Чудеса в Гарбузянах (илл. А.Василенко)
Шрифт:
«Именно!» — подхватила царица Злагода.
«Ну, — говорю, — это ваш дело — можете верить, можете не верить!»
«Ну, почему ты такой?» — укоризненно склонила набок голову царица.
«Именно! — теперь уже царь подхватил. — Мы же тебе добра желаем. Хотим сделать так, чтобы ты был счастлив».
«Чего это вдруг?» — спрашиваю.
«Просто так. Потому что мы любим делать добро. Недаром же я царь Добрило».
«А я царица Злагода».
«Бросай к чертовой бабушке этот бурьян и говори быстрее, что ты хочешь. Все твои желания выполним. Хочешь мотоцикл, лодку моторную, джинсы импортные самые модные —
На какой-то миг, честно говоря, заколебался. Да тут вспомнил волшебный талисман, лягушачью лапку, и словно меня кто-то холодной водою из колодца облил.
«Нет, — говорю, — спасибо, ничего мне не надо».
«Ну и поросенок ты, Сашка Непорожний, Цыган по-уличному, пятиклассник. К тебе всей душой, как к родному, а ты…»
Глаза у царя и у царицы сразу стали холодными, будто льдинки. И лица окаменели и стали уже не как из ваты, а как из мрамора.
«Знаете, — говорю, — вы лучше мне не мешайте, а то время идет, а мне еще надо вон сколько бурьянища вырывать».
И, не обращая на них внимания, снова взялся за работу.
Рву бурьян, а сам краем глаза на царя и на царицу поглядываю.
Вижу — шепчутся о чем-то, советуются. Потом, видно, к какому-то общему решению пришли. Царица рукою махнула: «Давай!» Царь Добрило, будто старая бабка-шептунья, пошептал себе под нос какое-то заклинание, сплюнул на четыре стороны, дунул, плюнул, на одной ноге крутанулся…
Я бурьян — дерг, а вместе с землей с корней золотые монеты как посыпятся. Тьфу! Я другой бурьян потянул, а он прямо в моих руках в хоккейную клюшку превратилась. С автографами чемпионов мира, игроков нашей сборной… Вот!
«Да не надо! — кричу. — Что вы как дети! Все равно ничего не возьму. Сказал — значит, все!»
Клюшку в бурьян закинул, золотые монеты землей присыпал.
А царь с царицей улыбаются медово.
«Не горячись, сынок. Ты еще сам себя не знаешь», — говорит царь.
«Так уж человек создан, что не в силах отказаться от благ земных, — говорит царица. — Да еще и бесплатно…»
«Нет, — говорю, — это только к людям вашего царского режима относится. А я совсем из другого общества».
«Вот упрямый, осел!» — ругнулся царь.
«А ругаться, — говорю, — не красиво. А еще в короне!»
«Он меня поучает, ну!» — плаксиво скривился царь.
«Не волнуйся, любимый! — обняла и приласкала его царица. — Ничего-ничего. Он еще пожалеет, он еще поплачет, он еще у нас в ногах валяться будет, когда что-то захочет, а достать не сможет».
«Не дождетесь!» — хотел я крикнуть, но неожиданно захлопали крылья, откуда-то появился и сел возле меня черный ворон, превратился в кота Лаврентия и говорит:
«Идем быстрее! Там в селе такое случилось… такое случилось…»
И я проснулся.
Глава пятая, в которой вы узнаете о секретном деле. «Пить-пить-пить! Тех-тех-тех!..» А звезды так далеки… Как мечты!
— Ну артист! — улыбнулся Марусик. — Понавыдумывал такого.
— Да ничего я не выдумывал! Снилось все точно, как я рассказывал, — ударил себя в грудь Сашка Цыган.
— А
я верю. Могло сниться. Сны — это… — Журавль поднял палец.— Сначала один понакручивал, теперь другой. Так я и поверил. Таких снов не бывает. Чтобы все так, как в кино, одно за другое последовательно цеплялось. Во сне всегда какая-то каша — все путается и скачет.
— Это от головы зависит. У кого в голове не того… беспорядок, у того и во снах каша, ничего не разберешь. Правда, Журавль?
Журавль молча улыбнулся.
— У самих у вас каша. К доктору вам надо. Галлюцинации у вас какие-то, — обиделся Марусик.
— Ну, хорошо, — примирительно сказал Журавль. — Идем в Липки. Глянем, что там и как.
…У ворот деда Коцюбы стоял «бобик». Ребята сначала подумали, что это снова Бобинец и Бобешко. Но увидели, что из-за хаты, из сада вместе с дедом Коцюбой и Сергеем вышел стройный человек — новый председатель колхоза Максим Богданович Танасиенко.
— Да, наверно, вы правы, Иван Иванович, — улыбнулся председатель деду.
Ребята переглянулись. Они и не знали, что деда звать Иван Иванович. Все в селе звали его просто дед Коцюба.
И вам, Сергей Петрович, спасибо, — председатель положил руку Сергею на плечо. — За своевременную информацию. И если вы уже тут, то поехали, кое-что обговорим. До свидания, Иван Иванович!
Председатель сел за руль «бобика», Сергей умостился на переднем сидении возле него, и они поехали.
Дед, приложив руку козырьком к глазам, смотрел им вслед. Потом улыбнулся, покачал головою, и побрел к ульям.
Мальчишки не успели обменяться впечатлениями об этом разговоре, не успели даже слова сказать, как вдруг услышали рядом приглушенные голоса.
Они притаились с одной стороны кустов, что росли у дедова тына, а с другой стороны, оказывается…
— Да-а… Наверно, ты таки правду говорил, — узнали ребята хриплый голос Бобешко.
— Именно, — это уже был Бобинец.
— Просто так председатель не стал бы…
— Нет вопросов.
— И кто же его, хитреца старого, знал… Тьфу! — Бобешко сплюнул, ругнулся, и ребята увидели, как бригадир, а за ним и шофер вылезли из кустов и пригнувшись подались прочь. Это было очень комичное зрелище, потому что бригадир был толстый, а шофер высокий и обоим пригибаться было неудобно.
Только теперь ребята заметили, что далеко, аж за пятой от деда хаты, так, чтобы не было видно с дедова двора, стоял на обочине бригадирский «бобик».
Ребята захихикали. Чудеса! Взрослые дядьки, будто школяры, подглядывали и подслушивали из-за кустов. И теперь они убегали, оглядываясь, чтобы их никто не увидел.
— Ну так что? Что скажите? — сразу посерьезнел Сашка Цыган.
— А? — спросил Журавль.
— Нет вопросов, — сказал Марусик.
— Как раз вопросы есть! — с нажимом сказал Сашка Цыган.
— Именно! Я же и говорю! — подхватил Марусик. Журавль промолчал.
— Ты что молчишь? — набросился на него Сашка Цыган. — Может, ты понимаешь, что тут делается? Что это за секрет у деда Коцюбы… Ивана Ивановича? Что так взволновало бригадира Бобешко? Почему это новый председатель такой любезный с дедом? И кто такой — Сергей Петрович? Третий день толчется у деда и, похоже, не собирается отсюда уходить. Турист! Если ты понимаешь, то объясни нам. А? Ты же у нас, кажется, самый сообразительный.