Что это за мать...
Шрифт:
— Что я пропустила? — спрашиваю я, расстилая шелковый платок на столе рядом с написанным от руки знаком витиеватым шрифтом: ГАДАНИЕ ПО РУКЕ И ТАРО.
— Мы уже собирались отдать твое место.
— Беспокоились обо мне, маленькой старушке…
— Беспокойство тут ни при чем. Ты уже за две недели мне должна.
Шарлин исполняет роль казначея фермерского рынка, собирая взносы за аренду для церкви.
— Нельзя вечно жить в долг.
— Можешь подождать? Хотя бы до конца дня?
Утром в субботу гаданием по руке толком не заработаешь.
— Я не благотворительная организация, — говорит Шарлин.
— Дай мне хотя бы несколько рук прочитать…
— Если я всем позволю задерживать платежи, что тогда будет?
— Я заплачу, обещаю. Богом клянусь.
— Никуда она не денется, — бормочет Мэй.
После инсульта её частично парализовало, и она говорит только половиной рта, растягивая слова.
— Пусть заплатит потом.
Шарлин поправляется в шезлонге, ворча себе под нос.
— До конца дня. Полностью.
— Ты меня спасаешь, Шарлин. Спасибо.
— Сегодня будет жарко, — вздыхает тетя Милли. — Мое лицо плавится.
Она не врет. Тушь Милли сбилась на ресницах в угольные комки. Выглядит так, будто у неё на лице пара тающих восковых губ — всё благодаря густому слою алой помады.
— По прогнозу, будет ещё жарче, — говорит Мэй. — Температура поднимется за сотню.
— Только не начинай с этой ерунды про глобальное потепление.
— Никто не спрашивал твоего мнения, Шарлин…
— Тогда заткнись и не слушай!
Шарлин кладет руку на баллон, обхватывая клапан, будто это трость, с только что зажженной сигаретой Pall Mall между пальцами.
— Что предскажешь нам, мисс Прайс? Конца света ждать?
— Он уже здесь, Шарлин, — говорю я.
Шарлин машет веером в мою сторону — «ну хватит» — и переходит к более насущным вопросам.
— Ты слышала, Лорейн Хопкинс бросила мужа?
К полудню большинство овощей уже раскуплено, но люди всё ещё задерживаются, чтобы пообщаться. И посплетничать. Брендивайн достаточно мал, чтобы личные дела каждого становились достоянием всех. Если есть что— то стоящее, эти трое обязательно будут это обсуждать.
— Я думала, они налаживают отношения, — говорю я.
Лорейн уже больше месяца не приходила ко мне на консультацию. Наверное, пора навестить её, посмотреть, могу ли я чем— то помочь.
— Скажи это Ною Стетлеру, — бормочет Мэй себе под нос.
— О чем это мы? — переспрашивает тетя Милли, наклоняясь ближе здоровым ухом.
— Ло— рейн, — разделяет имя Шарлин, будто облатку.
— Ах, да, — кивает Милли. — Лорейн тайком встречается, когда Джесси уезжает.
— Да заткнитесь вы обе…
— Все знают,
что это правда.— Благодаря тебе!
Шарлин протягивает мне свою потную руку ладонью вверх, затягиваясь сигаретой.
— Мне давно пора…
— Ты хочешь, чтобы я погадала? Серьезно?
Вы удивитесь, но мой бизнес не слишком нравится прихожанам воскресных служб — они всегда осуждают мои «колдовские штучки». Но когда доходит до дела, эти дамы так же жаждут заглянуть в будущее, как и все остальные.
— Ты что, мне откажешь? — спрашивает Шарлин.
— Спиши десять долларов с моего долга.
— Пять.
— Договорились. Давай посмотрим, что тут у нас…
Я изучаю её ладонь, как старатель, ищущий залежи руды.
— Если увидишь выигрышные номера, я поделюсь с тобой половиной.
— Если я увижу выигрышные номера, поверь, я оставлю их себе!
Я слышу хрип в её груди, будто вода заливает забитый мотор.
— Как твое здоровье в последнее время?
— А тебе— то что?
Я провожу пальцем по мелкой складке в левой части ладони Шарлин, будто плыву против течения.
— Может, тебе стоит записаться на прием к врачу.
— Почему? Что ты видишь?
— Я не доктор.
Я стараюсь дистанцироваться от диагноза.
— Не могу просветить тебя рентгеном, дорогая, но когда линия пересыхает вот так, это обычно означает, что что— то нужно проверить.
Шарлин задумывается.
— Пожалуй, я и правда давно не проверялась.
— Хорошо. Давай сохраним тебя здоровой. У кого мне ещё покупать бамию?
— Господи, да ты уже сто лет у меня ничего не покупала.
Шарлин кашляет, затем спрашивает:
— Как Кендра?
Её имя бьет меня прямо в грудь. Уверена, Шарлин это замечает.
— Всё в порядке.
— Она всё ещё с Донни?
Конечно, она знает. Весь город знает, что Кендра живет с её отцом после того, как почти шестнадцать лет провела со мной. Именно поэтому мы вернулись в Брендивайн. В город, где мои родители отреклись от меня, а отец моего ребенка дал понять, что я ему не нужна.
Шарлин просто проверяет меня, это ясно. Копается в поисках сочного кусочка сплетни. Обычно я умею уклоняться, но сегодня утром мне приходится изо всех сил сохранять улыбку. Я не собираюсь доставлять Шарлин удовольствие, показывая, что она задела меня за живое.
— Не меняй тему, — говорю я. — Обещаешь записаться на проверку?
— Господи, как же ты надоела.
Глаза Шарлин расширяются. Что— то привлекло её внимание за моей спиной.
— Ты только посмотри, кого кошка принесла…
— Чья кошка? — тетя Милли наклоняется вперед в шезлонге, пытаясь приподняться.
— Вон там.
— Я не вижу—
— Да прямо там, старая слепая кротолюдка. Это что, мальчишка Маккейб?
— Кто?
— Генри.
Я оборачиваюсь. Большинство парней, с которыми я росла, уже облысели и обзавелись пивными животами, растили кучу детей в ближайшем трейлерном парке. У Генри всё ещё львиная грива песочного цвета.