Что создано под луной?

Искариот рассмеялся.

При этом пропала вся внешняя драматургия события.

Драма превращалась в фарс прямо с премьеры, не дожидаясь повторных выходов артистов на сцену.

– Что ждет этих симпатичных оптимистов? – тихо спросил Крайста Риоль. Как-то так выходило, что оптимисты перекрикивали друг друга, а остальные вынуждены были говорить между собой шепотом.

Оптимизм, впрочем, на столько не самое неприятное качество человека, что Риоль даже не вспомнил о том, что когда много лет вперед ему задали вопрос:

– До каких пределов вы готовы использовать прочность конструкции корабля? – он ответил:

– До разумных пределов.Как и все остальное в жизни…

– Что ждет этих симпатичных оптимистов? – тихо спросил Крайста Риоль. – Застой…

– …И еще неизвестно, что будет более интересно потомкам – их разум или их глупость?..

– Но не смейся над их ошибками, – добавил Крайст после некоторого молчания, – Они всего лишь прикоснулись к свободе.

– Какая же это свобода, когда они говорят какие-то глупости.– Свобода начинается там, где появляется право на ошибку…

– …Как же вы не можете понять, что скоро мы электрифицируем всю страну!

– Мы химизируем сельское хозяйство!

– Построим много жилья для всех!

– Мы объединим все страны!

– Посадим яблони на Марсе!

Тут Риоль не то, чтобы не выдержал, просто у него сорвалось:

– Зачем?

– Что, зачем?– Зачем сажать яблони на Марсе?..

– Слушай, Искариот, это утопия какая-то, – толи спросила, толи просто сказала девушка, скачанная с интернета. – Если бы утопиями были только утопии – это были бы всего лишь утопии, – толи просто сказал, толи ответил ей Искариот.

На мгновение наступила тишина, а потом ее вновь нарушил бодрый голос:

– Мы, наконец, построим коммунизм!

Разве в таких вещах бог способен помогать людям?

– Бог, молодой человек, помогает только тем, кто сам себе хочет помочь.

– А остальным? – молодой человек был, очевидно, смущен такой постановкой вопроса о Боге, – Кто же должен помогать остальным?

Теперь был смущен Крайст:

– Не знаю… Наверное, правительство.

– Вот видите – не знаете.

Наше правительство – это вам не какой-нибудь Бог – оно всем помогать будет!Библию я, конечно, не читал, но говорят – там написана такая ерунда, что никто толком понять ничего не может, – молодой человек замолчал, потому, что решил, что ввернул в спор окончательный, точкоставетельный аргумент.

Крайст вздохнул – не бывает людей на столько умных, чтобы не выглядеть смешными в глазах глупцов

– Если в книге о людях вы ничего не поняли – может у вас еще есть шанс, – Риоль услышал то, о чем подумал Крайст.

– Мы способны на все! – выкрикнул молодой человек.– Это-то и печальнее всего… – вздохнул Искариот.

Потом он, очень спокойно, не споря и не утверждая, задал свой вопрос:

– А что вы будете делать потом?

– Когда – потом?– Когда убедитесь в том, что у вас ничего не получилось?..

* * *

Спорящие часов не наблюдают.

Как спящие…

Появилось солнце. Появились тени.

Люди делятся на тех, кто не видит теней и тех, кто не замечет лучей.

Но это не проблема.«Проблема может быть только в том, что люди не придают значения тому, что лучи и тени связаны между собой», – подумал, сквозь охватившую его дрему Искариот, и Риоль услышал его мысли.

А утро настало, не дожидаясь того, что на него обратят внимание и учтут.

И не стало мстить людям за невнимание к себе сыростью и ознобом, а растеплилось сразу, с первыми лучами, еще не видимого за покрытой подлеском горизонталью противоположенного берега.

Над не полностью прогоревшим костром, молодые люди соорудили какое-то подобие треноги из жердей и подвесили под ней котел с пшенной кашей без соли, но зато с сахаром.

И впервые Риоль ощутил то, какой вкусной может быть обыкновенная каша даже без хлеба, если есть ее прямо с костра, на свежем воздухе.– Особенно если ешь с теми, кто тебе нравится, – добавил Крайст.

– Эх, – вздохнул один из молодых людей, глядя на несколько пустых бутылок из-под вина и водки, стоявших под кустом. Стоявших не как резерв, готовый вступить в бой, а как группа дембелей уже получивших на руки приказ о демобилизации, – Жаль, что вчера все прикончили…

Риоль не любил выпить, но в этот момент ему тоже стало жаль, что все бутылки уже демобилизовались.

Не потому, что ему хотелось выпить, а потому, что ему хотелось еще немного выпить с этими молодыми людьми.

Но здесь он был бессилен, и ни каких идей ему в голову не приходило.

Кроме, конечно того, что в его собственном доме бар всегда был полон – Риоль даже усмехнулся, подумав о том, какие неожиданные формы может принимать ностальгия.

Девушка, нарисованная акварелью, оказалась находчивей одного из лучших астролетчиков планеты.

Она подошла к задремавшему у подпиравшей его спину березы Искариоту.

Искариот дремал или делал вид, что дремлет. Во всяком случае, его коричневая шляпа была надвинута глубоко на глаза.

Девушка встала над Искариотом, несколько секунд наклонив голову к плечу, молча смотрела на неподвижную фигуру, потом, поняв, что признаков жизни фигура самостоятельно не подаст, проговорила:

– Спасай человечество.

– Попроси Крайста, – прозвучало из-под шляпы, – Он это умеет не хуже меня.

– Ты, что же, хочешь, чтобы я к Нему обращалась по таким мелочам?

– Мелочи – это то, что всегда не хватает людям. И только за этим, люди обращаются к нему. Когда люди думают, что делают что-то великое, они уверены, что могут обойтись без Него, – пробормотал Искариот, поднимаясь с земли и отряхивая со своей дорогой французской тройки, приставшие к ней травинки и головки репейника:

– Припоминаю, что когда я был здесь на рыбалке в последний раз, припрятал на будущее флакончик, – громко сказал он, доставая из-под куста бутылку «Московской».

Хотя никому не пришло в голову сдвигание ладошек, реакцией на эти слова могли считаться бурные и продолжительные аплодисменты, и никто не заметил, что появлению этого сосуда предшествовала некоторая заминка.

Лишь девушка, нарисованная акварелью спросила Искариота тихо:

– Что замешкался? – и Искариот так же тихо ответил ей:– По привычке достал виски «Седой лорд» из супермаркета в Челси…

– Ты вовремя исправился, – сказал Искариоту Крайст, – Вряд ли он знают, что такое – виски.

Искариот ответил:– Вряд ли они знают, что такое – супермаркет…

…Когда солнце встало окончательно, и завтрак закончился, молодые люди, погасив костер, стали собирать свои рюкзаки.

Крайст и его попутчики оказались единственными, кому нечего стало делать.

– Вот ты говоришь, что их ждет застой, – сказал Риоль Крайсту, – Что это такое?

– Застой – это время, в которое люди какими входят в новый год, такими и выходят из него, когда год превращается в устареший.

– Неужели ничего нельзя сделать для этих симпатичных, хоть и наивных людей?

– Застой – это все, что можно сделать для них в этих условиях.

По крайней мере, в застой не будет массового террора.

– Но в чем причина?

Ладно – нарком, у которого мы были перед войной – там безграмотность и некомпетентность.

Но ведь эти люди могли бы выдвинуть из своих и грамотных, и компетентных?

– Компетентность здесь не причем.

Понимаешь, Риоль, когда тебе нужно ехать в Санкт-Петербург, или Ленинград – как кому нравится называть этот город – а тебя насильно заталкивают в поезд, который едет в Уфу, то не играет никакой роли – компетентно этот поезд ведет машинист или нет. В Санкт-Петербург этот поезд все равно тебя не привезет.И здесь уж надо просто радоваться тому, что по дороге не расстреливают…

– Неужели, они сами ничего не могут сделать?

– Пока не изменится система – нет.

– Почему?– Потому, что социализм, это когда все работают, но никто ничего не делает…

– Ты говоришь, что к Нему обращаются по мелочам, – в то же время, девушка, нарисованная акварелью, разговаривала с Искариотом, – Ну, а если – болезнь? Скажем – простуда. – Если – простуда, то надо обращаться не к Нему, а к аптекарю…

* * *

…Когда вся группа выбралась из леса и оказалась возле станции электрички – железная дорога проходила вдоль реки – солнце поднялось совсем высоко, и стало жарко.

Видя, как тяжко переносит жару Крайст, девушка, нарисованная акварелью надела ему на голову свою, неизвестно откуда взявшуюся панамку:

– А в городе я куплю тебе шляпу от солнца. Какой у тебя размер головы, Крайст?

На это Крайст, улыбнувшись улыбкой, называемой благодарной, ответил девушке:

– Как раз с терновый венец…

– Кстати, уважаемый профессор, а в какой области науки вы ведете свои исследования, если, конечно, они не связаны с государственной тайной? Ядерной физикой или ракетостроением.

– Профессор занят куда более секретной, в настоящее время, областью науки, чем бомбы или ракеты, – ответил за Крайста Искариот, ощутив замешательство своего спутника.

– Разве может быть что-нибудь более секретное?

– Конечно.

– Что же – космические лучи?

– Нет. Профессор, в настоящий момент, работает в самой секретной области науки.

– Какой же?

– Он – историк.

– А разве история у нас засекречена?– А разве у вас – нет?

– От американцев или англичан? – Нет. От вас…

Видя, что молодые люди ничего не понимают – «То есть, относятся к подобной новости почти так же, как относятся ко всему новому почти все остальное человечество», – успел вставить в мысли Искариота свою мысль Крайст – Искариот решил пояснить:

– Дело в том, что профессор очень долго и безвыездно работал с материалами оттуда, – он указал пальцем вверх.

– Понятно. В архивах КГБ, – понизив голос, сказал один из молодых людей.

– Еще выше, – тоже понизив голос, проговорил Искариот.

– ГРУ?

– Выше.

– Неужели – ЦК КПСС? – голос был понижен до шепота.

«Еще выше», – хотел сказать Искариот, но, поняв, что для этих людей ничего выше ЦК КПСС быть не может, просто кивнул головой:

– И теперь профессор хотел бы сравнить некоторые свои выводы с реалиями.

И ваша помощь в этом процессе была бы очень уместной и ценной.

Что рекомендуете посмотреть?

– А вы не из-за границы? – неожиданно насторожился молодой человек с комсомольским значком висевшем на груди, не смотря на то, что грудь покрывала обыкновенная клетчатая рубашка, в которой можно было и по лесу бродить, и выносить мусорное ведро. А вот присутствовать на молодежных партконференциях – вряд ли.

Он подозрительно смотрел на дорогую французскую тройку и шляту кориче\u1085?евого цвета, ожидая ответа. И получил его:

– Мы работники специального отдела Академии Наук СССР.

Слово «специальный» явно произвело впечатление на молодежь. И все-таки, тот, что был с комсомольским значком, на всякий случай спросил:

– А санкции соответствующие у вас есть?

– Санкции? Конечно, – не задумываясь, соврал Искариот, и протянул молодому человеку красную книжечку с надписью «Академия Наук», под которой стояло в скобках («КГБ»), а еще ниже – ЦК КПСС, уже без всяких скобок и кавычек.

– Вляпается? – тихо сказала девушка, скачанная с интернета, девушке, нарисованной акварелью.

– Не вляпается, – ответила вторая первой.

– Почему? Скептик вряд ли поверит такой самоуверенности Искариота.– Искариот самоуверен, а недоверие скептиков вызывает только скептицизм…

Риолю не понравилось то, что Искариот так беззастенчиво водит за нос этих молодых людей, но то, что произошло потом, вызвало его тихий смех.

Молодые люди сошлись кружком, разглядывая удостоверение Искариота, а потом стали думать, что бы такое, особенное, предложить носителям таких серьезных санкций.

И, наконец, они пришли к общему выводу:

– А не сходить ли вам в кино?А потом мы познакомим вас с нашим деканом кафедры Истории КПСС.

– Ну, что же, в кино – так в кино, – улыбнулся Крайст. – Тем более, что в кино, мы давно не были, – добавила девушка, нарисованная углем.