Чудовище для проклятой

Что же делать? Что вообще произошло и о чем я могу рассказать, чтобы вывернуться с наименьшими потерями? И почему, во имя всех светил, я должна обо всем этом думать вместо того, чтобы искать способ выжить?! Интересно, если я почти во всем сознаюсь, Асторшиэр откроет мне доступ к своей библиотеке?

Дурацкие мысли!

— Госпожа, Повелитель Асторшиэр приглашает вас разделить с ним ужин, — чопорный слуга в темно-золотистой форме поклонился, замерев у двери покоев.

— Буду счастлива разделить трапезу с Повелителем, — чуть склонила голову, кивнула.

Предрассудки уже не важны, как и пересуды. В таких делах обойдусь без компаньонки.

По пути нам встретилась только молчаливая стража в черных мундирах с золотыми погонами. Почти все анорры были блондинами. Пепельными, платиновыми, золотистыми, просто светленькими… Но цвет волос варьировался исключительно в пределах этой гаммы, тогда, как чаэварре имели куда больший спектр “окраса”. Значит ли это что-то? Скорее, просто родовая особенность.

Коридоры были не мрачными — много света, светло-бежевые, золотистые или серо-зеленоватые камни, дерево, никакой лишней роскоши, но много изящных узоров, вырезанных прямо в камне. Комната, в которую меня привели, была похожа и непохожа на ту обстановку, которую я наблюдала до этого.

Высокий потолок. Изящная люстра, состоящая будто из сотен кристалликов, каждый из которых отливал своим цветом — работала она, разумеется, на магии. Длинные светло-зеленые шторы с растительным узором, низкий диванчик и стол, который стоял ближе к окну. Он был сервирован на двоих. Никакого алкоголя — вместо этого — несколько кувшинов с различными видами горячих и холодных напитков. Здесь подавали изумительные ягодные отвары, морсы и травяные сборы — шиэчи, похожие на земные чаи.

Повелитель был уже здесь — одет в безликий черный мундир, прошитый серебряной нитью, с синими вставками, но без знаков различия.

Мужчина поднялся при моем приближении и отодвинул изящный деревянный стул, предлагая садиться.

Молчание отчего-то не тяготило, хотя внутри и звенела тревожно струна.

— О делах за едой не говорят. Ешьте, леди… Марра, — неуловимая насмешка. Неприятно вдруг стало слышать из его уст чужое придуманное имя.

Верховный сам подал пример, принимаясь за еду.

Злодей. Но, поскольку во рту сегодня и так с завтрака ничего не было — есть просто не получалось, то аппетит неожиданно проснулся.

Анорр проследил с нечитаемым выражением лица за тем, как уменьшается количество блюд, и ничего не сказал.

Настоящий разговор начался позже, когда с улицы повеяло прохладой и мы прикрыли окно, устраиваясь у камина. В разгорающихся огоньках пламени отчетливо виднелись играющие саламандры. Маленькие духи огня сновали туда-сюда, вызывая улыбку.

Волшебно! Я так увлеклась наблюдением, что неожиданный вопрос выбил из колеи, заставляя вернуться в реальность:

— Так как вы сошлись с ксайши и откуда на вас метка одного из Князей? Вы же не думали, в самом, деле, что никто здесь не способен увидеть, что с вами происходит? Особенно, учитывая то, что даже я впервые вижу чаэварре, которая владеет силой анорров, но почти лишилась своей. Хотя ещё не так давно, ты, колдунья, пахла совсем иначе…

Скачок с “ты” на “вы”. Он словно намеренно выбивал меня из колеи и не давал сосредоточиться на происходящем.

— Вы меня всё-таки казните? — страшно все равно не было. Не потому, что я не верила в реальность такого исхода, а потому, что, когда все время чего-то боишься, это может и надоесть. Вечно бояться чего-то — пусть даже и смерти — слишком утомительно.

— Если бы я хотел, мы бы разговаривали в другом месте, — мужчина по-прежнему смотрел прямо, и от такого пристального внимания было немного неуютно.

Но за свои поступки нужно отвечать, чем бы они ни были продиктованы.

Именно поэтому сейчас я ответила почти правду. Умолчала по-прежнему лишь об одном важном факте. Вернее, о двух. О том, что душа моя принадлежала изначально другому миру, и о смертельном проклятии. К делу это не относится. А, если расскажу про проклятье и Повелитель даже заинтересуется и решится помочь — кто знает, не раскопает ли он иномирное происхождение? Быть яичницей на костре — не самая замечательная судьба на свете. Что бы там князь не говорил о том, что я теперь полностью принадлежу этому миру.

— Все началось с того, что я заметила как-то тень…

Я рассказывала честно. И о встрече с Итшир, и о вызове Князя — только причиной назвала боязнь мести родственников и преследования со стороны Нэиссаша.

— Ильгрим больше вас не побеспокоит, — чашка напитка с силой опустилась на блюдце, и жидкость выплеснулась, растекаясь светло-розовой кляксой.

— Я… могу спросить? О нём? — осторожно уточнила, не зная, как вернее будет сформулировать мучающие меня сомнения.

— Спрашивай, — всё тот же ровный холодный тон без капли участия. И глаза — мертвые, безликие.

Комната вдруг перестала казаться такой уж уютной, но я не могла отступить.

— Ано Нэиссаш, конечно, проявлял ко мне некоторый интерес и был раздосадован моим отказом, но он не производил впечатления безумца. Даже если он… не знал раньше отказов, он не был ни влюблен в меня, ни не считал выгодный партией. Только повел себя глупо и опасно. В первую очередь — для себя. Я знаю законы, и знаю, что за доказанное насилие над волей чаэварре его бы могло ждать очень серьезное наказание.

— Вплоть до лишения силы, — губы анорра чуть скривились. Он откинулся на спинку кресла, побарабанив пальцами по подлокотнику, — у вас прекрасное чутье, ядовитая моя леди…

— Почему?! — вскрикнула, огорошенная знакомым обращением, и тут же почувствовала, что смущаюсь, как девчонка юная

— Почему — что? — чуть выгнул бровь.

— Почему вы меня так назвали? Простите, просто… ко мне так уже обращались, а я не поняла — почему. Прошу прощения за то, что перебила. Сегодня был тяжелый день. Наверное, я ещё не до конца пришла в себя…

Повелитель встал. Здесь, в своих покоях, в достаточно скромной одежде, он не лишился той ауры силы и могущества, которая приковывала к нему глаза. Да он бы и в одном рубище обратил бы на себя внимания. Потому что не одежда делает человека.

За ним хотелось наблюдать. Не хотелось отводить взгляд, не хотелось — упустить хоть одно движение. Я видела уже многих существ, но не менее сильное впечатление произвели, пожалуй, только двое. Князь и безымянный тальг.

Я заставила себя опустить глаза. Помнила, что анорры, как многие хищники, считают иное поведение вызовом. Тягаться с этим существом уж точно не входило в мои планы.

— Потому что “Миррес”, "Гиррес" и другие производные фамилии с древнего языка, который был принесен в наш мир именно ксайши, означают “яд”, — мужчина оказался неожиданно близко. Он стоял у кресла, опираясь ладонями о его спинку.