Чм66 или миллион лет после затмения солнца

Будь Озолинг помоложе и покрепче, обратка за контрудар в

Померании не получилась бы. Сталин изверг, но все равно, сдается мне, И.Х. рано выпустили. А если бы штурм Зееловских высот сорвался?

Не беда. Придумал бы что-нибудь другое.

Ю Си

Почти как…

В тот день проснулся рано и долго лежал. Лежал, думал и вспоминал. Вспомнил и том, что Гау вчера объявила: "Послезавтра из

Уральска возвращаются родители". Помнится, еще я подумал: "Ну и что?

Ничего страшного". Не успел подумать, что так вот непонятно для чего зря я себя успокаиваю, как вдруг почувствовал: что-то со мной произошло. То ли передернула моментально исчезнувшая судорога, то ли что-то отпустило меня. Переменилось настроение.

Я выбросился из кровати и побежал в ванную.

Если долго мучиться, что-нибудь получится. Суетные ухищрения может и мало в чем результативны, но всякое деяние всегда лучше бесплодного причитания над горемычностью участи.

Кому возносить хвалу, – миссис Вандербильт или самому Полу

Маккартни, – не знаю, но только в том, что кто-то в последний момент пришел на помощь – сомнений нет.

… Свет выключен. Гау привычно разделась. Из форточки тянуло холодом.

– Поднялся ветер, – сказала Гау.

– Может закрыть форточку?

– Как хочешь.

– Закрою, – сказал я и потянулся к окну.

Я дотронулся до форточки и тут случилось то, о чем я давно успел позабыть. Тот самый недоумок, от которого я натерпелся за двенадцать лет столько, что и рассказывать скучно, взял да и сам по себе, без всяких уговоров, восстал из безжизненного забытья.

– Гау, смотри! – закричал я. – Он встал.

– Ой! Как он хорошо встал! – Гау хлопала в ладоши.

Но это было еще не все. Недоумок поднялся так, что пролилась первая кровь.

Дело в том, что мусульманин я по рождению, но положенный обряд посвящения в правоверные в свое время не прошел. От припоздавшего пробуждения край плоти порвался.

Гау переполошилась. Я побежал в ванную. Она за мной.

– Отложим до завтра.

– Но завтра приезжают родители.

– Придешь после занятий ко мне домой.

На трамвайной остановке никого. В центре города жгли листья. Дым, увлекаемый ветром, стелился над трамвайными проводами и уходил в темное небо, по которому медленно плыли синие облака.

Только что я одержал победу над импотенцией. В том, что завтра у меня с Гау все получится, я не сомневался. Доннер веттер! Победить собственное бессилие можно. Надо только сильно хотеть. Хотеть даже тогда когда хотеть никак не хочется. Хотеть через силу, через не могу и через не хочу.

Я другими глазами глядел на небо, на фонари. Я полной грудью вдыхал дым от листьев и думал о том, что наконец-то начинается нормальная, как у всех, жизнь. При всем этом я успел позабыть о вчерашней тоске и не слишком то и радовался, считая, что произошло то, что когда-нибудь и должно было непременно произойти.

День Конституции

Шефа дома нет двое суток. Вечером следующего дня родители с

Ситкой Чарли ушли к Какимжановым.

Гау пришла в девятом часу.

– Кушать будешь?

– Потом.

Потом так потом.

… Мы лежали и молчали. Все произошло быстро и суматошно.

Громоподобный треск разорвал тишину вечера. "Ур-ра- Ур-ра!".

Ожила и зашлась в радостном крике окрестная детвора. Ба-бах!

Прогремел новый залп.

– Что там?

– Салют.

– В честь чего?

– Не знаю.

Я включил телевизор. Программа "Время" передавала заключительную речь Брежнева. Сегодня, 7 октября 1977 года сессия Верховного Совета

СССР избрала Леонида Ильича Председателем Президиума Верховного

Совета страны и приняла новую Конституцию.

Ближе к полуночи ЦТ передавало повтор сопотского Гала-концерта.

"На сцену Лесной оперы приглашается группа "Червоны гитары"…

Художественный руководитель Северин Краевский… "Не спочнемыс"… "Не успокоюсь"…

Сопот забился в истерике. И правильно сделал. Потому что "Не спочнемыс" Краевского – это пиз…ц…

Глава 28

Что такое осень?

На вокзале Доктора встречал Шеф.

Глаза у Доктора после семерика на строгом, не сказать, что уж слишком мертвые. Они наполнены непонятной душевной болью, взгляд брата пронизывает тебя откуда-то изнутри. Разговаривает он, но глаза как будто осязаемо прощупывают тебя.

Что его там били – можно не спрашивать. Я и не спрашивал.

Беспорядочно рассказывал ему о том, кто, где и как, Доктор молчал и прошивал меня глазами: "Что-то ты не о том… Все это мелочь, ерунда…". Сам же я несколько раз успел позабыть, кому, по сути, обязан брат семериком.

Что-либо заметного в отсутствие Доктора на воле не произошло. Что было, то прошло. Доктор прописывался, вставал на учет в милиции и не забывал помогать матушке. Папин родич Омирзак, замдиректора асфальтобетонного завода по АХЧ, устроил брата техником в группу КИП и автоматики.

Про зоновскую жизнь он не рассказывал и учил нас чаепитию по-зэковски.

– Заварю-ка я вам купца.

Купеческий – обычный, крепко заваренный чай. У каторжан в особой цене купец с понтишками (барбарисками). По итогам длительных наблюдений менты убедились: крепко заваренный чай – профилактика дизентирии и с недавних пор главное управление исправительных учреждений разрешило зэкам чифирить.. Чифирь, говорит Доктор, хорошо отвлекает от депрессивных думок.

Прошла неделя, за ней вторая и Доктор вошел в колею. Глаза его приняли человеческое выражение.

Будет ветер, или буря,

Мы с тобою навсегда!

По соседству сдали писательский дом на пять подъездов. Довоенным постановлением Совнаркома психбольным полагается дополнительная жилплощадь. Местком Союза писателей выделил Ситке и Джону двухкомнатную квартиру, но не в новом доме, а свободившуюся после сына одного литератора, в панельке. Квартира на окраине города, в третьем микрорайоне. Родители дали объявление об обмене квартиры на однокомнатную в центре.

Доктор пить не помышлял, вел себя образцово и мама дала ему ключи от квартиры Ситки и Джона.