ЧОП "ЗАРЯ". Книга четвертая

Наигравшись и нажравшись янтаря, деймос, наконец, посмотрел на меня. Спрыгнул с верстака и медленно приблизился. Принюхался, вплотную поднес морду к моему лицу и, обдав кислым кровавым перегаром, лизнул. Подбородок и нос одновременно, все куда успела натечь кровь из носа.

— Тьфу ты! Поможешь? — я тряхнул кандалами за спиной, отплевываясь от густой деймосовой нежности. — Только руки не откуси.

Удивительно, но зверь меня понял. Обошел кругом и стал тыкаться горячим носом в мои руки. Я выгнулся, стараясь максимально растянуть цепь. Почувствовал слюни на ладонях, а потом услышал лязг, за которым пришла резкая боль, прищемленной кожи. Потом хруст (слава богу, не моих костей) и свобода!

Зверь вернулся и, заискивающе глядя мне в глаза, уселся на пол.

— А папа-то у меня, оказывается, тот еще затейник был, — я было потянулся, чтобы погладить деймоса, как обычную, но очень странную, собаку, но лишь похлопал по костяному отростку. — Зовут-то тебя как? Пушистик? Нет? Клыкорог что-ли? Тоже нет? Эй ты? Хотя это вряд ли. А ты вообще девочка или мальчик?

Пока освобождал ноги, раскачивая простые, но крепкие замки, перечислял клички, которые приходили в голову. Деймос не реагировал, только лениво зевнул на «эй ты» и фыркнул на предположение, что она девочка. Уже легче.

— Если возражений нет, то будешь, ммм, Хомяк, — я встал, размял затекшие мышцы, поправил смятую повязку на ноге и, переступая через упавшие треноги, пошел по залу искать, как отключить глушилку. — Ну, давай, посмотрим, что у нас здесь есть.

Большая часть приборов, почему-то захотелось назвать их — фотоэлементами, валялась разбитая. Некоторые искрились и с тихим шипением выпускали какой-то газ со сладким запахом.

Ломать на столе управления было уже нечего, после того как там порезвился деймос. Я только продавил несколько кнопок и покрутил уцелевшую ручку — прислушался к эффекту, но писк не исчез, только из дальнего фотоэлемента вылетела особенно яркая искра. Влетела в соседнее облачко газа, вялым туманом, растекающееся по полу и вспыхнула огненным фонтанчиком.

Огонь по цепочке передался к следующим приборам, совершил круг почета вокруг стула и опал. Зато схватились провода, по которым огонь побежал во все стороны.

Хомяк занервничал. Отскочил в сторону, налетев на дверь и оставив в ней несколько вмятин. Потом зарычал на огонь и выгнулся дугой, выпятив костяные шипы. Перевел взгляд на меня, осклабился, демонстрируя все свои триста два зуба, мирно тявкнул и резким прыжком, перескакивая огонь, нырнул в открытый разрыв.

— Ну ты это… спасибо. Ты заходи, если что… — я задумчиво проводил взглядом захлопнувшийся разрыв и резко ощутил голод, сразу по двум направлениям: и еды, и энергии.

Огненные змейки, добравшись до стены, погасли, но парочка уже перекинулась на верстак. Занялась задняя стенка, начал тлеть и дымиться пульт управления.

Я ускорился — первым делом схватил свои вещи. «Задира» с пустым барабаном, огневик, неожиданно ледяной душелов, жетон. С таким арсеналом я не навоюю, патроны и финку, похоже, свистнули при «задержании». Воровато огляделся по сторонам, а то вдруг ритуал еще работает или кто еще подглядывает, и попробовал открыть-таки карман.

А вот теперь и правда силенок не хватило, не карман, а ширинка какая-то, даже руку толком не просунуть, чтобы до «полок» дотянуться. Хорошо хоть засунуть что-то можно.

И понеслось!

Подобрал обрез, валявшийся у двери, выгреб патроны, рассыпанные рядом с мертвым неприглядным телом. Поморщился, но и останки второго обшмонал, радостно хрюкнув, когда нашел свою финку. Жаль только, что ружье ему Хрустик перемолол. Итого у меня обрез, семь патронов и нож для прорыва наружу.

Точнее пять. Прицелился в потолок и дважды выстрелил в круглую штуку, похожую на динамик в подвалах Очей. Сводящий зубы, писк сменил тональность, стал хрипеть, как телевизор без канала. Но стало легче, белый шум уже не раздражал, наоборот, помогал сконцентрироваться.

Дышать уже было неприятно, вентиляция в помещении с трудом справлялась с дымом и начало уже ощутимо греть. Пришлось ускоряться — я перевернул «холодильник», стараясь хоть что-нибудь в той груде битого стекла, которое оставил после себя деймос. Мда, хомяк он и в Африке хомяк — в осколках мелькнул малюсенький кристалл. Единственный и настолько маленький, что, скорее всего, просто сквозь зубов у деймоса обратно выпал.

Мне хватило лишь слегка проветрить голову и расширить карман до размеров форточки. Я дотянулся до дробовика и подцепил коробку патронов для «Задиры». Практически готов, теперь шкафы осмотреть и на выход.

Оглядываясь на подкрадывающийся огонь за спиной, принялся «пылесосить» все, до чего мог дотянуться. Обмылок золотой башенки, пожеванный деймосом, пара золотых слитков, мешочек с опилками и браком. На верхней полке нашлось несколько красивых коробок с продукцией, которую я видел в магазине. Обложка с биноклем, потом с подзорной трубой, пара ручных фонариков — похоже, предыдущую партию в этой мастерской с фокусом на оптику делали.

За это, надеюсь, здесь не убивали — навык полезный, но не уникальный. В подтверждение моих мыслей нашлась тонкая тетрадка с именами и способностями, рядом с которыми был написан неплохой гонорар.

— Мастер Этьен, у вас все в порядке? Это Андрей, — донесся приглушенный голос из-за двери, а за ним легкая долбежка. — Что-то разошлись вы сегодня? Громыхает похлеще чем, когда громовой молоток делали. Вы долго еще? Там парни собрались с Михой попрощаться, слово бы сказать, а?

Я встал сбоку от двери, задержал дыхание и потянул засов. Стук оборвался, скрипнули петли и дверь резко раскрылась. Послышался удивленно-взволнованный мат и кашель, который оборвал выстрел «Задиры».

Я выскользнул из мастерской, привыкая к более темному свету в коридоре. Где-то наверху слышались какие-то звуки — движение, отголоски разговоров, но тревоги я пока не чувствовал. Спасибо товарищу Этьену за безумные эксперименты и неплохую звукоизоляцию.

«Муха, прием? Але, профессор? Харми, хоть ты ответь, а?» — как только шум в голове начал спадать, я потянулся к фобосам.

«… кто здесь?» — донеслось слабое постанывание от Ларса: «…к херам…»

«Как кто? Это Матвей!»

«Все равно к херам…» — простонал профессор и затих.

Не знаю, как так получилось. Может, усталость выкрутила чувство самосохранения на максимум, может, адреналин наложился на энергетический голод, а, может, и страх за фобосов, который перещелкнул в режим злости. Но коридор я прошел на скорости, оставив за собой три трупа.

Копайся бы сейчас Муха у меня в памяти, на полочке, где сохранены лучшие моменты похождений Данилы Бодрова по американским ночным клубам, сказал бы, что уже видел подобное.