Чудо-цветы
Шрифт:
Больше он ничего не сказал, а взял обе руки девушки, заглянул ей в лицо своими голубыми глазами, и она перестала робеть, только было у неё впечатление, что руки её пропали. Наконец, они вышли из горячих мешков лап старого колосса.
Радостный Флетчер обнял старого Гедеона Вансульта так, как берут мешок, чтобы его поднять. Освободившись от объятий, Гедеон Вансульт вынул золотые часики на цепочке из огромного кармана и щёлкнул крышечкой.
Гости подошли к столу из морёного дуба и молодой Генри Вансульт представил присутствующим гостей.
Затем он загадочно улыбнулся и повернул
Харита всплеснула руками, увидев разноцветные радуги.
Немолодая, тощая женщина с красным носиком и остриженными по-мужски волосами, внимательно и строго посмотрела на Генри. На ней был новый женский брючный костюм - свободные светло-коричневые штаны, схваченные у щиколоток на манер шароваров, и сверху - удлиненная серая кофточка типа туники или кимоно.
– Познакомьтесь, моя кузина Гвинивера Риваль, - представил её гостям Вансульт.
Рядом с Риваль стояла приветливая молодая темноволосая женщина, выжидательно оглядывая Хариту. Её белоснежная улыбка сверкнула на солнце, карие глаза светились. Она была в платье из мягкой струящейся ткани без корсета цвета топлёного молока.
– А это моя лучшая подруга детства Дамьена, - представил её Генри.
В плетёном кресле сидела крепкая старуха с чувственным и нервным лицом. Она поглаживала в руках небольшую черепаху, которую потом отдала слуге, и тот опустил её в воду пруда. У старухи были чёрные волосы, седые виски; взгляд пристальный, улыбка небрежна.
– А вот и моя бабушка, Доротея Вансульт. Она очень рада гостям - сказал и о ней Генри. Она меня учила: "Генри, делай себе зло сколько угодно, но никогда, без причины, другим".
Харита, преодолевая смущение, познакомилась с обществом. Рука Доротеи Вансульт, бабушки Генри, была горяча и жестка, костлявая рука Гвиниверы - прохладна и шершава, рука Дамьены, подруги Генри, послушна и неспокойна. Должно быть, история появления Ферролей в поместье Флетчера была уже известна присутствующим, так как Харита заметила это по взглядам.
По сигналу старого Вансульта, в очередной раз хлопнувшего крышечкой золотых часов, все стали усаживаться за сервированный стол.
Позвякивая вилками и ножами, кладя маленькие кусочки мяса в рот, все интересовались историей Ферроля, расспрашивая его о подробностях, однако Клаус рассказывал неохотно и кратко, опуская взор, видимо он ощущал себя неловко и почти не ел. Сзади него колыхался под ветерком вьющийся изумрудный виноград, и его листья смешивались с волосами Ферроля.
Чтобы переключить внимание, Харита спросила о странных случаях на охоте, произошедших с Вансультом.
– О, бывает иногда, - сел на своего любимого конька Генри и, захлёбываясь, стал рассказывать различные охотничьи истории.
– А расскажи случай с мельником, - попросил его Флетчер.
– Уникальная история!
– А... Дело было так! Как-то пришлось мне охотиться осенью. Забрёл я далеко, на равнину по ту сторону гор. Местность незнакомая, болотистая, да ещё и мелкий дождик начал моросить. Я страдал от жуткого холода, да и пища была бы не лишней. Смеркалось и меня потянуло к жилью.
Сквозь тонкие струи дождя в сгущающихся
сумерках разглядел я дом. Это была мельница. Я постучал, дверь открылась, и на пороге предстал передо мною старик, мрачный, неприветливый.Когда я объяснил ситуацию, он пригласил меня в дом. Дал миску бобовой похлёбки и кусок хлеба, чему я был очень рад. Пока я ел, старик смотрел на меня и вздыхал.
– Эх, молодость, молодость, - говорил он, - всё не сидится на месте.
И охал он, и вздыхал.
Для ночлега он мне выделил маленькую комнатку - клетушку с окошком, выходящем на восток, на мрачную заболоченную равнину. Я улёгся утомлённый, без задних ног и сразу крепко уснул.
Очнулся я утром и понял, что не могу двинуться с места. Оказывается, я был связан по рукам и ногам!
С ужасом я увидел старика, сидящего на стуле с длинным ножом в руке.
И он сказал мне:
– Не кричи, это не поможет! Это я связал тебя и теперь убью! За что? За то, что природа так мрачна и ужасна вокруг моего жилища. Я много лет живу здесь. Эти жуткие, серые места повелительно взывают к убийству. Небо черно, глуха и черна земля, свирепы и нелюдимы голые деревья. Всё просит и молит об убийстве! Я должен убить тебя...
Я понял, что он безумец, стал дёргаться, но делал рукам только больнее. Он вскричал, подхватился и бросился ко мне... Он ещё что-то говорил, размахивая ножом перед моим лицом...
И тут, как в сказке, неспешно разошлись тучи. Солнце, редкое в этих местах, полилось золотом с ножа во все углы комнаты. Яркий свет ошеломил старика. Он завыл, бросил нож и убежал. С трудом расшатав верёвку, я кое-как освободился и выскочил в окно.
Добрался до дороги весь грязный, без оружия. Меня подобрал торговец, я был весь в лихорадке, что-то бормотал. Эта история с диким стариком врезалась в память на всю жизнь!
– Бедняжка! Как же ты настрадался, - произнесла Доротея Вансульт, бабушка Генри.
– Всегда меня трясёт, когда ты рассказываешь эту историю.
– Мама, не волнуйся. Всё уже позади. Да я был даже рад пережитому приключению - воскликнул Генри.
– Да, вот вам и жизнь в диких и мрачных местах! Поневоле станешь кровожадным, - сказала Гвинивера.
– Человек не должен жить без людей, - тихо сказала Харита.
***
После ужина, в ожидании десерта, мужчины отошли к беломраморной беседке в глубине сада, чтобы покурить. Оставив отца потягивать его излюбленную трубку, Харита подсела к Дамьене, к которой чувствовала наибольшее расположение. Та рассказывала о редких рыбках и черепахах, разводимых ею в искусственном пруду.
Их беседа была прервана громким и визгливым замечанием Гвиниверы.
– Генри, зачем вы пустили на газон воду? Солнце ещё не село! Такая поливка вредна цветам!
– гремела старая дева; - я понимаю, что вы хвастаетесь своим орошением, но лучше его закрыть.
Харита улыбнулась, а потом нахмурилась.
– Не вижу в этом ничего дурного, - негромко сказала Дамьена.
– Ведь красиво...
– Красиво-не красиво, а растения гибнут, - возразила Гвинивера, глянув на неё гневным оком.