Чудеса за третьей дверью

— Хозяин, скажите, а вы когда-нибудь ранее практиковали волшебство? — поинтересовался Руй.

— Ты про то, что получилось с плотиком?

— Ну, в том числе.

— Никогда. Я вообще-то собирался просто подтолкнуть его какой-нибудь палкой.

— Да шут с ним, с плотиком! — вмешался гоблин. — Тут я как раз не удивлён, слово оно и есть слово. Но вот русалка, выходящая поздороваться с человеком… — он в замешательстве сделал большой глоток из чашки с чаем, закашлялся, и Степан, действуя автоматически, осторожно похлопал Дуффа по спине. — Спасибочки, — просипел тот.

— Я не понял, что не так с русалкой?

Руй вертел перед собой на столе собственную чашку с таким старанием, что чай в ней уже закручивался в маленький водоворот:

— Духи воспринимают мир иначе, чем мы, смертные. И чувствуют тоньше. Она почувствовала что-то в вас. Что-то такое, что показалось ей достаточно веской причиной для личного знакомства.

— Если б она тебя просто затащила в воду и попыталась утопить — дело понятное. А о таком я ещё не слыхал, — подтвердил Дуфф. — Обычно духи просто принимают дары, и на этом вопрос улажен. Ну, в большинстве случаев. А такое внимание — это…

— Это знак уважения, хозяин. Большого уважения.

— Знать бы, чем я его заслужил, — растерянно пробормотал Степан.

— Ну, вы, как минимум, владеете словом, — пожал плечами Руй.

— Вот опять. Что за слово вы всё время вспоминаете? Кстати, что вообще под этим подразумевается — владение словом?

— Подразумевается, что сказанное тобой в определённых обстоятельствах имеет вес. Реальную силу, — Дуфф говорил медленно, то ли тщательно формулируя мысль, то ли не желая сказать лишнего. — Ну, и прилагающуюся к этому ответственность, — закончил он.

— И из того, что сегодня ночью русалка лично приветствовала меня, выходит…

— Что это серьёзная сила. И серьёзная ответственность, — подытожил домовой.

Глава 7. В библиотеке

Дождь начался около трёх часов ночи, и к рассвету превратился в настоящий ливень. Сразу стало понятно, зачем дядя Этьен держал на крючках у входной двери целую коллекцию рыбацких плащей — только закутавшись в такой с ног до головы, можно было ненадолго выскочить наружу.

Степану пришлось с десяток раз пробежаться до дровницы и обратно, а заодно поправить регулятор в котельной: из-за холода и резко выросшей влажности во всех комнатах башни начало ощутимо тянуть сыростью. Гоблин хотел было помочь, но даже в самом маленьком из дождевиков он выглядел как король в мантии, волочившейся следом по грязи. О том, чтобы тащить вместе с плащом ещё и дрова, не могло быть и речи.

«Интересно, во что мне станет такой обогрев в платёжках. Хотя… Лучше уж платить, чем потом делать ремонт из-за плесени», — Степан свалил очередную охапку дров в гостиной и заметил дремавшему в кресле домовому:

— Хотел бы я, месье Руй, управлять камином по щелчку пальцев, как вы.

— Волшебство фейри всегда имеет свои ограничения, — заметил месье Дуфф. Он снял башмаки и теперь грел у огня широкие ступни. — Некоторые из нас завидовали людям как раз потому, что ваше слово выше таких границ. Впрочем, и оно не всесильно. Безграничного могущества не бывает даже у духов. Кстати, не стоит думать, что дрова по велению Руя появляются прямо из воздуха — они попросту перемещаются сюда из дровницы. А вот пополнять её придётся вручную. И я рекомендую не откладывать это дело, потому что в Бретани дожди иной раз могут зарядить на неделю, а вы, месье, явно не собираетесь терпеть холод и сырость.

Только когда камины на всех этажах начали весело потрескивать, помогая отопительному котлу, человек и фейри принялись за завтрак, а затем Степан решил заняться библиотекой. Месье Дуфф поначалу наотрез отказывался подниматься наверх, но после уговоров, недовольно ворча, всё-таки согласился. Хотя и старался держаться подальше от окна.

Кот, напротив, устроился прямо на открытой крышке секретера, то окидывая взглядом тёмные силуэты деревьев за стеклом, полускрытые потоками воды, то с интересом наблюдая за тем, как Степан извлекает из многочисленных ящичков самые неожиданные предметы.

— Наверное, проще было бы это всё выбросить, но вдруг тут окажется что-нибудь ценное, — говорил хозяин домовому, просматривая очередной клочок бумаги с неровными строчками: «Устрицы… сыр… кролик…».

Список покупок полетел в мусорную корзину. Теперь Степан достал из бокового отделения секретера пачку старых открыток:

— А вот это может быть интересно коллекционерам. Что только люди не собирают!

— Ага, — отозвался гоблин, разглядывавший приборы под стеклом большого стола. — Некоторые вообще тащат всё, что не приколочено. А что приколочено — отрывают и тащат.

Кот фыркнул. Степан улыбнулся:

— Фейри никогда ничего не хранят?

— Почему же, — охотно заговорил Дуфф. — Вот гномы, к примеру. Хлебом не корми, дай припрятать алмаз или самородок. Хотя что касается накопительства, то это присуще почти всем нам. Но таскать к себе что-то не слишком полезное… Говорят, лютены сохраняют на память о хозяевах мелкие вещицы — брошь, запонку, булавку от галстука. В таком вот роде, — гоблин покосился на кота. Тот демонстративно отвернулся и смотрел на заливаемое дождём стекло. — Я слыхал, что люди, бывает, собирают монеты не ради их ценности или металла, а просто потому, что монета была отчеканена там-то и тогда-то. Наверное, это ваш способ остановить время. Пусть ненадолго, но прикоснуться к вечности.

— Пожалуй, — задумчиво отозвался Степан. Теперь он рассматривал попавшийся ему в одном из ящиков альбом с фотографиями. Часть из них были чёрно-белыми, часть — цветными. Женщины, мужчины, дети. Запечатлённые в интерьере или на свежем воздухе. Одиночные портреты и групповые снимки, на которых старательно позировали все члены большой семьи. Улицы каких-то городков, экипажи, старинные автомобили. Ажурная конструкция, в которой Степан с удивлением узнал ещё только строящуюся Эйфелеву башню.

— La Belle Epoque… — прошептал он. — Прекрасная эпоха…

— Или вот эта ваша страсть: давать времени название. Впрочем, — гоблин через руку человека заглянул в альбом и, помолчав немного, продолжил, — та эпоха действительно была по-своему прекрасна. Ну, как минимум, у меня в то время опять появилась крыша над головой.

Кот мяукнул.

— Да, и вот месье Руй поселился в шато.

— А сколько вам лет, месье Руй? — поинтересовался Степан. Кот посмотрел на гоблина, явно приглашая того ответить.

— Он родился через пять лет после войны с пруссаками, — пояснил Дуфф. — Вообще-то наш месье Руй из Лудеака, это к востоку отсюда. Но в конце того столетия многие буржуа, разбогатевшие на промышленности или торговле, принялись строить себе имения в провинции. Так что лютены стали селиться и вдали от родных мест. Тем более что хранить такой шато — дело почётное.