Что скрывается за чертополохом

Через минуту я поняла, что мы едем не в мой коттедж.

— Куда мы едем?

— Ко мне, — резко ответил он.

В животе ожили бабочки. К нему? Для чего?

— Уокер…

Я не знала, что сказать. Часть меня была совершенно возмущена, а другая часть, которая имела от него явную зависимость, хотела, чтобы я заткнулась и поступила, как мне вздумается.

Когда он подъехал к дому, возмущение взяло верх.

— Зачем мы здесь?

— В дом, — отрезал он и выскочил из машины.

Я переплела пальцы рук, лежащие на коленях, пока он обходил капот, чтобы открыть мне дверцу.

— Зачем?

Он уставился на меня с губительной похотью. Это не должно было так радовать меня. Дрожащими от волнения пальцами я отстегнула ремень безопасности, и Уокер придержал меня за талию, чтобы помочь выйти, хотя я в этом не нуждалась. От его близости пульс участился, а тело загудело. Рядом с ним все всегда ощущалось острее. Все чувства, все реакции.

Будь он проклят.

Он отпустил мою талию, только чтобы взять меня за руку в крепкую хватку, отчего грудь пронзила острая волна желания, и устремился к дому. Уокер редко брал меня за руку. Это было так чертовски приятно, что мне почти хотелось плакать.

В голове зазвенели тревожные звоночки.

Дело уже было не только в сексе.

Он причинил мне боль, установив дистанцию.

Я должна была прекратить все это.

Но как только дверь за нами закрылась, Уокер наклонился через меня, чтобы ее запереть, а затем взялся за лацканы моего пальто и спустил его вниз. Моя сумочка упала на пол. Меня так потряс его порыв, но когда я открыла рот, чтобы что-то сказать, стояла уже без пальто.

Затем я издала тихий удивленный писк, когда Уокер поднял меня на руки, как невесту. Я обвила руками его за шею, чтобы удержаться, пока он шел по коридору. Мы оказались в спальне, оформленной в нейтральных цветах, но обставленной с такой же умеренной мужественностью, как и остальная часть его дома. Изголовье кровати, представлявшее собой современный взгляд на старомодный дизайн, было выполнено из прочного черного металла. При виде постели я крепче сомкнула руки на его шее.

— Уокер, нам нужно поговорить.

В ответ он швырнул меня на кровать, и я едва успела прийти в себя, как он нагнулся и начал стаскивать с меня ботинки.

— Стой!

Уокер бросил ботинки через плечо и выпрямился. Его эрекция заметно выпирала через ширинку джинсов. Грудь вздымалась и опадала при неглубоких вдохах, румянец заливал щеки. Ярко-голубые глаза излучали голод и желание, вызывая во мне трепет.

Как же сильно я его хотела.

Я всегда хотела его.

Но меня воротило от резкой смены его отношения ко мне всякий раз, когда он решал, что закончил то, что происходило между нами.

— Я не могу этого сделать, если ты снова будешь игнорировать меня еще месяц, прежде чем решишь, что тебе нужно переспать.

На его челюсти дернулся мускул.

— Я тебя не игнорировал.

— Для меня это выглядело именно так.

Уокер плотно стиснул губы и посмотрел на меня сверху вниз.

— Прости.

Я хотела поинтересоваться, почему он был таким отстраненным, но у меня возникло чувство, что я уже знала ответ, и такие вопросы задавали друг другу люди, находившиеся в отношениях.

— Если мы снова это сделаем, ты больше не будешь меня отшивать неделями, будто я какая-то незнакомка, которую ты подцепил в баре.

Он с трудом сглотнул.

— Я не хотел, чтобы ты так себя чувствовала.

— Но получилось именно так. Ну, что скажешь? Ты в деле или нет?

Взгляд Уокера будто касался каждого дюйма моего тела. Он сжал руки в кулаки. Его голос звучал хрипло, когда он ответил:

— Я в деле.

Охватившее меня чувство облегчения стало еще одним тревожным звоночком.

Который я тупо проигнорировала.

Меня захлестнуло предвкушение.

— Хорошо.

Едва я произнесла это слово, как Уокер снова поднял меня с кровати и развернул к себе спиной, чтобы расстегнуть молнию на платье. Мозолистые ладони скользили вниз по моей талии и бедрам, когда он медленно стягивал с меня платье. Прохладный воздух покалывал кожу, живот сводило от возбуждения, когда я выбралась из платья, а Уокер ловко расстегнул мой лифчик.

— Повернись.

Я сделала, как он просил, и он наблюдал за мной, пока снимал с меня лифчик. Казалось, моя грудь набухла только от одного его пристального взгляда, соски затвердели, отчаянно нуждаясь в его прикосновениях.

— Ты хоть понимаешь, насколько красива?

В удивлении мои глаза метнулись к нему. Своими действиями он и раньше показывал, что я ему нравлюсь, но никогда не делал комплиментов напрямую.

Наблюдая за моей реакцией и, словно прочитав мои мысли, он нахмурился. На меня или на себя — не знаю. Уокер подцепил пальцами мои трусики и опустился на колени, целуя мой живот, пока стягивал шелковистую ткань по моим ногам. После того, как я вышла из них, он уткнулся лицом мне между бедер, и это игривое прикосновение вытянуло из меня вздох удовольствия.

Но он лишь дразняще лизнул меня, а затем поднялся.

Я хотела запротестовать, но его взгляд был таким свирепым и многообещающим, что слова застряли в горле.

Без всяких церемоний Уокер поднял меня и снова швырнул на кровать. Я подскочила на матрасе, испустив небольшой вскрик, и глаза Уокера вспыхнули от удовольствия при виде моей подпрыгнувшей груди.

Он проявил немного большую спешку, раздеваясь передо мной.

В тот момент, когда он стянул боксеры со своей впечатляющей эрекции, я сухо заметила:

— Знаешь, все это похоже на то, будто ты метишь свою территорию.

Глаза Уокера сузились, когда он понял, что мой комментарий относился к Хейдину и приглашению меня на свидание. Подойдя к комоду, он выдвинул ящик.

— А что, если и так?

Мой взгляд остановился на черных галстуках, которые он вытащил из ящика, и мой пульс ускорился.

— Тогда, ты — болван, — рассеянно ответила я.

Уокер вернулся к кровати, его эрекция была такой же гордой и неистовой, как и он сам. Уперевшись кулаками по обе стороны от моей головы и щекоча мои чувства своим восхитительным ароматом, он навис в дюйме от моего лица и пробормотал мне в губы:

— Тогда, я — болван.

Поцелуем он заглушил любые слова, которые могли сорваться с моих губ, и я поцеловала его в ответ, глупо взволнованная его ревностью к Хейдину. Желанием доказать, что я принадлежу ему.

Мы ступали на опасную, неизведанную территорию.

Но ни один из нас не мог остановиться.

Поцелуй Уокера был глубоким и собственническим, и я прижалась к его телу, пытаясь быть ближе, ощутить твердость его груди.

Вместо этого он нежно убрал мои руки со своей шеи и прервал поцелуй.