Чм66 или миллион лет после затмения солнца

Образование, воспитание могут пойти прахом, если женщине отчаянно не везет. Вот почему я хочу пожелать своей дочери только одного…

Чтобы ей повезло. Повезло раз и навсегда".

На кухне у Жакубаева народу набилось под завязку. Магда, как обычно, упражняется с Иржиком в изящной.словесности.

Пиночет уже почти Готовченко и орет:

– Пошла на х…!

– Кусай за х…! – лениво ответствует Магда.

Иржик увидел меня и выкинул вперед руку:

– Братан! Зиг хайль!

– Салом алкоголейкум! – протягивает руку Керя.

– Алкоголейкум ас салам!

Дядя Саша Понял сунул мне стакан с вином.

– Пей!

Дядя Саша год как на пенсии. Живет на втором этаже с тетей

Наташей, вахтершой из общежития министерства культуры.

Понял когда-то работал на стройке, когда-то успел и в тюрьме посидеть. Дядя Саша воевал, имеет два ордена Красной Звезды. Я его называю власовцем.

– Дядя Саша, извини, за власовца. Но так надо.

– Нехай. Понял? Мне что? Паек в магазине получаю и ладно. Понял?

За то, что дядя Саша через слово переспрашивает: "Понял?" народ и прозвал его Понялом.

Не всех из институтских я привожу сюда. Лерик зашел со мной к

Понялу, как раз тогда, когда тетя Наташа лупила тапками по голове дядю Сашу. Плазмовик увидел борьбу двух начал и недовольно спросил:

"Ты куда меня привел?".

– К ординарцу генерала Власова.

– Пошли отсюда.

Бывал со мной здесь и Бирлес. В первое посещение Иржи Холика он схватился за голову:

– Если кто узнает, что ты здесь бываешь, что скажешь?

– Тебе, что здесь не нравится?

– Это же дно!

– Не-е… братец, дна настоящего ты еще не видел.

Одному только Серику Касенову нравятся Магда, Пиночет, дядя Саша,

Керя.

По утрам я иду на работу и вижу, как просунув голову в оконную бойницу дядя Саша выглядывает прохожих. Увидев меня, Понял маякует:

"Заходи".

Иржик нечасто приглашает к себе дядю Сашу -. пенсию Поняла отбирает тетя Наташа. Хоть она и сама любит выпить, бабка она строгая.

Ася, сколько ей лет, – никто не знает, – живет в десяти метрах от дома Поняла и Иржика, в трехметровой барачной комнате. Жилье у нее маленькое и сама она малюсенькая. Росточком Ася что-то около метр тридцати, личико белесое, как у мопса. У обычных лилипутов голос – смесь тенора с басом. У Аси голос нормальный, разговаривает быстро, слегка в нос. На ней постоянно один и тот же бежевый домашний халатик, в кармане которого пачка "Примы" и ключи от комнатки в бараке.

Магда зовет лилипутку Аселой.

– Я ей сказала, что Бектас зовет ее карманной женщиной, а она обиделась, говорит: "Я по чужим карманам не лазаю", – смеется Магда.

Асела курит как ребенок малый. Мусолит сигарету до самого конца, она у нее на ходу разваливается. Лилипутка лезет в карман за новой, не глядя, чиркает спичкой и жалуется Магде на соседей по барачному коридору: обижают. Управы на них нет, а участковому жаловаться не в правилах Аселы.

– Ничего, – успокаивает Магда, – приедет дочка с Томска, разберется с ними.

Дочка замужем, есть дети. Лилипуты размножаются не хуже людей нормального роста.

Соседи справа Магды, Витька Колбаса и Валюня, слева – татарка

Санета. Санете сорок два года, в 55-й школе она училась в одном классе с Доктором. Когда-то работала проводницей поезда, сейчас пашет поваром в столовой.

Санета подруга Валея.

Любовь растаяла в тумане льдинкою

И мне оставила трусы с резинкою…

Гуррагча прекратил отношения с Умкой. Поклоннице Карла Маркса надо устраивать жизнь, монгол от принятия на себя повышенных обязательств отказался.

Умка ходит понурая.

Поделом.

Кэт стала проявлять характер. "Не охота, нет настроения". – артачится через раз и забыла, как собиралась родить от меня.

Девушка созрела…

Серик Касенов иногда вспоминает Ситку:

– Ты постоянно уводил меня, не давал с ним поговорить…

– Неудобняк было.

– Понимаю. Да… Жалко, что не поговорил я с ним… Это же интересно.

Серик Касенов и я пили у Спиртоноши. Девушка банковала. Водка кончилась, Спиртоноша пошла в туалет.

Сумочка ее лежала на столе. Надо догнаться.

Посмотрим что у нее там. Кроме женской чепухи и проездного билета в сумочке были деньги. Что-то около двухсот рублей.

Я вытащил четвертак.

– Засекет, – предупредил Серик.

– Может и засекет. Но базар поднимать не будет, – я спрятал деньги в карман и сказал. – Пошли скорей отсюда.

На следующий день я пришел к десяти. Трезвый, но голова болела.

От вчерашнего в кармане три рубля. Надо дождаться прибытия литерного

– Серика Касенова – и в пивняк.

Зазвонил внутренний телефон. Трубку сняла Кэт.

– Да, это я. Что? А… – она положила трубку.

– Звонила Спиртоноша. Говорит: "Передай своему сутенеру, что если он сейчас же не вернет деньги, то я пойду и расскажу Каспакову".

Ой бай! Маскара!

– Ты вчера с ней пил?

– Да.

– Сколько упер?

– Четвертак. – Я почесал затылок. – Слушай, быстро найди 25 рублей и отдай ей.

Через десять минут Кэт вернулась.

– Все в порядке.

– Отдала?

– Отдала.

– Где бабки нашла?

– У Яшки взяла.

Я покачал головой.

– Какая Спиртоноша мелочная. Подняла кипеш из-за каких-то двадцати пяти рублей.

– А ты как думал? – Кэт чертила на миллиметровке диаграммы.
–

Привык на шару нас трахать.

– Ты чего, а?

Кэт не ответила.

Я подошел к ней, положил руку на шею.

– Это кто на шару?

– Ты!.

– Ты у меня п…ды получишь!

– Во-во! – не отрываясь от миллиметровки Кэт продолжала меня поджигать. – Чуть что – сразу п…ды получишь.

В комнату вошла Тереза Орловски.

– Привет! Ой совсем запурхалась с этими автобусами!. – Орловски бросила сумочку на стол. – Бяша, ты что такой сердитый?

– Твоя подруга меня доводит. Вот думаю, не взяться ли за ее перевоспитание?

– Прекрати! Кэт и без того тяжело.

– А ну заткнись! – заорал я.

– Что с тобой? – Тереза застыла с чашкой в руках.

– Ничего..

Орловски поставила чашку на стол, погладила меня по голове.

– Бяша, не психуй.

– Отвали.