Чудовище для красавца

Наутро гарпия нашла юношу облокотившимся на мачту. Он смотрел куда-то вдаль и не видел моря-неба. Всё думал над совершённым злодеянием. И нет, он не хотел ей смерти, он просто не хотел в будущем вновь увидеть Онёр и испытать боль предательства опять. Боялся понимания её испепеляющего желания причинить страдания его семье. И своего прощения.

— Мне кажется, я предал человечность, — сказал Леонар, заметив девушку. — Отец порою говорил, что, защищая дорогое, перед нами встаёт выбор жертвы: потеря себя или сознавание бессилия. Но только сейчас я понял значение его слов.

Химемия молча обняла. Ветер шептал ей о бессмысленности утешения превращающегося в мужчину юнца. Он сделал выбор, а ей, как женщине, как будущей жене надлежит поддержать. Возможно, упомяни она свой поступок, письмо к длинноухому знакомому, – и Леонару стало бы легче. Но графиня посчитала нужным умолчать. Боялась, что мужчина обвинит её в лишении себя.

К середине дня на корабль спустилась гарпия. Чудной солнечной расцветки. Больше всего она напоминала огромную канарейку. Пернатая гостья сразу же подошла к Химемии, и между ними состоялся беззвучный диалог, по окончании которого графиня заявила:

«Они нам помогут».

— Это просто великолепная новость, — не сдержал радости сын виконта и спросил, когда посланник крылатого племени улетел: — А почему она такая яркая?

«Сама удивилась. Моя мать с востока, как и я. Там многие носят крапчатое перо. А яркие - жители далекого юга. Мы далеки от тропических островов. Возможно, она из смешанного племени», — предположила Химемия.

Опасаясь, что корабль отнесёт от места, куда прилетят за ними гарпии, соорудили якоря. Весь металл собрали, привязали к канатам и пустили в море, в надежде задержать дрейф судна. Из красной парусины сотворили яркий флаг, повесили на остатки мачты и стали ждать, много разговаривая.

Через час прибыла разноцветная тройка гарпий: та самая жёлтая, черный и рябой.

Леонар неожиданно почувствовал себя в диковинном тихом птичнике, где птицы беззвучно о чём-то спорили. Он понял это по резким взмахам рук и гримасам недовольства на острых лицах.

— Что-то произошло?

«Мне нужно посетить их дом. Лично попросить помочь», — ответила графиня. И в этом не было бы ничего такого, если бы не её беспокойство и темная тень страха на лице. — «Тебе со мной нельзя. Ни в коем случае нельзя! Даже если пригласят, нельзя!»

Перья девушки встопорщились, как у перепуганной совы, она вцепилась в мужскую руку и тот понял: Химемия дрожит. И хоть не знал причины её беспокойства, обнял и спросил:

— Но ты вернёшься?

«…да…», — неуверенный ответ.

— Не отпущу, покамест не скажешь, что вернёшься вопреки всему. Им нужны лишь твои перья и голоса. Но ты моя невеста. И я полюбил тебя.

Порозовев, графиня улыбнулась. Она давно желала услышать сердечное признание. Оно придало ей сил.

«Мне просто немного страшно. Я никогда не была в поселеньях гарпий. И не знаю, как себя вести. Но всё будет хорошо. Я вернусь», — уже куда уверенней произнесла Химемия и обняла Леонара. Смущённо, едва заметно коснулась его губами. Расправила крылья и улетела.

Мать говорила ей, что она не видела народа чудней, чем люди, и всегда скучала по племени небес. По удару волн о камни, по падениям в воду с отвесной скалы и по тому укладу жизни. Химемия боялась, что тоже полюбит это и будет испытывать тоску. Сожалеть, что выбрала жизнь с людьми, а не быть с народом неба.

Полёт – это то, чем можно наслаждаться бесконечно. Соль брызг и запах моря, блеск воды и свет из-за облаков. Стихия гарпий – небо, но дом их – острые пики скал и безлюдные берега из камня, где не живут иные расы. Таков был дом и этих гарпий. Химемия увидела его как острый чёрный пик-бутон, с едва начавшими распускаться листочками-скалами. На них, как пчелки в поисках нектара, ютились люди-птицы.

Близость теплых вод сделала стаю довольно пестрой. В ней встречались как тёмные, так и светлые перьями гарпии. Но больше всего было ярких: красных, зеленых и желтых. Как пояснил чёрный разведчик, то по причине близости горячих вод. И один из мелких тропических островов здесь неподалеку.

Приземлилась гостья и её сопровождение на скальном выступе, и тут же утонула в потоке стремления пообщаться с ней: гарпии хотели узнать, кто же к ним пришёл. То были женщины – хранители семьи на гнёздах, с малыми детьми, ещё не умеющими летать. Были среди них и гарпии с руками – но те держались в стороне и были заняты делами. Приди она одна и не миновать ей беды. Но её привели как гостя, поэтому стая была благосклонна.

«Я графиня Химемия Сеа Хичтон», — представилась она. — «Прошу народ неба о помощи».

Гарпии удивленно переглянулись. Будто не могли понять, от чего одна из них примерила наряд людей и говорит о себе как об одной из них. Химемия чуть нахмурилась в попытке подобрать слова.

«Я воспитана людьми. И потому не знаю, отчего вы смотрите в столь волнительном молчанье».

Графине показалось, она слышит шепотки, и те проходят по ней наждачкой, в попытке обтесать понятный этим птицам образ.

«Вы – наш гость», — объявил пернатый мужчина. То был уже старый гарпий, которого не держали в небе крылья. Он подошёл к ней ближе и осмотрел с головы до пят поблекшими очами. — «Мы говорим со своими, разделяя пищу. С людьми – на их лодках и берегах».

«А со мной вы как будете общаться?»

«Вы пришли с небес и делите с нами небесную волну. Потому мы разделим с вами пищу».

Химемия прошла за старым гарпием сквозь ряды любопытных острых лиц к расчищенной от камней площадке. Многие, одолеваемые любопытством, к ней протягивали крылья. Сеа Хичтон ощущала на себе прикосновения чужих перьев и каждый раз вздрагивала – было всё это для неё новым.

У народа неба не было «стола», как это было принято у бескрылых. Просто сели, кто где хотел, на камни в ожидании блюд. Пищу принесли… графиня вздрогнула: то были люди и полукровки, как она! Они раскладывали снедь на листья и плоские камни и передавали безруким, чьи крылья были наделены лишь парой чешуйчатых когтей. Ими крылатые держали пищу и посуду. Ели дары моря: мидии, рыбу и омаров. Гарпии с руками – видимо, слуги – сели, когда всех обнесли, а рабы остались стоять в стороне.

Люди выглядели плохо. Питание и жизнь на пробивающем ветру им были не по здоровью. На многих виднелись шрамы наказаний, на других ошейники, как на зверье. Худые, серые, с впалыми глазами. В основном мужчины – все с метками имен пиратов.

Химемия постаралась им не сочувствовать, помня, сколько боли такие люди нанесли её семье. К счастью, на полукровках Химемия подобного не заметила. Сытые, ухоженные птенцы, на вид довольные укладом. Шушукаются, смотрят на неё. А парни так вообще перья распушили – дай им волю, приступят к брачным танцам.