Чм66 или миллион лет после затмения солнца

Образованность у него энциклопедическая. Обо всех новостях в мировой науке осведомлен, что говорится, – из первых рук (читает с листа и говорит на трех европейских языках). Терпеть не может дилетантов в научной среде. Если в споре ему подвернется невежественный, но "остепененный" специалист, может разъяриться. Не дай бог, у него сложится о вас представление как о случайном в науке человеке. "Не буду читать вашу галиматью", – его обычный в таких случаях ответ. В среде научных работников, наверное, как и везде, не принято вслух говорить человеку о его творческой несостоятельности. Можно без злобы посплетничать о каком-нибудь тугодуме. Не более того. А вот Озолингу нет терпежу удержать в себе мнение о таком работнике. Приехала в Алма-Ату как-то из головного московского института полномочная представительница – руководить совещанием по нерешенной проблеме. Так Иван Христофорович битых два часа допытывался, как смотрит на тот или иной момент проблемы товарищ из центра. За все время совещания она проронила несколько междометий, видно было, что плавает в тривиальных понятиях. После заседания Озолинг недоумевал: "Как не стыдно присылать для серьезного разговора это безмолвное и, по-моему, бестолковое создание".

…В свое время ему предложили поработать над докторской: к тому времени у него уже был солидный задел. Сославшись на то, что не может попусту, ради престижа, терять драгоценное время, он отказался. У Озолинга странная для нашего времени излагать свои мысли. Были у него статьи в научных журналах, которые предварялись описанием условий жизни первобытного человека. К слову сказать, пишет он коряво, тяжеловесно. Любит на досуге порассуждать на далекие от науки темы. Говорили как-то о литературе.

Вспомнил Гоголя и говорит, что Николай Васильевич не испытал настоящей любви. "Откуда известно?" – спрашиваю. – "Из книг его известно, молодой человек".

В работе педант. До ухода на пенсию довелось и мне испытать пресс его неумолимого педантизма, беспощадность к себе и окружающим во время работы над отчетами. Однажды пришли к нам устраиваться лаборантами два выпускника средней школы. Посмотрев на них внимательно и, видимо, не найдя адекватного их образованию пробного камня, бросил: "Пишите жизнеописание", – и вышел из комнаты.

Вчерашние школьники озадаченно переглянулись, уселись за столы, зашелестели бумагами. Проходит некоторое время, и мы, сидящие в комнате, слышим шепот: "А че писать-то?". Сдерживая улыбку, наш сотрудник объяснил им что такое жизнеописание. Парни повеселели и приосанились: "Так бы и сказал: пишите автобиографию. А то жизнеописание какое-то. Ехидный, видать дед".

Ехидства у Ивана Христофоровича хоть отбавляй. Как-то сидел молча полдня, работать не хотелось. Чтобы Иван Христофорович не засек, как сачкую, я постоянно хлопал дверцей письменного стола, шелестел бумагами. Но Озолинга на мякине не проведешь. Встает, подходит ко мне и начинает: "Хе-хе, да вы, молодой человек, оказывается, философ". По простоте душевной от смущения я зарделся: "Ну что вы, с чего вы взяли?" – "А с того взял, что вы полдня мух ловили, вместо того, чтобы работать!". – приземлил меня

Иван Христофорович".

Бектас Ахметов. "Приложение сил". Из дневника младшего научного сотрудника. "Простор". 1983 г., N 11.

…Озолинг, что-то напевая про себя, зашел в комнату, поставил на стол портфель. Ерема все про всех знает и говорит: И.Х. поет в том случае, если с утра поставит пистон Марии Федоровне.

Озолинг сегодня пел: "Меня не любишь, – так берегись любви моей".

В комнату зашла Фая.

– Здравствуйте, Иван Христофорович! Давно вы не были у нас.

– Давно-о-о. Вот сегодня пришел, а Жаркен Каспакович вновь перенес семинар. Три дня жду… Никак не дождусь.

Я тронул за плечо Шастри и пропел на ухо: "Трое суток шагать, трое суток не спать…".

Шастри с удовольствием и громко подхватил: "Ради нескольких слов на семинаре…".

Озолинг и Фая не обратили на нас внимания.

– Чаю хотите? – спросила Фая. – Нет? Чем занимаетесь?

– Сижу в библиОтеке. – Библиотеку И.Х. произносит с ударением на букву "о". – Вечерами гуляем с Марией Федоровной. Вчера ходили в кино.

– Какой фильм смотрели?

– "Генералы песчаных карьеров".

– Понравился?

– Нет. Картина отвратительная. Воры, прочие отбросы… Я много слышал о фильме лестного… Соблазнился. – Озолинг улыбнулся и помрачнел. – Но увиденное меня возмутило до глубины… Да-а… До глубины…

Фая забрала счетную машинку и ушла к себе. Озолинг подошел ко мне: "А что у вас?".

– Ничего.

– Как всегда?

– Как всегда.

– Хе-хе… – Озолинг осклабился, повеселел и спросил. – Что,

Жаркен, вас так еще и не озадачил?

– Почему же? Озадачил.

– И чем же он вас озадачил?

– Вторичными энергоресурсами.

– И что там?

– Вот вы предложили в диссертации Нурхану отталкиваться от идеального аналога металлургического процесса… Так?

– Та-ак… – Иван Христофорович смотрел на меня с усмешкой.

– Жаркен Каспакович советует исследовать изменчивость к.п.д. утилизационных установок эксергетическим методом.

– Эксергетическим? Хорошо. И что вы надумали с ним делать?

– Ну…, – неопределенно протянул я, – Прежде всего я должен, как энергетик…

– Что-о? – И.Х. сделал серьезное лицо. – Кто энергетик? Вы?

– Да… – я опешил и залепетал. – Я… Да… как…

– Так вы утверждаете, что вы энергетик?

– Я? – Озолинг вверг меня в непонятку, почему я переспросил.
–

Кто же тогда я, если не энергетик?

– Кто угодно, но только не энергетик, – окончательно прибил меня

И.Х.

Озолинг развернулся к Шастри и стал что-то бормотать.

"Во гад, – подумал я, – Когда-нибудь ты у меня за это ответишь…

Я тебе обновлю кровь, устрою тебе за контрудар в Померании штурм

Зееловских высот. Майн готт тому свидетель".

Во мне ожили заголовки газет 60-х. про реваншистов из Бонна.

"Сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит. – думал я.
–

Озолинг толкает меня к пересмотру Восточной политики Брандта и Шмидта".

Из-за Озолинга возникли у меня претензии и к товарищу Сталину – по части упущений в воспитании неперевоспитуемых.

Самое обидное, что Озолинг прищучил меня по делу. Энергетик я липовый. Я не разбираюсь ни в теплотехнике, ни в электричестве и что хуже всего, и в экономике энергетики ни бум-бум. Четвертый год подряд слышу на семинарах разговоры про замыкающие затраты, а что это такое, понять не могу.

"По телевизору новости. Старик ходил по комнате, его зять за столом читал журнал. Старик неожиданно остановился перед телевизором и, глядя на экран, произнес: "САСШ!".

– Что? – оторвался от журнала зять.

– САСШ, – повторил старик, – Североамериканские Соединенные

Штаты. Так до войны назывались Соединенные Штаты Америки".

Х.ф. "Послесловие". Сценарий Алексея Гребнева и Марлена

Хуциева. Постановка Марлена Хуциева. Производство киностудии

"Мосфильм", 1984.