Чудесная чайная Эрлы

На столе посреди комнаты обнаружилось кое-что любопытное. Рейн подкреплялся, и обед его был скуден: дымящийся чайник, на расстеленной газете – нарезанный хлеб, мясо, вареные овощи. А дальше лежали удивительные предметы: мелкие шестеренки и инструменты, пружины и линзы, фитили, спички! И стояли бутылки с разноцветными жидкостями явно алхимического происхождения.

– Садитесь, – Рейн приглашающе махнул рукой.

Я с трудом протащила к столу усталые ноги и чуть не рухнула на истертое, но такое мягкое сиденье. В теле гудело изнеможение.

Алекса же садиться не стала, а склонилась над инструментами и деталями и принялась бесцеремонно их изучать.

– Чаю?

– Да, пожалуйста.

Рейн налил мне чаю в простую жестяную кружку. Нос пощекотал смолистый аромат можжевельника – комиссар пил мой Нокс Вигилате.

Я сделала глоток и зажмурилась. Горячий, сладкий, вяжущий язык напиток казался эликсиром жизни.

– Ты неправильно его заварил, – пробормотала я. – Нужно заливать слегка остывшим кипятком. Если залить крутым, убьешь часть его полезных свойств.

– Запомню, – иронически отозвался комиссар на критику. Его светлые глаза остро и сурово горели на его угловатом лице.

– Комиссар! – прервал нас восторженный голос Алексы. – Вы изготавливаете часы? Ферромагические?!

– Да, это мое маленькое тайное увлечение. Теперь, когда вы узнали этот секрет, мне придется вас убрать, – сказал комиссар очень суровым голосом, и я испуганно уставилась на него.

– Вы шутите? – неуверенно засмеялась Алекса.

Рейн сухо улыбнулся.

– Шучу.

– Ферромагические часы – тонкое дело, – с уважением сказала Алекса. – Механизм капризный, чувствительный. Какого уровня заклинательные модусы вы используете? Среднего, сильного?

– Среднего.

– А зачем вам алхимические воспламеняющиеся жидкости?

– Я немного знаком с фламмагией. Хочу изготовить часы с огненной подсветкой. Ну, закончили допрашивать? – вдруг рявкнул он. – Может, скажете уже наконец, зачем вы прервали мой обед?

Я отставила кружку, облизала губы.

– Тиль Тинвин мертв. Точнее... ни жив ни мертв. Как Бельмор. Мы нашли его на Ржавом пустыре. Его обратили в кусок металла.

Комиссар выслушал новость бесстрастно, лишь дернулась мышца у губ.

– Дальше, – он хладнокровно отхлебнул чаю.

И я рассказала ему все. Зачем мы отправились на Ржавый пустырь, что рассчитывали там найти, и что нашли на самом деле.

Рейн забрал брошь-льва. Покачал ее на ладони, достал лупу, внимательно изучил. Хмыкнул. Брошь явно ему о чем-то говорила, но делиться своими соображениями комиссар с нами не пожелал.

Молча положил брошь в конверт, сунул конверт в карман, встал, снял с вешалки форменное пальто, надел.

– Беда с этими безрассудными девицами, – устало сообщил он Занте, которая с удовольствием грызла в углу стащенный обрезок сыра. – Вечно лезут, куда их не звали, ищут приключений на свои бедовые прекрасные головы.

Повернулся к нам и пригвоздил нас с Алексой уничижительным взглядом.

– Идемте, – приказал комиссар. – Сначала в участок, потом – на пустырь. Спокойного вечера не ждите.

Он грустно глянул на недоеденный обед, вздохнул, нахлобучил шляпу и повелительным жестом приказал нам выходить.

?

И верно: вечер был безнадежно испорчен. Впрочем, иного сложно было ожидать, учитывая, как гадко начался день.

Мы вернулись в участок. Комиссар усадил нас с Алексой перед столом и принялся дотошно допрашивать. Писарь Клаус вел запись.

Затем Расмус черкнул пару посланий и отправил с ними Добсона в город. Сам же собрал отряд, куда вошли Роб, Боб и два Коптилки, носившие бесхитростные имена – Первый и Второй.

Вместе мы вернулись на пустырь. Я чувствовала себя арестованной, шагая между скрипящих и пыхтящих автоматонов.

И началась полицейская рутина. Высохший ров оградили шестами. Комиссар бегло осмотрел тоннель, после чего забрался в каморку Тиля и не появлялся оттуда добрых полчаса. В это время Роб допрашивал нас по новой, вздыхая от усталости.

Наконец, комиссар вернулся, хмурый, как туча. Прибыл доктор Штраус в сопровождении главного городского ферромага и его помощников. Они тоже отправились глянуть на Тиля и вскоре вынесли точильщика на носилках, прикрытого рваным одеялом. Ферромаг, господин Айроншпис, растерянно дергал себя за седой ус. Доктор же ликовал, как всегда, когда встречал «любопытный случай».

– Изумительно! – воскликнул он, роняя в волнении пенсне. – О таких заклинаниях мы слышали лишь в старинных преданиях. Элементы в живых клетках обращены в металл! Состав пока неизвестен. Если не ошибаюсь, в него входят также фосфор и кислород. У клеток пористые мембраны, идут химические реакции, обмен веществ, они могут размножаться! Не исключено, что органы Тиля продолжают функционировать. Хотя они наверняка приобрели сходство с... деталями машины? – неуверенно закончил доктор.

– Он в сознании? Он жив? – с ужасом и надеждой воскликнула я.

– Затрудняюсь ответить. Время покажет. Процесс превращения в металл еще идет.

– Даже предположить не могу, какой заклинательный модус был использован, – озадаченно сообщил маг. – Безусловно, ферромагический, очень высокого уровня. Его применил человек решительный, с сильной волей. Но налицо также изменения, вызванные витамагической формулой. Однако это невозможно! Немыслимо!

– Ну, результат-то у вас перед глазами, – заметил доктор. – Стало быть, все возможно и мыслимо. Следует лишь отказаться от принятых догм и взглянуть на магию с иной точки зрения. Омнимагия – слышали о такой?

– В детских сказках. Не было найдено ни одного доказательства того, что древние маги успешно ее применяли.

– Говорят, в цитадели Таф-ар-Целлоры полно доказательств, да разве афарские маги их нам покажут!

– Вы предполагаете, тут покуролесил маг из Таф-ар-Целоры? – саркастически заметил ферромаг. – И кто же, интересно, из жителей города там обучался? Уж не сапожник ли Пульц? Или почтенная вдова Кордула? Или враль Аркандор? А может вы, комиссар? – со смешком обратился Айроншпис к Расмусу. – Вы же из семьи ферромагов? А ваша матушка до замужества изучала витамагию. Может это вы тут нам загадки подбрасываете?