Что такое Израиль

От водоемов Соломона древний водовод петлями продвигается на северо-восток, огибая горы, и наконец по арке Робинсона взбирается на Храмовую гору. Более поздний водовод Пилата идет прямиком на Иерусалим, проходя под горами и нависая над балками, и завершается в Верхнем городе. Англичане проложили вдоль него водопровод из Эциона к Западному Иерусалиму. Водоводы пришлись не по душе крестьянам: у них забирали воду, которая была нужна им самим, к тому же римляне запрещали сажать вдоль водоводов деревья и злаки.

Англичане постарались восстановить систему водоводов и во многом преуспели. При них вода из Аруба шла верхом к Эциону, к русскому монастырю, ставшему в наши дни военным лагерем. Израильские поселения питает Национальный водовод, несущий воду Тивериадского озера, Кинерета, Яркона и артезианских скважин, пробуренных к подземным резервуарам Нагорья.

В Нагорье начинаешь понимать, как важно было добиться симбиоза между человеком и источником. Без человека родники хиреют или попусту льют воду на каменистые склоны. Чтобы напоить водой сады, насытить ею плодородные узкие долины, нужен труд людей. Но нельзя нещадно использовать подземные реки, чтобы они не иссякли.

Встречаются в Нагорье и источники, оказавшиеся вдали от сел, причем некоторые из них – самые большие в округе. В мирную пору возле них возникают временные поселения, «дачи» феллахов из ближайших сел, их огороды и посадки. Таков Эйн-эль-Ункур, многоводный источник, точнее, целый каскад родников, бьющих там, где дорога из Хеврона на юг поворачивает на Дуру, в складках гор, в вади к западу от поворота. Этот источник вызвал к жизни цветущий сад в сухом русле. Крестьяне русло террасировали, превратив его в череду ступеней, и посадили на террасах плодовые деревья. Летом или ранней осенью хорошо гулять здесь, по заросшему, тенистому вади, среди виноградников, орешника, гранатовых деревьев и смоковниц.

Лучше всего спуститься в вади чуть ближе к Хеврону и дойти до того места, где Вади-эль-Ункур встречается с Вади-эль-Шамс, а затем уже подняться мимо каналов, водоемов и каскадов к дороге на Дуру. Маленький земной рай Вади-эль-Ункур упрятан от глаз проезжающих по дороге из Хеврона на Беэр-Шеву. Можно хоть каждый день ездить среди сухих холмов, между рощами олив и виноградниками, и не догадываться, что рядом – влажное чудо источника. Если пойти вниз от Эйн-Ункура, в вади можно отыскать следы древнего водовода, проложенного к Бейт-Джубрину, или Элевферополю. По пути в водовод вливается вода десятка мелких родников, бьющих среди полузапретных делянок с местным табаком.

Да и совсем рядом с Иерусалимом есть прекрасные живые источники. Вдоль железной дороги идет проселок, соединяющий Бейт-Цафафу и Батир, и у него вашему взгляду предстанет один из самых красивых источников Нагорья – Эйн-Хание, с его римским сабилом. Раньше он звался источником Св. Филиппа. Считалось, что в его воде св. Филипп крестил эфиопского евнуха (Деян. 8:27–39), но сейчас это название присвоено источнику возле Халхула, а Эйн-Хание канул в безвестность. Вода Эйн-Хание, холодная и чистая, стекает в большой водосборник, где можно искупаться и даже – большая редкость для Нагорья – проплыть несколько метров. Здесь пасут коз крестьяне не значащегося на картах села Валаджа, стоящего выше на горе. В дальнейшем мы еще расскажем о странной судьбе Валаджи. Сейчас к источнику можно подъехать по новой, обходящей Валаджу «еврейской» дороге от Малхи на «гору Эверест» (так называется самая высокая точка городка Бейт-Джала).

Чуть дальше к западу лежат источники сел Батир и Хусан. У сабила главного родника Батира, Эйн-эль-Балада, Сельского источника, сохранились следы римской стелы в память о воинах Пятого и Одиннадцатого легионов, покоривших Бетар. Вода из 50-метрового туннеля течет в древний водоем, а оттуда ее получают восемь родов Батира: каждому дается восемь часов для поливки грядок и делянок внизу, в вади. У источника резвятся, постреливая глазами, местные девчонки, и среди них – русая архангельская девочка Настя, вышедшая замуж за сына местного феллаха.

Впрочем, у девчонок и мальчишек Батира немалый выбор: резвиться они могут у любого из тринадцати источников Вади-эль-Джамаа, долины Собрания, или, на иврите, Вади-Мааянот, долины Источников. Все сухое русло ухожено, разграничено на семейные наделы, тщательно засеяно – образец крестьянской заботы. Осенью, после первого дождя, оно нежно и свежо зеленеет.

Замечательная эта вещь – прогулка по Вади-эль-Джамаа! Первым вам попадается маленький и живописный Эйн-эль-Арус, источник Жениха. Он совсем невелик и едва заметен. Следующий – Эйн-эль-Амуд, с обломком колонны в стене водосборника. А затем уже идет самый лучший из них, Эйн-эль-Хавие, источник Любви. Он бьет в пещере, в которую легко попасть. Она состоит из двух подземных зал. В первой вода капает, а во второй бьет сверху – замечательный душ, под которым не грех искупаться.

Но источники – это роскошь, а не железная необходимость для феллахов, не на них зиждется жизнь палестинских сел. Синие кружочки ключей так редко разбросаны по карте Восточного Нагорья, в районе Бани-Наим – Хирбет-эль-Кармил – Ята – Самуа, но и здесь живут люди и пасутся овцы. Там, на солнцепеке, на уступах холмов, посажены оливковые деревья и виноградная лоза, а поближе к Вифлеему – хлеб и овес. Все это растет без всяких источников. Ведь Святая земля не пустыня, где можно заниматься земледелием и снимать урожаи только в оазисах.

В Палестине можно жить на земле в полной гармонии с нею и без источников благодаря двум шагам человека, приноровившегося к здешней природе и приноровившего ее к себе.

Первый шаг – это выбор культур. Основные культуры Нагорья – лоза, олива и хлеб – растут и без полива, им хватает зимних дождей – летом у нас не выпадают осадки. Сельское хозяйство палестинцев – естественное, «зеленое», – основано на том, что есть: грунтовых водах, влаге дождей и росе. Они не насилуют землю глубинным бурением, не нарушают баланса вод, не пытаются произвести больше, чем это возможно без посторонних ресурсов. И этот подход гарантирует высокое качество их продукции.

Вади-Бейт-Джала отделяет еврейское Гило от палестинской Бейт-Джалы и от монастыря Кремизан. В этот итальянский монастырь осенью привозят феллахи тонны прекрасного винограда, сладкого и зрелого, и тут из него давят неплохие вина, из которых лучшее – марсала. Это последний оазис винодельческой культуры Нагорья, захиревшей после победы ислама. В мусульманских селах вокруг Хеврона сохранилась полусекретная традиция виноделия, но это домашнее вино не идет на продажу. Крестьяне Иудеи, то есть Южного Нагорья, выращивают, как и в древности, виноград, и на завтрак каждый феллах берет с собой в поле лепешку и гроздь винограда. Самый лучший виноград – именно из сухих и безводных мест. В полупустыне, возле древнего Аристобула, нынешнего Хирбет-Истамбулие, растут сладчайшие крепкие гроздья. Сравните их с виноградом еврейских хозяйств, скажем из мошава Адерет возле Адулама древних. Виноград в еврейских хозяйствах получает в избытке воду, поступающую с севера по водоводу, этому израильскому эквиваленту великих римских акведуков, поэтому мошавники из Адерета снимают в несколько раз больше винограда со своих участков. Но в природе нет чудес: по сладости, вкусу и крепости их поливной, «разбавленный» виноград сильно уступает выращенному «на сухую» хевронскому.

С рыночной точки зрения выращивать поливной виноград выгоднее: хоть он и стоит дешевле, произвести его можно куда больше. В этой конкурентной борьбе побеждает не лучший. Рыночники – и Дарвин – ошибались. В нашем мире действует иной закон: плохая монета теснит хорошую. Это правило обнаружили еще в Средневековье, когда монархи ради пополнения своей казны вместо полновесной монеты пускали в обращение урезанную. Пока существуют рыночные отношения, плохая монета берет верх. Возможно, как станет ясно из дальнейшего, этот принцип распространяется и на людей, на народы. Мы, выжившие, – плохая монета, вытеснившая хорошую.