Чудесная чайная Эрлы

Только в крайнем случае. Лучше продать что-то из того, что есть у меня дома. Открыть, наконец, дедову библиотеку и поискать ценные вещицы. Завтра торгует Полуночный рынок, и покупатели найдутся.

?

Чай Потеста Когнитис не только помог мне мыслить ясно – он также зарядил меня храбростью. Пока не кончилось его действие, я взяла фонарь и ключ и отправилась на чердак – сделать то, что я откладывала десять лет.

Открыть библиотеку деда!

Пока поднималась по скрипучей лестнице, думала о деде, суровом Конраде Ингольфе, и его логове под самой крышей.

Он проводил в библиотеке большую часть времени. Сидел в ней как сыч, в компании воспоминаний о своих странствиях.

Нелюдимый он был человек. И, пожалуй, не любил никого на свете. Присутствие бабушки лишь терпел, потому что она создавала для него уют. Сына и невестку презирал. Ко мне относился равнодушно.

Я помнила буйную гриву седых волос, глаза под тяжелыми веками, раздвоенный подбородок и обвисшие, морщинистые щеки. Бабушка приводила меня в библиотеку несколько раз: дед сидел за своим столом, грузный и неподвижный, и всматривался в страницы толстого фолианта.

Когда я попадала в библиотеку, каждый раз цепенела от необъяснимого страха. Там было темно, холодно, а в узких проходах между шкафами нехорошо шуршало нечто неведомое.

Когда дед умер, бабушка закрыла библиотеку на засов и велела никогда ее не открывать. Я была уже достаточно взрослой, чтобы догадаться о причине запрета: библиотека для нее была источником неприятных воспоминаний.

Но нам, детям, бабушка рассказывала разные небылицы, чтобы отвадить любопытных. Говорила, что в библиотеке дед держит живые книги, которые могут причинить несчастье. Утверждала, что в одном из шкафов поселилось пылевое привидение. И что от сквозняка можно схватить простуду, а от книжных блох – чесотку.

После смерти бабушки я лишь однажды нарушила ее запрет.

Я проводила инспекцию дома. Беспечно открыла засов и вошла в библиотеку, но сделала пару шагов и вылетела наружу с визгом, потому что наступила на живую закладку, а вторая свалилась мне на голову, перепрыгнула на плечо и поползла по руке, извиваясь, как огромный дождевой червь!

После этого я вернула засов на место и законопатила все щели – чтобы ни одна из сбежавших закладок не проникла в дом.

После этого постаралась забыть о дедовой библиотеке. У меня хватало хлопот с лавкой на первом этаже, и беспокоиться о чердачном помещении уже не было ни сил, ни времени. Пусть себе стоит закрытой: когда-нибудь – потом! – я ей займусь, успокаивала я себя.

И вот это время настало.

Я замерла у двери и никак не могла заставить себя отпереть замок и войти. От воспоминаний по спине пробежал мерзкий холодок.

Прошуршали крылья, и на мое плечо приземлилась Занта, больно вцепившись когтями в кожу. Но меня так обрадовало ее появление, что я не стала сбрасывать ее на пол.

Вдвоем не так страшно!

Занта вопросительно муркнула. Затаив дыхание, я отперла тяжелый замок, сняла и откинула засов.

А затем одним рывком открыла дверь.

На меня посыпались клочья пакли, мертвые пауки и пыль. В лицо дохнуло затхлостью.

Я повыше подняла фонарь и двинулась навстречу тайнам путешественника и исследователя Конрада Ингольфа.

Глава 6 Тайна запертой библиотеки

С минуту я не решалась переступить порог. В груди стало тесно от ожидания неприятных открытий, но увиденное в свете фонаря немного успокоило.

Фонарь я захватила не зря; небольшое окно под потолком за долгие годы заросло грязью, уличный свет проникал в него с трудом. В библиотеке царил серый, пыльный сумрак.

Впереди открывалось длинное свободное пространство, слева и справа высились торцы шкафов. Как помнилось, полки тянулись и по периметру зала, но до стен еще нужно было добраться по лабиринту проходов.

В конце комнаты, под окном, стоял исполинский стол, заваленный книгами и бумагами, заставленный чернильницами. Воображение мигом нарисовало за столом грузную и грозную фигуру деда в красном халате и плоской шапочке; от воспоминания моя кожа пошла мурашками.

Я скорее перевела взгляд к потолку, откуда свисало на цепях чучело крокодила. У него была донельзя обиженная морда. В полуоткрытой пасти виднелись гнилые клыки, и, казалось, что крокодил страдает от зубной боли.

Занта спрыгнула на пол и смело пошла вперед. На пыльных дубовых досках остались отпечатки ее лап.

В носу першило от запаха истлевшей бумаги и кожи. Я чихнула, звук отозвался шорохом за одним из шкафов.

Занта, не испытывая ни малейшего сомнения, свернула в узкий проход между шкафами и скрылась. Ободренная ее поведением, я медленно двинулась за ней.

На торцах шкафов имелись подсвечники, в некоторых сохранились огарки, половину из них удалось запалить. Но горели они неуверенно и сумрак почти не разгоняли. Время от времени тянуло сквозняком, и тогда язычки пламени принимались плясать, на дубовых досках метались тени, что добавляло жути.

Мой тягостный детский страх не пропал. Я прислушивалась к шорохам и гадала, откуда берутся неуловимые тени в углах, что исчезали при моем появлении.

В такой обстановке волей-неволей поверишь в сказки бабушки о пылевом привидении. В голове всплывали и другие рассказы, поведанные у очага в ненастные вечера: о пустых зачарованных книгах, о косматых домовых, о безголовых тенях, что появляются в зеркале, если заглянуть в него в полночь.

Но не время предаваться жутким воспоминаниям: надо сделать то, за чем пришла – найти что-нибудь ценное на продажу. В ближайшем шкафу за стеклянными дверцами виднелись ровные ряды деревянных шкатулок всех размеров. С них-то я и решила начать.

Но едва потянула за латунную ручку, как к моим ногам свалился длинный лоскут темной кожи. Он скрутился в трубочку, распрямился, хлестнув разлохмаченным краем по полу и стремительно пополз!

Потребовалось огромное усилие воли, чтобы не завизжать и не броситься наутек.

Вот и первая живая закладка! Я-то надеялась, что чары развеялись за эти годы. Напрасно!

Живые закладки изготавливали некромаги из кусков кожи. Одно время их изделия пользовались популярностью, и мой дед привез целую коробку из далекого Афара.

Такая закладка не только отмечает прочитанную страницу, но и может показать строку, на которой ты остановился. Может держать карандаш, когда он не требуется читателю. И даже отыщет для вас нужный отрывок в книге.

Беда в том, что некоторые закладки обладали бунтарским нравом. Они ерзали и дергались в книгах, перетирали крепление и сбегали. На любой полке шкафа можно было встретить бродячую закладку, что покинула свой том и ползает по всему дому, как червь.

Я поспешно убрала ногу, когда закладка приблизилась к ней слишком близко. Прикасаться к ней даже носом ботинка было противно. Нужно было захватить метлу!