Что сказал Бенедикто. Часть 2

Аланд, тяжело опираясь на машину, прислонился к ней спиной.

– Нервы, сердце, а ведь истинные адепты не болеют. Истинные врачи спасают умирающего, истинные отцы любят своих сыновей, а истинный генерал ублюдочного Корпуса – сам ублюдок. Как вас всех чистит-то – приятно посмотреть! Значит, и вы не безгрешны, господин адепт, торопитесь, там ваша голодная свора уже топчется у ворот от нетерпения.

Абель все-таки втиснулся обратно в машину, привел в сознание Вебера, пока Аланд, сам не понимая, что с ним творится, пытался прийти в себя. Такого приступа бессилия он от себя не ожидал.

Абель выбрался из машины, лучезарно улыбаясь.

– Вам помочь, господин генерал? У вас что-то лицо посерело.

– Уйди, Фердинанд.

– Как прикажете. Пока, Вебер, Анечке привет от меня или поцелуй – как захочешь.

Абель сунул руки в карманы и пошел по тротуару прочь, подцепил носком ботинка кусочек льда и, гоня его перед собой, как мяч, продолжал уходить.

– Куда он, господин генерал? – забеспокоился очнувшийся Вебер.

Аланд молча сел в машину и поехал в Корпус.

Гейнц встретил их у ворот.

– Что-то фенрих рано вернулся! – весело улыбался он. – Опять не заладилось?

– Можно я пойду к себе, господин генерал? – тихо спросил Вебер. – Мне надо лечь.

– Ляжешь у меня. Тебя нельзя оставаться пока одному. Дай мне сюда деньги, что дал тебе вчера Гаусгоффер.

– Гаусгоффер дал тебе деньги? – Гейнц готов был расхохотаться. – И много? Ничего себе! Вебер, это за что он тебя так приплачивает?

От вчерашнего доброго друга ничего не осталось.

– За клоунаду ему приплачивают, Гейнц, – ответил Аланд, пресекая готовый снова вырваться наружу смех Гейнца.

– А то я уж подумал… Ты в последние дни – то возбужден чрезмерно, то как в воду опущен, странный такой, Вебер!.. – Гейнц всё-таки засмеялся. – Господин генерал, я хотел доложить, что у нас в Корпусе – гость, ждет Вебера. Это еще один твой поклонник, Вебер? Официальный повод прибытия, господин генерал, доставка забытых вчера в гостях у этого господина лекций нашего Вебера. Господин Адлер общается с Карлом на предмет теоретических проблем математики, гость проявляет о Корпусе исключительную осведомленность, рассказал Карлу о нем больше, чем знал о себе сам Карл, включая его доказательства теорем.

Аланд обернулся к Веберу.

– Значит, ты сегодня импровизировал, а пришли проверить?

– Я знаю лекции, мне эти бумажки не нужны.

– Что, фенрих, забыл в гостях тетрадку с домашней работой?

Гейнц все смеялся.

– Ты втягиваешь меня в неприятности, Вебер, я не ожидал от тебя этого, – сказал Аланд. – На Гаусгоффера больше не рассчитывай, он проблем не хочет, сказал, что в другой раз ты появишься в академии только через заключение медицинской комиссии, которого ты не получишь. Я не удивлюсь, если твой Адлер не последний, кто еще заявится в Корпус без приглашения. Так не поступают, Вебер, то, что Корпус для тебя не имеет больше значения, не означает, что он вообще его не имеет. Уходить, напуская на место, где ты провел свои не худшие годы жизни, грязь – не по-человечески.

– Уходить? Господин генерал, я не понимаю, – Гейнц вроде бы продолжал улыбаться. – Что он натворил? Какую еще грязь, фенрих?

– Ничего особенного, Гейнц. У Вебера изменились планы на жизнь, и с пребыванием в Корпусе они больше не связаны. Иди в мой кабинет, Вебер, ляг у меня, тебе нельзя оставаться одному.

Аланд пошел к столовой.

– Вебер? Я не понял, ты уходишь из Корпуса? – спросил Гейнц.

– Да, – Вебер старался отвечать спокойно.

– Что – да? Почему?

– Потому что вы мне осточертели, и ты больше всех, Гейнц. Я человек, и хочу, чтобы меня им считали.

– Ты не человек, Вебер, ты предатель, а я бы никогда о тебе этого не подумал. Корпус нельзя просто так оставить.

– Я наелся вашим Корпусом, я хочу жить, как простой человек. Говорить с тем, с кем хочу говорить, видеть того, кого я хочу видеть.

– Ты предатель, Вебер, получается, что ты просто предатель и негодяй.

Вебер не находил слов.

– Гейнц, не старайся, я знаю, ты хочешь, чтобы я вцепился в тебя, но я должен быть в порядке. Если Гаусгоффер устроит разбирательство, я должен сам отвечать на все вопросы.

– Я сказал тебе, что ты негодяй и предатель, может, это просто твоё имя и фамилия? Тогда можно так.

Гейнц свалил Вебера ударом в лицо, Вебер вскочил.

– Только за проваленную лекцию Аланд из Корпуса не выгонит, здесь что-то еще… – наступал Гейнц. – Почему ты этому бородатому вывалил вчера о Корпусе все? Почему доказательствами Карла распоряжался ты? Почему ты так хотел понравиться этому Адлеру, что ты у него вообще делал?!

– Гейнц, – Вебер зажимал рассеченную скулу, руки дорожали, и Гейнц всматривался именно в эту дрожь. – Гейнц, Аланд сам всё скажет.

– Вебер, даже я потратил на тебя столько лет, не говорю про Аланда. Как тебя понимать?

– Я ничего в жизни не знал, Гейнц, я встретил женщину. Я не хочу больше ломать комедию, я хочу жить сам, своей жизнью, а не твоими припадками – то ненависти, то великой дружбы. Ты не понимаешь, что такое встретить свою любовь.

– Это не твоя любовь, это жена Адлера, если я правильно понимаю. Ты всё сказал?

– Всё. Раз ты так печешься о Корпусе и об Аланде, то лучше бы ты доверил суд ему. Не потому что я тебя боюсь – сам давно дал бы тебе в рожу. Но если Гаусгоффер устроит дознание, то лучше будет, если я лично опровергну его домыслы, чем Аланд будет объясняться, почему ты меня убил.

– Какая забота о Корпусе, Вебер! А может, твои руки дрожат не от страха за Корпус, а именно потому, что ты понимаешь, что я тебя убью? Почему именно ты оказался предателем?

Руки Вебера сами сжались в кулаки, он с глухим рычанием бросился на Гейнца и отлетел на землю, от него осталась одна набитая болью оболочка.

Аланд выбежал на плац, доверив Адлера Клемпереру, оставив их за их разговором.

Вебер еще вздрагивал всем телом на плацу. Гейнц с прищуром смотрел на него, мертвея от страшного понимания того, что он сделал. Этот удар знали в Корпусе Аланд, Кох, Абель, и совсем недавно Аланд показал его Гейнцу, этот удар запрещен, только на случай самого крайнего форс-мажора и неравной обороны.

Это Аланд мог рассчитать силу энергетического удара, а Гейнц не мог. Он бил на поражение. Вебер умрет в несколько минут, потому что при полном отсутствии внешних повреждений – его внутренности истекают кровью. Сознание Вебера сейчас переживает такой коллапс, как рождение звезды, он взорван болью изнутри.

Аланд присел перед Вебером, направил ладони ему на сердце, потом ладони Аланда заскользили над телом, оглянулся на Гейнца, во взгляде полная пустота.

Ворота Корпуса открылись, появился Абель, он подхватил Вебера на руки и быстро понёс его не в операционную, а к машине, Аланд шел следом.