Что-нибудь эдакое

— Двадцать четыре персоны, — сказал он. — Ну, повеселимся! Кто придет?

Взгляд у дворецкого стал таким, каким бывает он у констебля, дающего показания в суде.

— Его милость епископ Пулский, сэр Герберт и леди Макскер, сэр Грегори Парслоу-Пар…

— Быть не может!

— Парслоу-Парслоу, мистер Роналд.

— Кто же его пригласил?

— Ее светлость, мистер Роналд.

— И он согласился? Что ж, ему виднее. Следите за дядей Кларенсом. Начнет играть ножом — заберите, мало ли что.

— Хорошо, мистер Роналд.

— А кто еще?

— Полковник Малверер с женой и дочерью, сэр и леди Линдсейтодд с племянницей…

— Ясно. Восемнадцать местных чучел, шесть наших.

— Восемь, мистер Роналд.

— Восемь?

— Его светлость, ее светлость, мистер Галахад, вы, мисс Браун, мистер… хм… Пилбем.

— Ровно шесть.

— Еще мистер Бодкин, сэр.

— Бодкин?

— Племянник сэра Грегори, сэр, мистер Монтегю Бодкин. Если вы помните, он у нас бывал.

— Конечно, помню. Только вы что-то спутали. Он гость, а не наш, здешний.

— Нет, сэр. Он служит у его светлости вместо мистера Кармоди.

— Не может быть!

— Может, сэр. Насколько я понял, договоренность достигнута два дня назад.

— Странно. Зачем ему это? У него есть деньги.

— Вот как, сэр?

— Во всяком случае, были. Я с ним давно не виделся. Разорился?

— Вполне возможно, сэр. Теперь многие разоряются.

— Все равно семь.

Дворецкий покашлял.

— Я полагал, мистер Роналд, что вам сообщили о приезде ее светлости.

— Какой?

— Вашей матушки, мистер Роналд.

— Что?!

— Леди Джулии, мистер Роналд.

— О Господи!

— Еще коктейль, мистер Роналд?

— Да, пожалуйста.

Задумчиво попивая коктейль, Ронни успокаивался. Да, на секунду сердце у него упало, но зачем? В сущности, мать — хорошая тетка, даже очень хорошая. Что она такого сделает? Конечно, поначалу будет нелегко, но это пройдет.

— Где она, Бидж?

— В своей комнате, мистер Роналд.

— Надо бы к ней зайти. Или не надо? Кто ее знает. Может, причесывается, держит щетку… еще ударит… Нет, лучше сказать ей, что я здесь.

— Сейчас пошлю, мистер Роналд.

Двинув левой бровью ровно настолько, чтобы показать, что, если бы не условности, он бы остался и поддержал, дворецкий удалился. Вскоре отворилась дверь и вошла леди Джулия.

Ронни поправил галстук, одернул жилет и двинулся ей навстречу.

Нельзя сказать, что он очень боялся. В свое время они много смеялись с леди Джулией, и он надеялся, что при должной ловкости встреча пройдет в легком, шутливом тоне. Говоря строго, леди Джулия — это вам не леди Констанс.

Однако, целуя ее, Ронни чувствовал то самое, что чувствовал на ринге перед матчем, пожимая противнику руку.

— Привет, мать.

— Здравствуй, Ронни.

— Приехала, а?

— Как видишь.

— Не устала?

— Нет.

— Это хорошо.

И впрямь, ему стало легче.

— Ну, — весело продолжал он, — окрутили нашего Джорджа.

— Джорджа?

— Джорджа. Я только что со свадьбы.

— А, да! Значит, женился?

— Женился.

— Все в порядке?

— Конечно.

— Все довольны?

— Еще бы.

— Естественно. Девушка нашего круга…

— Х-ф-мпф…

— Да, — согласилась леди Джулия, — именно «Х-ф-мпф».

Они помолчали. Ронни поправил галстук. Леди Джулия на это смотрела. Встретив ее взгляд, он повернулся к портрету второго графа.

— Странные у них бороды, — заметил он.

— Ты можешь смотреть им в лицо?

— Вообще-то не могу. Жуткие рожи. Один поприличней, Дик Трипвуд, который женился на певице.

— Берешь с него пример?

— Не без того. О, молодец, улыбнулась!

— Ты ошибся, скривилась от боли. Тебя надо показать психиатру!

— Ну что ты гово…

— Ронни, — сказала леди Джулия, — если ты будешь спорить, я тебя ударю. И не скалься. Я только убеждаюсь, что ты идиот, которым давно пора заняться.

— Мам!

— При чем тут «мам»?

— При том. Одумайся. Конечно, я не жду, что ты будешь плясать от радости, но сохраняй приличия. Зачем ты меня обижаешь?

— А зачем ты женишься на певичке?

— Давай поговорим про книги, — миролюбиво предложил Ронни.

Леди Джулия на это не пошла.

— Поразительно! — сказала она. — Просто хворь какая-то! Вроде коклюша или свинки. Видимо, вам, идиотам, надо через это пройти. Как сейчас помню, бедный папа отсылает Галахада в Африку…

— Вот, постой, я тебе расскажу. Эта его девушка…

— Я была тогда совсем маленькая, но все помню. Папа кричит, мама плачет, такая семейная сцена в старом духе. А теперь! Одно хорошо: это быстро проходит. Лихорадка, кризис — и все, здоров. Ронни, мой несчастный кретин, неужели ты серьезно думаешь…

— Конечно!

— Она же певичка!

— А что такое? О них можно сказать много хорошего.

— Не при мне. Ронни, подумай! Ну хорошо, когда ты был в Итоне, я бы стерпела. Но сейчас! Ты взрослый, вроде бы умный… Посмотри на людей, у которых такие жены. Дэтчет, этот жуткий Беллинджер…

— Какие «такие»? Нет, какие «такие»? Певицы бывают разные.

— Ты ошибаешься. На мой старомодный взгляд, все они — накрашенные штучки.

— На сцене надо гримироваться.

— Но не быть развязной. Не хапать моего сына.

— Как ты выражаешься!

— Да, сегодня мне трудно подыскать что-нибудь приятное. Ронни, подумай! Знаю, ты не привык, но попробуй хоть когда-нибудь. Дело не только в происхождении. У них все другое — вкусы, взгляды. Вероятно, ты хочешь жить по-человечески — а она? Что она видела? Сплетни, дрязги, романы. Да она изменит тебе, как только ты отвернешься!

— Только не Сью!

— Именно Сью.

Ронни снисходительно улыбнулся:

— Подожди, увидишь ее…

— Спасибо, видела.