Чисто конкретное убийство

Комиссар подумал, что склероз у покойного Яся был вовсе не таким, как ему расписала родня.

— Вы, наверное, редко ею копали, смотрю, она в самом углу стоит, словно спрятанная?

— А кому таким чудовищем копать? — возмутилась Паулина. — Такая здоровенная, неподъемная для нормального человека!

— Для своих размеров не такая уж она и тяжелая…

— Моя сестра хотела сказать, что для нормальной женщины лопата тяжеловатая, — вежливо поправила Леокадия. — Для работы с ней и впрямь нужен здоровенный мужик, вы же сами видите, что человек среднего роста может ею себе зубы выбить. В нашей семье на здоровенных мужиков неурожай.

Тот факт, что иногда лопатой работала Марленка, как-то вылетел у обеих сестер из головы. Лопата отправилась в лабораторию.

Особых надежд комиссар на это не возлагал, но чем черт не шутит — на редко используемом предмете биологические следы могли сохраниться. Украдкой, когда никто не видел, он сам мощно ею замахнулся, примериваясь к голове воображаемого врага, и едва не снес столбик со световой сигнализацией перед задним входом в свое же служебное здание. Только лезвие свистнуло в воздухе.

При мысли о том, как легко он мог попасть под административную ответственность за порчу имущества, да еще и выставить себя идиотом, комиссара прошиб холодный пот.

В конце концов, какое-то орудие должно в этом преступлении участвовать. Он почти поверил в лопату, хотя три соблазнительно отточенных топора просто умоляли принять их во внимание.

В лаборатории ни на чем человеческих следов не обнаружили, что неудивительно: пять лет свое сделали.

Реже или чаще, но всем на участке, однако же, пользовались, все было облеплено землей, опилками и остатками зелени, что-то чистили, мыли, что-то ржавело под дождем, а на изумительно отполированных древках застыла вековая паутина переплетенных папиллярных линий. Если пять лет назад там и были отпечатки, никаких шансов снять их не оставалось.

Невзирая на то, что у каждого в отделении своя работа и свои расследования, люди не рыбы, им случается и побеседовать. Сотрудники комиссара тоже высказывались по теме.

— Ну, отрезал голову, хорошо, а что он с ней дальше сделал?

— Улетела куда-то?

— Куда? В космос, что ли?

— А за каким чертом ей вообще куда-то лететь? Хватило и того, что голова свалилась под ноги, убийца ее поднял и забрал с собой, чтобы затруднить идентификацию личности.

— Или из большой любви. Была в истории какая-то тетка, я подробностей не помню, но она у палача выпросила голову хахаля на память и везла ее в карете на коленях…

Исторические примеры всех впечатлили, голову решили считать добычей злодея.

Идентификация личности жертвы радикально застопорилась: отпечатков пальцев нет, зубов нет, коль скоро и головы нет. Скелет в идеальном состоянии не отличался никакими особыми приметами: никаких искривлений, никаких тебе переломов. Что за кошмарный тип, чтобы даже в детстве никакой косточки себе не надломить, а?!

Поиски по «висякам» об исчезнувших людях за последние пять лет дали нулевой результат. Ни одного мужчины среднего возраста — или старички, или молодежь, или вообще женщины. Если бы не то, что всякий мог пойти и поглядеть, даже пощупать идеальный скелет без головы, никто бы в его существование не поверил.

Дело зашло, в тупик и на время отправилось в архив, к окончательному отчаянию комиссара Анджея Возняка.

После чего минуло еще пять лет.

* * *

— Слушай, у меня жуткая проблема, — сказала мне расстроенная Баська, моя подруга, выпутывая из-под ног многоопорную трость с колесиками для инвалидов, которая, на мой взгляд, была ей нужна как собаке пятая нога. — И вообще я не знаю, что с этим подарком судьбы делать. На свете нет ничего хуже наследств. Я надеюсь, что ты мне поможешь.

— В жизни не получала никаких наследств, поэтому не уверена, — задумчиво ответила я. — У меня опыта нет. А в чем проблема?

— Но я знаю, что у тебя был дачный участок. Обыкновенный такой, их на работе давали. Ну, был или нет?

Я задумалась.

— Ну, вообще-то да. Только у моей родни, а не у меня. У дальней родни, но иногда и я там копалась. Они мне портили все, что я там сажала, поэтому мне быстро надоело, зато я все мстительно помню.

— А что тебе портили? — полюбопытствовала Баська и наконец отцепилась от трости, устраиваясь поудобнее на стуле у меня на террасе. Трость она осторожно поставила у раскладного столика.

— Например, лимониум, — ответила я, скептически глядя на ее усилия. — На кой черт ты ее носишь с собой? Нога у тебя давно срослась.

— Ну, не так уж давно, но все же. Факт. И в машине мне ее приходится прятать, чтобы дорожная полиция не приняла меня за инвалида, потому что сразу же начнут докапываться. Зато в каждой толчее мне уступают место, речи не идет, чтобы я в очередях стояла… разве что в поликлиниках.

— В поликлинике, да еще платной, даже инвалида на коляске не пропустят…

— Ну, в таких притонах разврата я бываю редко, она мне помогает в совсем других областях. И что этот лимониум?

— Ну, ты это растеньице знаешь. После высаживания ему нужно прорастать в темноте, под прикрытием, и пересаживают его только после того, как он немножко подрастет. Я его плотно так посадила в обувной коробке, крышкой накрыла и даже камни сверху положила. И первым делом кто-то примчался и старательно открыл коробку, только ростки проклюнулись. Конечно, все пошло псу под хвост, потому что у меня не было времени туда наведываться. Когда я приехала, всю мою рассаду уже черти побрали.

— Какого рожна они открывали коробку?

— А по доброте сердечной. Чтобы цветочек грелся на солнышке.

— И что?

— Ну, я этого доброхота не убила хотя бы потому, что ведать не ведаю, кто это был. Была, вернее. Наверняка какая-то из баб. А потом они проредили мне кущи бессмертников, а я хотела именно заросли. Как я могу такое забыть!

— Вот именно что заросли, — вздохнула Баська. — Нет, забыть не получится… Я вот как раз получила в наследство заросли и не знаю, что с ними делать.

Мы с ней пили чай на терраске, только ни на какой не на даче, а просто в моем собственном доме, на обычном маленьком жилом участке. Маленьком, потому что на больший у меня не хватило денег.

Баська была моложе меня на десять лет; она являла собой весьма оригинальную и красочную личность. Фамилия у нее была аристократическая, семья, некогда огромная, ныне резко уменьшилась, а сама Баська много раз убегала из дому довольно нетипичным образом: не тайком, а совершенно явно, заявляя, что убегает из дому и вернется когда захочет. Возвращалась она, конечно, в разном состоянии: то голодная и грязная, то с наградой за спасение утопающих или ребенка на пожаре, то с целым состоянием, выигранным в покер у профессиональных «катал», но никогда не больная, зато всегда страшно довольная. Каким чудом при таком образе жизни она умудрилась сдать экзамены на аттестат зрелости, никто не понимал, тем более — закончить автомобильный техникум.