Что-то кроме магии

— Безобразие! Где перчатки и шляпки? Куда исчезли ленты и все воротнички? Миссис Квиррелл, у нас пропали вещи!

Лорейн не на шутку испугалась: неужели в добропорядочном семействе домовиков завелся вор? Не подозревать же сына и гостя в краже дамской галантереи... Между тем кузины почти не сомневались, что виновны именно они. Джентльмен, столкнувший леди в реку, способен и на такую низость, как хищение пуховки и — чудовищное бесстыдство! — подвязок для чулок. Да и какой же он после этого джентльмен?!

Кое-как успокоив возмущенных барышень, мать семейства отправилась в библиотеку, где ее супруг уже давно уединился с гостями для серьезной беседы. Правда, к ее прибытию все нотации оказались прочитаны, и теперь уже Гилберт с жадным интересом слушал сына: тот рассказывал, что удалось найти в частных архивах, и так увлекся, что не заметил вошедшую мать.

— Извините, что прерываю, дорогие мои, но у нас проблема.

Гилберт кинул красноречивый взгляд на Квиринуса.

— Мам, что бы там ни произошло, мы тут ни при чем, — он протестующе поднял ладони. — Отец свидетель: никто из нас не покидал библиотеку в течение последнего часа.

— У девочек пропали вещи, — вздохнула Лорейн. — Искать придется всем. Да, «Акцио» не помогло, в том-то и беда.

Эльфы сбились с ног, обворованные кузины лежали в своих комнатах с мигренью, когда в дверь деликатно постучали. Сосед Квирреллов, интеллигентный старичок, осторожно поинтересовался, с какой целью старая липа, растущая в его дворе, украсилась дамскими шляпками, кои он не единожды имел удовольствие лицезреть на очаровательных гостьях? Нет-нет, он нисколько не возражает, получилось очень живописно, но хотелось бы понять смысл... От такого известия мигрень Амалии и Эмилии разыгралась еще пуще. Миссис Квиррелл занялась болящими, а за украденным делегировала мужчин.

— Рождественское дерево в июле, — прокомментировал Гилберт. Они втроем созерцали ленты, шляпки, шарфики, косынки и перчатки, аккуратно развешанные на раскидистых ветвях. — Квиринус, принеси из дома какой-нибудь мешок, что ли... Не в карманы же все это распихивать.

Странное дело, но Квиррелл-старший не выглядел расстроенным: скорее, его забавляло происходящее. Он спокойно левитировал с веток принадлежности дамского гардероба и лишь усмехался в ответ на реплики сына и гостя. А те без стеснения обсуждали диковинные сооружения из шелка, соломки, кружев и перьев, поражаясь их сложности и бессмысленности.

— На какую часть тела это надевают? — недоумевал Северус, вертя в руках что-то длинное, розовое и с фестонами. — Или это вообще не одежда?

— Проще расшифровать десяток старинных рукописей, чем разобраться в женском туалете, — Гилберт добавил к груде снятых вещей еще несколько шляпок. — Поверьте опыту женатого человека.

При виде туго набитого мешка с кузинами случилась истерика. Из бессвязных возгласов с трудом удалось понять, что произошла катастрофа, так как что-то помялось, согнулось и осыпалось. И еще такой вульгарный мешок!

— Нормальный мешок... — ворчал обескураженный Квиринус. — Чистый, эльфы сказали, что из-под орехов. Пап, ты в самом деле хочешь, чтобы твоей невесткой стала одна из вот таких?

— Ну, девочки расстроены... — смущенно пробормотал отец. — Впрочем, у нас еще будет время обо всем переговорить. Сейчас меня интересует другое: кто безобразничает в моем доме?

Сын сделал вид, что вопрос относится не к нему.

Жалобно звенели хрустальные подвески, с потолка сыпались хлопья штукатурки, но Пивз не обращал на это никакого внимания. Он раскачивался на люстре в комнате Снейпа и распевал: «По берегу ходила красавица Катрин, как вдруг проказник-ветер задрал ей кринолин».

— Вас могут услышать, — заметил Северус, входя к себе.

Полтергейст снисходительно взглянул на него сквозь перья голубого боа, которым он обмотался наподобие шарфа:

— Ну и что? Все решат, что это ты поешь.

— Где Барон?

— У-у-у, — Пивз напустил на себя таинственный вид, — Вы же завтра в замок собрались? Там и встретитесь.

Полтергейст качнул люстру особенно сильно и исчез. Голубое боа плавно спланировало на голову Северуса — именно в тот момент, когда на пороге возникла миссис Квиррелл, зашедшая узнать, что гость предпочитает на обед.

* * *

Как и Хогвартс, замок Ньюарк имел свой секрет. Маглы видели единственную уцелевшую стену и три угловых башни, волшебникам же Ньюарк являлся во всем блеске древнего величия. Правда, лишь снаружи: внутри царило запустение. Здесь почему-то никто не жил, кроме редких привидений, которые использовали многочисленные покои как временное пристанище в своих путешествиях.

Пивз подозрительно притих и дал возможность всей компании без приключений добраться до памятника средневековой архитектуры. Чары отвода глаз помогли беспрепятственно проникнуть в магическую часть замка.

Пыльная винтовая лестница уходила круто вверх, солнечные лучи, проникавшие сквозь узкие бойницы, делали тьму у стен еще гуще. Было сыро, холодно и очень тихо.

Северус поднимался первым, за ним, стараясь не слишком сильно стучать каблуками, шли сестры, замыкал процессию Квиринус.

Лестница вывела их в просторный сумрачный зал, в котором когда-то, должно быть, устраивались пиры. Об этом свидетельствовали огромный камин и длинный широкий стол наподобие тех, что стояли в Хогвартсе.

Во главе стола, в кресле с высокой резной спинкой, кто-то сидел.

Люди замерли на месте; в тишине прозвучал низкий и звучный голос:

— Нечасто ко мне приходят гости. Тем отрадней видеть достойных кавалеров и прекрасных дам... Я бы сказал, редкостно прекрасных.

Амалия и Эмилия позволили себе скромные улыбки. Неизвестный встал из-за стола и, почти не касаясь каменных плит пола, неторопливо, с королевским достоинством двинулся в их сторону.

Широкополая шляпа бросала тень на его лицо, рослую фигуру скрывал длинный плащ. Через несколько шагов он вошел в полосу света, падавшую из витражного стрельчатого окна, и Снейп с Квирреллом едва удержались от удивленных возгласов: таинственным обитателем замка оказался Кровавый Барон!

Но куда исчез суровый облик древнего воина? Перед ними стоял настоящий щеголь, чей белоснежный камзол, серебристые панталоны и ботфорты сверкали россыпью бриллиантов, плащ мерцал подобно лунной дорожке на водной глади, плюмаж на шляпе цветом напоминал летнее облачко, и яркой звездой светилась в нем брошь-застежка.

Призрак снял шляпу и отвесил галантный поклон. Выпрямился, тряхнув густыми платиновыми кудрями, которые щедро рассыпались по широким плечам, и, небрежным жестом ликвидировав головной убор, протянул сестрам унизанные перстнями руки: