Что-то кроме магии

— К нему гости, а он разлегся, — насмешливо донеслось от камина. — Спишь, что ли?

Северус вскочил, раздосадованный тем, что его застали врасплох. Хотя еще месяц назад он и не подумал бы досадовать и тем более вставать... Но теперь не время для воспоминаний.

— Не сплю, так, устал немного.

Квиринус вальяжно прошелся по кабинету, небрежно кивнул Моргане и уселся в кресло у стола.

— Я только что от деда. Ты знаешь, какую штуку он затеял? — и, не дожидаясь ответа, продолжил с коротким смешком: — Решил устроить цепь ловушек на пути к магистериуму, который теперь хранится в Хогвартсе! Нет, он определенно выжил из ума на старости лет.

— Какое отношение к всему этому имеешь ты? — оборвал его веселье Снейп.

— Самое прямое. Директор попросил меня придумать какое-нибудь препятствие. Хранилище располагается в Восточном крыле, и я сразу вспомнил, что где-то там есть вход в подземный Хогвартс. Выманить оттуда тролля для меня — пара пустяков. Директор был в восторге!

— Ты способен подчинить себе тролля? Я вижу, ты далеко продвинулся в Темных Искусствах.

— Без сомнения, — снисходительно проронил Квиррелл. — И подчинить себе могу не только тролля... Кстати, отдай мою рукопись. Отец наконец-то признался, что она у тебя.

От слов «наконец-то признался» тянуло кровяным духом.

— А что, директор тебе одному доверил такую важную тайну? — Северус сделал вид, что не расслышал конец фразы.

— Ты тоже в курсе, насколько могу судить... Впрочем, меня это не интересует. Северус, мне нужна рукопись.

— Ты не получишь ее.

Ему показалось, или в самом деле фарфоровый взгляд на мгновение обрел осмысленность, и сквозь муку, страх и отчаяние промелькнула в нем благодарность?

— Отдай. Мои. Бумаги.

Металл скрежещет по стеклу. Самый мерзкий звук в мире.

— Нет.

— Вот как? Хорошо...

Раскаленные иглы чужих зрачков впились в мозг, сердце застряло в горле, легкие сжались, не в силах втянуть воздух. Только бы не закричать... Упереться, уцепиться зубами за край сознания, чудовищным усилием приостановить волну чужой воли, уже готовую захлестнуть с головой, и дюйм за дюймом выталкивать ее из себя, сопротивляться, с хрустом выдирая проклятые иглы и посылая их назад — уже как свои!

Лицо напротив исказилось, потекло расплавленным стеклом, мир раскалился добела, вспыхнул и схлопнулся в черное ничто.

Темнота. Зримая, осязаемая, слышимая. Легилименция не лишает мага собственного «я», но его, северусово «я» сейчас намертво запуталось в вате темноты, и не было в ней ни верха, ни низа, ни начала, ни конца.

Шепот, шуршание, шелест... Возник откуда-то, растет, делается отчетливей... Это смех! Сухой, как книжная пыль, безжизненный, как перестук костей, он ближе и ближе:

— С-с-северус-с-с!... — вырастает из него мертвящий призыв. — С-с-северус!

Нечем ответить, нечем дышать — все засыпал, погреб под собой иссушенный смех. Тьма наваливается, душит толстым одеялом, уже и смех остался по другую его сторону...

— Эй, Снейпочгук Большой Змей, — в клочья разрывая мрак, ворвался в тишину веселый молодой голос. — Одним махом семь троллей побивахом!

Тьма зашлась злобным шипением, заглушила его, но поздно, вдох сделан, и сейчас главное — не останавливаться, кромсать и крошить ее, выбираясь за эхом голоса вверх, к свету, к себе самому!

Холодный пот струйками стекал по спине. Северус задыхался, без сил привалившись к спинке дивана.

— Ты ведь все равно сдашься, — равнодушно проговорил сидящий напротив. — Зря упрямишься.

Снейп устало закрыл глаза. Как ушел гость, он не слышал.

Глава 51. Семья Поппи Помфри

В дверь кабинета робко постучали. Мадам Помфри удивилась: школьников в Хогвартсе еще нет, ее подруга Помона Спраут заходит без стука, а больше никому в Больничном крыле делать вроде бы и нечего, мелкие недомогания взрослые маги в состоянии излечить самостоятельно.

— Войдите, — громко пригласила она, откладывая в сторону медицинский журнал, который до этого читала.

Дверь приоткрылась, и в кабинет, неуверенно переставляя ноги и придерживаясь за стену, вошла Сивилла Трелони. Обычно веселая и шумная, сейчас она больше всего походила на испуганную больную мышь.

— Сиби?! Что случилось? — Помфри подхватила визитершу под локоть, и вовремя: та едва не падала. — Садись.

— Мне лучше стоять... или лечь, — слабым голосом откликнулась Трелони.

Поппи удобнее перехватила ее под руку и нечаянно потянула на себя широкий рукав. Он скользнул вверх, обнажив на тонком запястье сизо-фиолетовые продолговатые синяки.

— Откуда это?

— Не знаю... — доковыляв до кушетки, Сивилла неуклюже, боком, опустилась на нее и подняла на целительницу заплаканные глаза: — Со мной что-то случилось, но я не помню что! И очень болит... — она приподнялась и что-то коротко прошептала ей на ухо. Та нахмурилась, заперла дверь и попросила пациентку перевернуться на живот.

Несколько минут спустя помрачневшая Помфри слушала Сивиллу, которая без сил вытянулась на спине. По ее словам выходило, что вчерашний день она провела вполне мирно: читала, потом прибиралась в комнатах, затем спустилась на обед в Главный зал, там встретилась с Квиринусом... Дальше в воспоминаниях прорицательницы зиял провал до самого сегодняшнего утра, которое началось для нее с сильной боли во всем теле и загадочных синяков на руках.

За годы работы школьным медиком Поппи повидала всякое, приходилось сталкиваться и с последствиями «Обливиэйта». И всегда этим заклинанием маскировали самые гнусные дела.

— Сегодня сделаю свечи с лекарством, они должны помочь. К вечеру передам тебе с домовиком. Сиби... конечно, это не мое дело, но лучше бы тебе с ним не встречаться какое-то время. А если он станет преследовать тебя, пригрози рассказать обо всем Дамблдору.

Трелони медленно повозила головой по подушке.

— Я не верю, что это он... Он никогда не был грубым. Он не мог со мной так поступить!

— Людям свойственно меняться, — печально заметила Помфри. — И далеко не всегда в лучшую сторону.