Чистое золото

— Санька меня слушается, здесь я помогу, — так же радостно отвечал Павел.

— Почему он вызвался? Как ты думаешь?

— Он любит быть на виду, но если начнет — будет работать.

— Ты не бойся, Кулагина. Во всякое время приходи советоваться, — сказал, подойдя к ним, Слобожанин. — Вам нужно будет обязательство взять. Зайдите завтра в комитет после работы, поговорим. — Он с интересом взглянул на Павла: — Слушай, я слыхал о тебе. Слобожанин Кирилл меня зовут. Старик говорит, что это ты его распропагандировал. Давай руку, будем знакомы.

По лицу Павла прошла тень. Он выпрямился и перестал улыбаться, но протянул руку Кириллу.

— Ты у меня работку не хочешь получить? — спрашивал Слобожанин, глядя на Павла так, словно только что сам его выдумал. — Вот курсы начнутся… Можешь побеседовать с ребятами о международной политике, о нашей Конституции, а?

Щеки Заварухина медленно заливал румянец.

— Своим долгом сочту, если доверишь, — тихо сказал он.

— Ясно, доверю. Ты человек здесь известный. Я приду к тебе на днях, ладно?

— Приходи, — так же тихо отозвался Павел и, достав платок, вытер лоб.

Тоня, радуясь, слушала их разговор. «Как много сегодня хорошего случилось!» — думала она.

Мимо них торопливо, не глядя на дочь, прошел Николай Сергеевич. Тоня выбежала за ним в коридор:

— Папа!

Отец замедлил шаги, но не остановился.

— Папа! Ты все слышал? Я бригадир теперь, — говорила Тоня, умоляюще глядя на отца. — В Лиственничке буду работать… Ты ведь из-за нее столько тревожился!.. Не сердись на меня больше, я тебя прошу!

— Оставь меня в покое! — жестко ответил Николай Сергеевич. — Нашла чем удивить — бригадир! Я тебя не бригадиром хотел видеть, а студенткой! А насчет того, что ты у меня работников сманиваешь, я еще с дирекцией поговорю.

Глава двенадцатая

Бригада в первый раз поднялась на голец серым, холодным утром. Порывами налетал резкий ветер. Дождя не было, но клочковатые тучи стремительно бежали по низкому небу. День вставал тусклый, словно невыспавшийся.

Накануне Тоня побывала здесь с Михаилом Максимовичем, который взял на себя общее руководство работами. Каганов внимательно осмотрел шахту, растолковал Тоне, с чего надо начинать и как работать. В тот же день вечером бригада получила инструмент, ватные брюки, куртки. Ребята выслушали множество наставлений Каганова и Слобожанина. По предложению Андрея Мохова, подписали обязательство дать к Новому году первую пробу из Лиственнички.

Сейчас, поднимаясь наверх, Тоня внимательно приглядывалась к своим товарищам. Сознают ли они, какой тяжелый труд взяли на себя? Не испугают ли их безлюдье, дальняя дорога к шахте, холод? Ей казалось, что сегодня, когда начинается работа, члены бригады должны выглядеть торжественно и сосредоточенно, как люди, решившиеся на трудный подвиг. Но никакой особенной решимости или воодушевления она в своих спутниках не видела. Не было ни плотно сжатых губ, ни горевших жаждой деятельности глаз, ни энергичной, молодцеватой осанки. Как всегда, приветлива и деловита Зина, простодушно-весела Стеша. Санька посвистывал и играл лопатой. Кенка и Андрей спорили о последней шахматной партии. А братья Сухановы были даже не в меру резвы. Они гонялись друг за другом. Костя, забежав вперед, спрятался за голым кустом, неожиданно выскочил оттуда и набросил свою куртку на голову Димки. Тоня огорчалась несолидностью их поведения, но решила пока молчать. Нужно посмотреть, каковы они будут в работе.

Дойдя до шахты, ребята присмирели.

— Невеселое местечко, — сказал Маврин. — А лесище кругом — дай боже!

Снизу донесся гудок.

— Восемь часов. Ребята, начинать!

— Сковырнем сначала эту чахлую растительность, — предложил Андрей и занес лопату, чтобы подрезать корни кривой березки, выросшей на заваленной шахте.

Но Тоня его остановила:

— Подожди, Андрюша, она, наверно, неглубоко вросла. Выкопай ее с корнями. Мы сюда, в сторонку, пересадим.

— Это зачем же? Лесу тебе мало? — удивился Маврин.

Но Тоня уже рыла ямку в стороне от шахты, на кромке леса.

Березку водрузили на новое место. Беспокойная птица кедровка громко заверещала, предупреждая лесных жителей, что пришли люди.

— Заложили, значит, питомник кривых берез? — усмехнулся Костя Суханов.

А Зина шепнула Тоне:

— Бригадир, а такими глупостями занимаешься! Посолидней надо быть.

Принялись за работу. Прежде всего надо было разобрать старый копер.

Ребята стучали топорами, ссаживая доски с ржавых гвоздей. Трухлявая обшивка легко уступала, но основа оказалась крепкой, сделанной из толстых бревен. С ними приходилось долго возиться. Девушки оттаскивали свободный лес в сторону.

— Дальше носите! — командовала Тоня. — Не загромождать площадку, чтобы лишней работы потом не было.

Идя сюда, она представляла себе, как живо они разберут копер и начнут откапывать шахту, но скоро поняла, что в один день и с копром не кончат. Это несколько омрачило ее настроение.

Андрей и Кенка работали ловко и быстро. Парни Сухановы забыли про озорство, как только взялись за дело. Старший, Костя, по временам серьезно взглядывал на Димку, как бы проверяя его. Зина спокойно и доброжелательно замечала все, что делается кругом. То и дело слышалось:

— Андрюша, у тебя топор плохо насажен.

— Стеша, аккуратней! Ватник разорвешь.

Большая, широкая в кости Стеша с такой легкостью таскала тяжелые доски, словно это были щепки. Видно, эту здоровую девушку радовало, что она дорвалась до физической работы. Рябоватые щеки ее раскраснелись, глаза заблестели.

Только Санька беспокоил Тоню. Работал он с лихостью, яростно замахивался топором и покрикивал:

— А так не хочешь? А так? Эх, раззудись плечо, размахнись рука!

< image l:href="#"/>

Стоило Тоне взглянуть на него, как он делал испуганное лицо и начинал так нарочито стараться, что ей все время хотелось сказать: «Не дури, Маврин, будет балаганить!»

Она сдерживалась, думая, что Саньке, опытному работнику, несколько обидно стать под начало девчонки, потому он и паясничает. Привыкнет со временем — лучше не раздражать его.

Обедали все вместе. Андрей предложил соединить принесенные продукты.

— Правильно! А завхозом выберем Зину, — поддержала Тоня.

Никто не протестовал. Зина молча отобрала у ребят их запасы и принялась за дележку.

— А ведь не миновать ставить тут раскомандировку [17] , — сказал Санька, закуривая после еды.

— Зачем?

— Шутишь — скоро снег пойдет! Целый день на холоду работать трудно. Поставим тепляк, железную печку. Дров здесь сколько хочешь… Обедать будем в тепле, чайник большой притащим. — Яркие зеленые глаза Саньки оглядывали площадку: — Вот там, пониже, под кедром, поставим.

17

Раскомандировка — помещение, где люди получают наряды на работу, переодеваются, едят.