Чингисхан

В 1210 году Кучлук завязал тайные отношения с шахом Хорезма, соседней империи. Вскоре после этого его новый союзник Мохаммед захватил часть территории Каракитаев, но вынужден был отступить, столкнувшись с контрнаступлением, угрожавшим Самарканду. В это же время Кучлук восстал против своего тестя. Во главе своих сторонников он вошел в Фергану, взял Узкенд и двинулся к столице Каракитаев, Балазагхуну. Гурхан немедленно принял меры против зятя, но на Хорезмском фронте был вынужден отступить. Одновременно в столице вспыхнуло восстание тюрков против властителей Каракитаев. Воспользовавшись смутой, Кучлук в 1211 году захватил власть, поместил своего тестя под домашний арест, делая вид, что по-прежнему признает его гурханом. Впрочем, кажется, со стариком обращались с должным почтением до самой его смерти (в 1223 году).

Но захватчик Каракитаев, бывший кочевник, не сумел завоевать уважения у оседлых тюрков, составлявших большую часть населения его новой империи. Его политические просчеты и организованные им религиозные преследования вызвали волнения. Христианин-несторианец Кучлук в самом деле хотел заставить мусульман городов Хотана и Кашгара отречься от своей веры и принять несторианство или буддизм, который, кажется, был религией его жены. Имам Хотана был распят на двери школы, в которой изучали коран.

Какое-то время спустя по приказу Кучлука был убит царь Кульджи, признавший себя вассалом Чингисхана. И тогда на его пути встал Чингисхан. Вдова и сын принца Кульджи оказали сопротивление узурпатору, затем обратились за помощью к хану. Тот воспользовался случаем: у него появилась возможность избавиться от несносного Кучлука, придя на помощь дружески настроенному к нему царству.

Чингисхан послал своего полководца Джэбэ, чтобы спасти вдову и сироту. Итак, монгольский вождь отправился по направлению к Памирскому плато, миновал горы Неба (Тянь-Шань) и подошел к Кульдже. Кучлук тем временем бежал в Кашгар, южнее, оставив часть своих территорий, принявших монголов Джэбэ как настоящих освободителей.

Джэбэ, в противоположность обычному поведению монголов по отношению к оседлым народам, потребовал строжайшего соблюдения неприкосновенности людей и их имущества и повсюду встречал восторженный прием населения. Вскоре Кучлук был настигнут людьми Джэбэ и убит в предгорьях Памира. Его последние сторонники были сметены монголами, которые в течение нескольких недель заняли всю Каракитайскую империю. В 1218 году весь Восточный Туркестан был подчинен Чингисхану.

Вызвали ли успехи Джэбэ зависть Чингисхана, как думали многие? Или его встревожила предполагаемая независимость талантливого полководца, прославившегося своими победами на склонах Памира? Он отправил ему письмо, в котором советовал не поддаваться гордости, погубившей tayang’а найманов, а затем его сына Кучлука. Но Джэбэ продемонстрировал свою глубочайшую верность: он отправил в императорский лагерь тысячу коней, все — с белой звездой на лбу, — похожих на того, которого много лет тому назад он убил одной-единственной стрелой, когда Чингисхан готовился на нем броситься в бой. Эпизод, конечно, значительно приукрашен, но он еще раз подчеркивает подозрительность Чингисхана и его ревнивое стремление к безраздельной, абсолютной власти. Но далекий от мысли создать свое собственное царство полководец хана только что завоевал для него целую империю у подножия Крыши Мира.

УБИЙСТВО ПОСЛА

Аннексия Каракитайской империи создала для монголов Чингисхана возможность прямого контакта с исламским миром, о котором они прежде получали сведения только благодаря купцам, водившим караваны, ремесленникам или дипломатам.

Западным соседом Каракитайской империи был Хорезм. Это государство возникло из маленького Хорезмийского царства, еще в древности отделившегося от Персии. Ограниченное на востоке нижней Амударьей и Памиром, Аральским морем на севере и Хазарским (Каспийским) на западе, Хорезм в те времена охватывал северо-восточный Иран, большую часть современного Афганистана и часть нынешних Туркменистана, Узбекистана, Таджикистана, Киргизстана и Казахстана. В 1212 году в результате государственного переворота в Самарканде к власти пришел шах Мохаммед. Незначительный инцидент вскоре станет причиной конфликта, гибельного для Хорезма.

Пришедший из Самарканда караван верблюдов доставил к ханскому двору тюки хлопчатых и шелковых тканей, высоко ценимых кочевниками, не занимавшимися ткачеством, и торговцы запросили за них непомерную цену. Уязвленный их непорядочностью, хан показал погонщикам верблюдов китайские ткани лучшего качества, дав им понять, что в степи тоже есть знатоки; справедливости ради он приказал конфисковать тюки самого неуступчивого купца из Самарканда. Остальные, напуганные, предпочли предложить свои товары по цене, которую назначит сам хан. Но он с высокомерной расточительностью щедро заплатил всему каравану, вернул конфискованные ткани и просил торговцев быть его гостями.

Вскоре после этого Чингисхан решил отправить шаху Хорезма роскошный подарок: изделия из нефрита, слоновой кости, слитки золота и штуки войлока из белоснежной верблюжьей шерсти. Караван сопровождали триста человек; среди них было несколько знатных монголов и трое людей из Бухары и Отрара, они везли довольно двусмысленное послание:

«Я знаю о твоем могуществе и просторах твоей империи. Я испытываю величайшее желание жить с тобой в мире. Я буду относиться к тебе как к сыну. С твоей же стороны, ты не можешь не знать, что я завоевал северный Китай и покорил все племена Севера. Ты знаешь, что моя страна — это муравейник воинов, серебряные копи и что мне нет нужды желать других владений. Мы одинаково заинтересованы в том, чтобы развивать торговлю между нашими подданными».

Эти слова вызвали недоверие Мохаммеда, который ограничился тем, что отправил эмиссаров хана, не дав им никакого ответа. Это был почти незамаскированный категорический отказ. Однако Чингисхан возобновляет свои предложения. В 1218 году он посылает второй караван — полторы тысячи верблюдов, цифра, которая кажется преувеличенной, так как эти животные были редкостью в Монголии до завоевания Среднего Востока. Животные перевозили тюки бобровых и собольих мехов; их сопровождали мусульманские купцы. Караван возглавлял официальный представитель монгольского Двора, некий У куна.

Караван прошел степи и пески Шелкового пути и достиг пограничного города Отрара. Там правитель города вследствие мало известных обстоятельств казнил сто погонщиков верблюдов и конфисковал товары. Что касается посла Чингисхана, его официальная должность не послужила ему защитой, так как он тоже был убит хорезмийцами.

Известие об убийстве дошло до Монголии через несколько недель. Узнав о нем, хан заплакал. Последовал ли он советам Елюй Чу-Цая, попытавшись установить добрососедские отношения с Хорезмом, чтобы развивать обмен? Вполне возможно. Во всяком случае предательство хорезмийцев не могло остаться безнаказанным. Долгом хана перед самим собой было ответить на это лично.

Повторив ритуал, который он исполнил перед началом Китайской войны, хан поехал, чтобы помолиться Тенгри, призывая Вечное Небо оказать ему свое божественное покровительство. Затем, сделав последнюю попытку примирения, хан отправил к Мохаммеду посла. Но эмиссар хана, мусульманин, был казнен, а его люди отосланы ко Двору Чингисхана с наголо выбритыми головами — в знак унижения. Кроме того, правитель пограничного города Отрара, виновный в убийстве торговцев из каравана, не был смещен с должности, а, напротив, получил подтверждение своих полномочий. С этой минуты дипломатия была отставлена. Чингисхан решил «вести политику другими методами». Лучшим аргументом его политики, который до сих пор действовал безотказно, была его кавалерия.

Сведения о происхождении конфликта у авторов арабских и персидских хроник достаточно противоречивы. Джувейни и Нессави дают понять, что инцидент в Отраре был результатом личной инициативы правителя города, которого шах просто не выдал. Но Ибн аль-Асир возлагает прямую ответственность на шаха Мохаммеда.

ЗАВОЕВАНИЕ ЗАПАДА

В течение лета 1219 года генеральный штаб Чингисхана собрал десятки тысяч всадников-кочевников. По сведениям монголоведа Бартольда, хан собрал один или два тука (tuq), то есть от 150 000 до 200 000 кавалеристов, прошедших прекрасную школу войны с Китаем; среди них было много опытных воинов, назначенных на командные должности. Он мобилизовал по крайней мере на 50 000 человек больше, чем для завоевания Китая; это означало, что в монгольской армии становилось все больше наемников-тюрков.