226; Pelliot & Hambis, Campagnes pp. 248–249.

290

Gumilev, Imaginary Kingdom p. 150.

Безусловно, неудовлетворенность была многосторонняя. И в окружении Тэмуджина некоторые его сподвижники, как, например, Алтан, Хучар и Хасар, втайне не разделяли устремлений хана борджигинов и поддерживали коалицию Джамухи {291} . В целом же от неудовлетворенности соплеменников Тэмуджин больше выигрывал, а не проигрывал. Многие из тех, кто формально обязывался исполнять повеления вождей, выступавших против Тэмуджина, саботировали их решения, в результате ему становились известными «секретные» военные планы коалиции. Известны, по крайней мере, три эпизода с утечкой секретных сведений. В одном случае их передал агент, посланный на конференцию; в другой раз «шпионом» стал воин в племени хоралас, недовольный своим предводителем. В третьем эпизоде тайны коалиции выдал давний знакомый Тэмуджина, его тесть Дай-сечен {292} . Унгираты, несмотря на древние связи с борджигинами, выступили против Тэмуджина. Дай-сечену пришлось делать трудный выбор между клановой солидарностью и ответственностью сродственника. Он избрал верность родственным узам и перешел на сторону борджигинов вместе с сыновьями. Тэмуджин позднее выговаривал Дай-сечену за долгие раздумья, но патриарх ответил, что ждал подходящего момента, иначе вся его семья была бы истреблена. Люди Тэмуджина уже случайно убили мужа его дочери, приняв его за тайджиута. Он добавил еще, что унгираты перешли к Джамухе только после налета и разграбления их кочевья (совершенного Хасаром, братом Тэмуджина) {293} .

291

Ratchnevsky, Genghis Khan pp. 38–39.

292

RT i p. 182; SHO p. 115; SHR pp. 62–63. As Lattimore says about Sorqan Shira’s similar circumspection: ‘It required nerve and good timing to elude the obligations of collective responsibility imposd by the institution of the subordinate tribe’ (Lattimore, ‘Chingis Khan and the Mongol Conquests,’ Scientific American 209 (1963) pp. 55–68 (at p. 60)).

293

SHC pp. 73–74; SHO pp. 120–121; SHR pp. 67–68. One version of this explanation has it that the Ongirrad had originally decided to submit to Temujin but that, on their way to him, they were mistaken for the enemy and attacked by Kereit under Jochi Qasar. Enraged by their treatment, they joined Jamuga instead. (Martin, Rise of Chingis Khan pp. 72–73).

Узнав о замыслах коалиции нанести внезапный удар, Тэмуджин срочно попросил Тоорила прийти на помощь со всеми имеющимися силами. Джамуха тем временем задумал напасть на Тэмуджина до подхода войск Тоорила и в спешке совершил непростительную ошибку. Он не стал ждать, когда соберутся воинства союзников, и, желая, чтобы лавры победы достались только ему одному, сразу же двинулся навстречу Тэмуджину со своей армией, дополненной тайджиутами, уцелевшими в сражении прошлого года. Тэмуджин решил перехватить его на полпути к реке Онон {294} . Он расставил войска на удобных для битвы позициях, отдав приказ не заниматься грабежом во время сражения: поживиться вволю они смогут и после победы. Надо ли говорить, сколько неудовольствия и ворчания вызвало это повеление при науськивании вероломной троицы в составе Алтана, Хучара и Даритая.

294

Rachewiltz, Commentary locates the site of the battle at 48° N11° E, between the Onon and Kerulen.

Когда воинство Джамухи приблизилось на расстояние видимости армии противника, он приказал магам вызвать бурю и направить ее против Тэмуджина. Они повиновались – погрузили в воду «камень дождя» – безоар, конкремент, который обычно находят в пищеварительном тракте жвачных животных {295} . Магия подействовала, но не так, как надо. Поднялась буря, настоящая пурга, но порывы ветра понесли снег не в сторону Тэмуджина, а в лица Джамухи и его людей, провоцируя хаос и панику. Вдобавок, на поле боя появился и Тоорил с подкреплениями. Джамуха потерпел сокрушительное поражение. Найманы, ойраты, меркиты и тайджиуты позорно бежали. Победители погнались за беглецами. Тоорил начал преследовать Джамуху, Тэмуджин – тайджиутов: для него мщение всегда было важнее политической целесообразности {296} .

295

Pelliot, Notes sur Marco Polo i pp. 424–425; Pelliot in T’oung Pao 13 (1912) pp. 436–438.

296

For descriptions of the battle see RT i pp. 85, 183; ii p. 43; SHO p. 117; SHR p. 64; Grousset, Empire p. 201; Gumilev, Imaginary Kingdom pp. 155–156; Whiting, Military History p. 367.

Затем последовал еще один разгром тайджиутов, завершивший долгую и кровопролитную битву у реки Онон, в которой побежденные чуть было не захватили в плен триумфатора-полководца. Тэмуджина тяжело ранили в шею стрелой с ядом. В дальневосточных войнах той эпохи стандартно применялись стрелы, начиненные ядом гадюк и преднамеренно зазубренные для того, чтобы продлить действие яда {297} . Обычно воины, раненные ядовитыми стрелами, высасывали яд из раны дочиста и после этого пили молоко. Но ранение Тэмуджина было очень серьезное, стрела пробила шейную артерию, и хан, потеряв сознание, мог в любой момент умереть. От смерти его спас Джэлмэ. Он не мог остановить кровотечение и лишь отсасывал кровь, сплевывая ее на землю. Временами кровь текла столь обильно, что ему приходилось ее глотать. Подсчитано, что он проглотил по меньшей мере четыре пинты ханской крови.

297

For Jamuga’s use of these arrows see SHO pp. 87–88; SHR pp. 37–38.

Тем временем тайджиуты мобилизовались и начали теснить своего деморализованного врага. Исход битвы решила собранность и дисциплинированность монголов [28] . Когда около полуночи Тэмуджин пришел в себя, он попросил молока. Нигде поблизости молока не нашлось. И тогда хану снова помог сметливый и отважный Джэлмэ. Он разделся, оставшись в одних штанах, и проник в соседний лагерь тайджиутов, выдав себя за беженца из разгромленного отряда Джамухи. Там Джэлмэ отыскал рог с молоком, вернулся с ним в свой стан и напоил хана {298} .

28

Так у автора. Тайджиуты – тоже монголы. – Прим. пер.

298

SHO pp. 118–119; SHR pp. 65–67; d’Ohsson, Histoire i p. 63.