Чудовище для красавца
Шрифт:
Граф дождался криков, затем их затухания и полной тишины. Лишь после этого повёл освобожденных рабов наружу. Те в ужасе шарахнулись обратно – так много было вокруг людей-птиц.
Одна стояла к нему спиной, он обхватил её руками.
— Поймал, — серые перья с белым крапом Хичтон узнал.
«Поймал», — повернулась к нему крылатая. — «Моё имя Ясколка».
Вообразился пучок белых меленьких цветочков на скалах в горной вышине. Нежный и сильный росток, который не сгубить ветрам и холодам.
— Тебе подходит.
«Твоё испытание я тоже выполнила», —
— Ты вновь всех нас пасла. Мне достаточно удивления.
«Нет. Ты будешь удивлён», — гарпия замотала головой и указала вверх, на гарпий цвета траура: — «Эти обитают только в водах к северу отсюда. На скалах треугольника беды. Корабли они все топят, что рискнут заплыть в их воды. Не ладят они с людьми. Им в прошлом было от них горе».
Коллум Уль Хичтон сразу вспомнил о треугольнике беды и чёрных гарпиях. Те места корабли обходили, как чумные. Огромных денег стоило делать крюки, не забредая в воды, где клыками из воды щерились скалы, на которых жили черные люди-птицы. Но перебить жителей скал ни один флот не смог. Король послал их три, и все потерял. Махнул рукой, и проложили торговцы дорогостоящие пути в обход. Но эти черные спасли их. Почему? Ответ едва не заставил пасть к ногам спасительницы:
«Они готовы к миру в обмен на торговые услуги. И ты можешь стать тем, кто принесёт благую весть домой».
— Какова цена?
«Помимо разрешения на охоту на пиратов? Травля крыс на скалах. Для наших кладок и детей они смертельно опасны».
— Такая мелочь? Ох, не проблема.
Обратно в королевство шли со смешанным чувством победы и поражения. На каждую долю успеха пришелся один удар.
Они сражались и победили. Увы, многих потеряли, и имен половины погибших уж не узнать.
Они спаслись. Но не все. Кораблей с рабами было три, и где два других – увы, неизвестно.
У них теперь новый большой корабль, бывшая собственность пиратов. Но «Яркая звезда» погашена волнами, и её останки вскоре разнесёт по морскому дну.
Предстояло обсудить мир гарпий и людей с королём. И он, Хичтон – их представитель, так как предложил брак одной из них. Однако Хичтон обещался вернуться с восточными шелками, а их больше половины пошло ко дну.
— Волнующий момент, — заметил Леонар к недовольству рассказчицы, которой вновь пришлось прерваться.
«Почему же именно этот момент вас взволновал, Леонар? Вот я больше беспокоилась за судьбу отца, когда он был в плену у пиратов. И за мать, одну на корабле среди врагов».
— Не судите строго, Химемия, я просто не знал, за что вашему отцу дали так много привилегий. Каюсь, давно хотел узнать. Оказывается, за мир с черными жителями скал. А, кстати, чем они от остальных гарпий отличаются?
«Они крупнее и сильнее. Гораздо загорелее. И те условия, в которых они живут, куда суровее прибрежных скал. Они, мне мама говорила, охотятся на китов и акул, и им хватает силы принести добычу в гнезда».
Леонар вообразил черную стаю, стрелой пробивающую плоть моря и выносящую оттуда тушу гигантского кита.
— Не удивительно, что до сих пор их облик вызывает у людей природный страх. Ах, продолжайте.
Ясколка была весёлой женщиной чуть старше Коллума. Она поведала, что была среди своих жутким сорванцом и охотником за
приключениями. Полжизни путешествовала со стаей патруля и, как итог – не создала семью.Тот раз, когда команда «Яркой звезды» её спасла, она пострадала в одном из нападений. Пираты умели обороняться от гарпий, если вовремя замечали стаю. Стреляли из пушек и мортир. Использовали дробленые ядра и сбивали в море. Но гарпии имели свои способы их обмануть: нападали по ночам, при шторме, убивали вперёдсмотрящего и дозорных. Иногда посылали для этого одного из самых шустрых людей-птиц. Остальные нападали чуток позднее.
В тот раз такая честь выпала Ясколке, однако той не повезло. Ветер не шутил, бил и бранил, и в ответственный момент крылатая промахнулась. Должна была напасть человеку со спины, а вышло, что он заметил и выстрелил из однозарядного пистолета в крыло. Её сбило в море. Последующие за падением события Ясколка затруднялась описать точно. Помнила, что её стая напала на корабль, в пылу битвы корабль встретил скалы. Полетели щепки, и под руку попался обломок судна. А дальше история известна.
Король идею мира принял благосклонно. Даже очень. Простил потерю груза, одобрил брак и наградил привилегиями с передачей по наследству. Мечта семьи Хичтон сбылась – Коллум стал Сеа. На три дня. А затем женился в маленькой церквушке на морском берегу и вновь ушел бродить по морю. Не один, а с женой.
Ясколка не могла без моря и с радостью делила с мужем морские тропы. А он не видел причин сходить часто на берега. Через год она родила ребенка на корабле, первого и единственного из Сеа Хичтон – Химемию. И счастье молодой семьи длилось шесть долгих лет. Дни были полны солнца, моря и неба. Пока однажды не случилась беда, которая одну жизнь отняла и две перевернула.
Винить вперёдсмотрящего на мачте, или скрывшуюся в облачной ночи луну уж не имеет смысла. Чужой корабль плыл не за добычей, он был одним из тех работорговых посудин, кого упустили семь лет назад.
Началось все с залпа мортир, затем взрывные ядра и пожар. Огонь проник в жилые помещения. Мать загородила собой ребенка и попыталась вынести на ветер. Но её перья вспыхнули факелом, и муж уже ничем не мог помочь. Он забрал обожжённую Химемию и вынес, но на палубе их ждала загоревшаяся бочка пороха.
— И Ясколка не могла предсказать это? Не услышала голосов?
«Это не предсказание. Голоса иногда помогают, иногда нет. Они как залетные птицы, не сидят на месте. На них нельзя полагаться все всем. В тот раз не она слышала их, а я… Но не послушалась!» — слеза скатилась по щеке графини.
— Прошу, не вините себя! Вы были еще ребенком, — Леонар обнял любимую и поцеловал ее макушку. — Мне очень жаль, что с вашей семьей произошло такое горе, и вы не должны винить себя за это. То вина людей, напавших на ваш корабль, а не ваша.
«Спасибо», — девушка нашла силы чуть улыбнуться. — «Я понимаю это. Но мне все равно приятно слышать, что вы не считаете меня виновной».
— Что было дальше?
«Отец сильно пострадал. Он обгорел и был парализован. Его голову пронзили осколки, но он смог жить ещё три года после той ночи. А мама…» — Химемия запнулась и на её глазах вновь навернулись слезы. Их она стерла об рукав рубахи Леонара. — «Мне ещё не раз чудился запах жареного мяса. А уши рвал её крик. А тело жжёт… Должна признать, если бы не чудо-перья, то ложь об обожжённом лице была бы правдой…»