Чудесная чайная Эрлы

– Мне, как подозреваемой или задержанной, ничего не остается, как согласиться на свидание, господин комиссар.

– Ты не подозреваемая, но я рад, что ты не против. Куда отправимся?

– Есть одно место. Но только... хозяин обслуживает гостей без лицензии, – спохватилась я. – Отведу тебя туда вкусно перекусить, если ты обещаешь не наказывать его.

– Голод заставляет забыть о долге комиссара полиции. Идем!

?

Я занесла руку и трижды постучала условным стуком. Дверь скрипнула, в щели показалось круглое лицо пекаря Пампкина, румяное от жара печей.

– Господин Пампкин, накормите ужином? Своим особым.

– Разумеется, Эрла! – улыбнулся пекарь. – Заходи.

Но увидев, что я не одна, пекарь растерялся. Пальто Рейна распахнулось, блеснули пуговицы и нашивки на форменном мундире, и Пампкин перепугался так, что даже его седые брови встали дыбом.

– Ко... комиссар Расмус? – выдавил он. – Вы с официальным визитом?

– Официальнее некуда, – устало сказал Рейн. – Я официально умираю от голода, а Эрла пообещала, что вы накормите нас чем-то необыкновенным.

– Но... я торгую лишь выпечкой по лицензии предприятия господина Бельмора, – заюлил пекарь.

– Он все знает, Пампкин, и не будет вас штрафовать, – успокоила я его. – Он здесь не как комиссар. Отведите нас в подвал, пожалуйста.

– Прошу, – Пампкин поманил нас за собой. Мы прошли по узкому коридору. Пахло кислой закваской. Комиссар брезгливо повел носом.

Спускаясь по тесной лестнице в подвал, он пробормотал:

– Куда ты меня привела, Эрла? Пока все это напоминает столичные притоны, где курят «свинцовую соль». Мне нужно начинать волноваться?

– Ни в коем случае, а то испортишь аппетит. Вот мы и на месте. Смотри!

В подвале пекарни Пампкин обустроил уютную комнату, где кормил «домашними обедами» – так это называлось на языке посвященных. Что означало: Пампкин хитро обходил закон о публичных заведениях питания, чтобы не платить налог и не лишиться лицензии, которую его вынудил приобрести Бельмор. В верхнем зале пекарни торговали хлебом, выпеченном из продуктов с фабрик Бельмора – дешевым, невкусным. Внизу же гостям предлагали совсем иные яства.

– Любопытно, – негромко произнес Рейн, озираясь и занимая место за столом.

Окна в помещении располагались под самым потолком, но давали достаточно света. Если не знать, что ты в подвале, можно подумать, что зашел в уютную таверну не из дешевых. Арочные проходы и кирпичные стены покрыты штукатуркой приятного кремового цвета, деревянный стол окружен удобными массивными стульями, высокий шкаф встроен прямо в стену, за стеклянной дверкой – дюжины причудливых бутылок зеленого стекла, подсвеченных магическими лампами.

И пахнет тут великолепно: горячей сдобой, поджаренным чесноком, свежеистолченным базиликом!

– Что вы здесь подаете, господин Пампкин? – спросил комиссар настороженно.

Пампкин, помявшись, ответил:

– Сегодня хозяйка сделала фаршированные сыром яйца с овощным салатом, горячий паштет и котлеты из телятины. Дочки приготовили ореховые птифуры и миндальные трубочки. Ну и, конечно, мои изделия в ассортименте. Есть хлеб трех сортов: на соде и простокваше с подсолнечником, ржаной с тмином, а также белый из контрабандной муки высочайшего качества. Все булки только из печи, еще горячие.

– Из контрабандной муки, значит... – протянул комиссар.

– Прекрати! Ты не у себя в управлении, – шепнула я ему, а Пампкину улыбнулась. – Давайте все, что есть. У комиссара был непростой день, он очень устал на службе и не успел пообедать.

– Моя хозяйка знает, что нужно мужчине после тяжелого дня, – подмигнул Пампкин и помчался в кухню – тоже тайную, устроенную в соседнем помещении, где заправляла его супруга и дочери.

– И ветчины для альфины, будьте любезны! – громко сказал Рейн ему вслед.

Занта довольно муркнула, запрыгивая на соседний стул.

?

Пока ждали заказ, Рейн внимательно изучал комнату. Усмехнулся, качнул головой.

– Занятная у вас в городе тайная жизнь, – сообщил он с иронией. – Вместо курилен и притонов – подпольные едальни. Не только ты, значит, обслуживаешь голодных горожан в обход правил. Кто еще этим промышляет?

– Так я тебе и сказала.

– Пусть это невинное нарушение, но все же подобная деятельность незаконна.

– А что нам остается? – ощетинилась я. – Бельмор подмял под себя все кухмистерские. Делает деньги на желудках бедняков! Пампкин был лучшим пекарем в городе, держал три булочных. Я работала у него, пока не открыла свою чайную. У него научилась печь печенье. И что же? Бельмор разорил Пампкина. А потом заставил его приобрести свою лицензию, и теперь Пампкин печет натуральную отраву, да еще половину выручки отдает Бельмору. Ему приходится крутиться.

– Не за горами добрые перемены, – весело сообщил Пампкин, выставляя на стол корзину с теплым хлебом и тарелку с мягким маслом, взбитым с пряными травами.

– Я встречался с госпожой Магной насчет продления лицензии. Теперь она ведет дела мужа, и она куда сговорчивее! Сама ведь раньше трактир держала и понимает толк в нашем деле. Магна пообещала мне послабления. Скоро я смогу угощать моих дорогих гостей открыто, и на прилавках вновь появится добрый, честный хлеб!

– Вот как? – вздернул бровь Рейн.

– Какая Магна молодец! – умилилась я.

– Да, прекрасная женщина, – суховато отозвался Рейн. – И своего не упустит.

Я досадливо дернула плечом. Какой он все же циник – почему не может просто порадоваться людской доброте, обязательно ищет в их поступках второе дно!

Подать заказ вышло все семейство Пампкина – его дородная супруга и две незамужние дочки, крепенькие, грудастые, румяные. Крутились вокруг комиссара, обхаживали его, что твоего короля.

Салфеточку поправят, вилки-ложки выложат красиво, улыбаются, щебечут. Старшая девица Пампкин не отрывала глаз от уродливого шрама на щеке Рейна, и на ее лице было не отвращение, но томный женский восторг. Выставляя тарелку, она выпятила грудь, давая комиссару оценить ее выдающиеся достоинства, и взгляд Рейна задержался на них на секунду.

– Спасибо, Клара, дальше мы сами, – сказала я резко.

– Пожалуйста, кушайте на здоровье, – пропела Клара, обращаясь к Рейну.

Наконец наши подпольные повара ушли, и мы смогли приступить к еде.

Занта урчала под столом, вгрызаясь в толстый кусок ветчины.

Я положила себе на тарелку половинку яйца, внутри которого, как в лодочке, возвышалась шапочка начинки – острый сыр, протертый с желтками, зеленью и сливочным соусом.

Рейн на закуски размениваться не стал: сразу вонзил вилку в скворчащую отбивную котлету. Брызнул горячий сок.