Чистилище. Трудовик

Первую сотню метров идти было тяжело, и даже нарастающая тревожность напарницы не могла повлиять на меня. К счастью, купленные зелья сделали своё дело, и постепенно боль в груди начала уходить. Спутницы, как могли, поддерживали меня, даже попытались взять себе мой вещмешок. Пришлось пояснить им, что я двигаюсь медленно не потому, что мне тяжело, а потому что не могу дышать полной грудью. Значительно ускорились мы тогда, когда далеко позади послышался гул. Я хорошо запомнил тот разговор с работягой, на первом нашем перекрёстке. Сложить дважды два было несложно, а серая туча позади, на самой границе видимости, подтвердила мои догадки.

— Дамы, — обратился я к спутницам, — плевать на тварей, похоже, этот коридор схлопывается. Жмём изо всех сил, чтобы успеть к перекрёстку до того, как нас раздавит. Не хотелось бы попасть в какой-нибудь мир вроде Тьмы, или ещё чего похуже.

И мы побежали. Сначала грузно, тяжело, затем постепенно набрали темп и уже не сбавляли его. Три шага — вдох, два шага — выдох. Шире шаг, отстающего поддержать, назад не оглядываться. Слева, вдоль кромки леса, бежит рыжий гориллоид? Да и пусть бежит, ему сейчас не до людишек, он тоже пытается спастись от безумной стихии, сминающей само пространство.

Позади послышался топот, и я всё же решил оглянуться. Твою-то мать! Откуда столько псин появилось? Стая голов в двадцать, и все стремительно нагоняют нас. Эти твари могут и покусать, чисто из злости, потому как мы частично перекрываем дорогу.

— Правее! Прижимаемся к правой обочине. В колонну по одному! Дарья бежит первой! — моя команда, рубленая на части из-за потребности часто дышать, прозвучала смешно, но спутницы поняли. Пристроившись позади, я на бегу извлёк из ножен боевой серп, приготовившись отбиваться от гончих. Мои приготовления оказались весьма кстати.

Первые три псины пробежали мимо, лишь скосив на нас свои кроваво-красные глаза. А вот четвёртая попыталась ухватить меня за предплечье. Я отмахнулся от твари, и весьма удачно — остриё серпа располосовало бок зверя до самых рёбер. Гончая, жалобно взвизгнув, тут же отстала. Теперь не уйдёт точно.

Ещё трижды мне пришлось отгонять псин, прежде чем они вырвались вперёд, оставив позади двух сильно раненых товарок. А ещё мы обогнали рыжего примата, который быстро начал сдавать. Похоже, с выносливостью у этой обезьяны были большие проблемы. Мы пока держались.

Неясный шум за спиной перешёл в отчётливо слышимый грохот сталкивающихся валунов, который с каждой минутой нарастал. Бросив за спину очередной взгляд, я выругался про себя. Твою ж мать, успеем ли? За нами, метрах в пятистах, все пространство было затянуто пылью, которая стремительно неслась вперёд, сокращая между нами дистанцию. Метров четыреста у нас есть форы, а потом из наших тушек сделают фарш.

— Поднажмём! — заорал я. — Живее!

Если мы и ускорились, то совсем немного, потому что шум за спиной продолжал нарастать. Оглядываться я больше не стал, сосредоточившись лишь на двух вещах: беге и контроле за спутницами.

На перекрёсток выскочили, когда нас уже окружала пыль. Считай, успели в последние секунды. А так, совершенно не видя друг друга, мы продолжали бежать, пока на полной скорости не врезались в какую-то преграду. И если дамы отделались лёгким ушибом, то я от души приложился плечом, разбередив ещё не зажившую до конца грудь. Охнув, опустился на корточки, придерживаясь рукой за внезапно появившуюся преграду. Даже сейчас, когда тело всё трясёт от недавней нагрузки, а желание вдохнуть полной грудью борется с сильной болью, я был рад. Мы успели.

— Пётр, тебе плохо? — Похоже, сегодня день такой, подобную фразу слышу от Дарьи уже в третий раз. Не имея возможности нормально ответить, поднял в знак согласия правую руку, сжатую в кулак, и кивнул для верности. Чёрт, как же неприятно, когда не можешь контролировать ситуацию. Стоило так подумать, как тут же всплыли давние воспоминания. То же чувство беспомощности. Тело, прихваченное к стволу дерева широкими ремнями. Костёр, и кричащие от боли и ужаса жена и дочь.

Погасив рвущееся из горла рычание, я медленно поднялся на ноги, только сейчас отметив, что продолжаю держать в левой руке оружие. Криво улыбнувшись, вернул серп в ножны и только теперь осмотрел преграду, остановившую нас. Хм, а ведь это натуральный частокол, причём сделанный качественно. Между брёвен нет ни единой щели.

— Ты смотри, новенькие! — раздался откуда-то сверху басовитый мужской голос. — Эй, вы откуда здесь появились, убогие?

— Ветром принесло! — со злостью в голосе ответила Зоя. — Где у вас тут вход?

— Ишь какая бойкая! — это уже второй голос, прокуренный, с хрипотцой. Обычно так говорят старики. — Топайте вправо, там будет калитка, хе-хе. И готовьте плату за вход.

Я наконец смог рассмотреть говоривших. Две головы выглядывали из-за края частокола. Мда… Оба заросшие, лица грязные, словно месяц воды не видели. Впрочем, мы сейчас выглядим еще хуже. Ничего, отмоемся, главное, попасть внутрь. Похоже, местные смогли обнести перекрёсток оградой и ютятся теперь за ней. Вот только в зоне безопасности долго находиться не получится, дорого это. Ладно, сейчас разузнаем, чем местные живут, потом выводы будем делать.

Калитка и правда нашлась. Невысокая, метра полтора и сантиметров шестьдесят шириной. Я в эту дверцу протиснулся с трудом, даже вещмешок пришлось снимать. За стеной нас уже встречали. Семеро мужиков, включая и тех, что нас заметили. Лица хмурые, в руках различное холодное оружие, от ножей до копья. Я даже напрягся поначалу — ни одной женщины, а ну как на моих спутниц набросятся.

— Да ты не бычься, лысый! — первым заговорил тот самый старик, что подсказал расположение входа. — Не тронем мы твоих баб, даже если сильно захотим. Обратно в чистилище из-за мохнатки никто не хочет возвращаться. Вижу, ты начальник гарема, с тебя и спрос.

— О чём спрашивать будешь? — пришлось выпрямиться в полный рост и развернуть плечи. В груди что-то щёлкнуло, но я сдержал рвущийся наружу стон. Чёрт, больно-то как! Ну уж нет, показать слабость вот этим опустившимся бичам — поставить себя в ещё более невыгодную позицию.

— Об оплате за проход в зону, разумеется, — в разговор вступил мелкий мужичок с писклявым голосом. Вот почему они все одинаковые, эти крысёныши? Бог шельму метит, или это на генетическом уровне идёт формирование голоса и внешнего вида?

— Это тебе, что ли, платить, убогий? — я извлёк из-за спины биту и крутанул её кистью руки, с гулом рассекая воздух.

— Стену видел? — вновь заговорил старик, при этом показав крысёнышу кулак. — Она защищает от тварей всех. Мы её сделали…

— Эту стену сделали больше гола назад, — перебил я старика. — И вы точно не имели никакого отношения к строительству. Дамы, следуйте за мной.

Положив левую ладонь на рукоять серпа, я двинулся вперёд, прямо на седого. Тот ощерился, начал было заносить для удара копьё, но тут же опустил оружие, отступая в сторону. Не боец. Они все здесь не бойцы. Странно, как вообще добрались до этого места.