Чудовище

– Ну чего, чего лыбишься? Думаешь, подставил? Думаешь, теперь в любимчики выбьешься? Да не нужно это мне было никогда. Захочу, завтра же уеду.

– Молчать!
– закричал показавшийся в дверях Курагин Он услышал последние слова сына.
– Ты уедешь, когда я позволю. Свободы воли ему захотелось. А раньше времени не лезь, не лезь!

Я впервые за эти сутки видел его вышедшим из себя. Он побагровел.

– Ты почему один ужинать явился? Ты почему Ирину оставил? Так я тебе и поверю, что она плохо себя чувствует. Если и плохо, то из-за тебя. Если других способов не знаешь, чтобы удержать жену возле себя, то какой ты муж?! Амеба!

– выкрикнул он с презрением.
– Надо же, сыновей породил! Один слабак, женский подкаблучник, другой - мелкий интриган.

– А ты какой отец?!
– закричал Дмитрий.

Катенька уже, сама не замечая, держалась за мою руку. Впрочем, уходить не собиралась. Я тоже. Лакеи с Семеном Макариевичем застыли у стен; как бы то ни было, им уходить тоже нельзя. Даже чавканье прекратилось В какой-то момент раздалось было оттуда, со стороны Курагинсского стула, тяжелое гулкое рычание, - словно камни перекатывались, - но смолкло; тяжело поднявшись, пегий дог тенью проплыл к выходу. Не вытерпел свары, ухмыльнулся я про себя.

– Какой ты отец, если жену у родного сына хочешь отобрать?!
– весь в гневе дрожал Дмитрий.
– Она меня любит, она мне верна! Она плачет, когда рассказывает, как ты ей предлагаешь меня бросить!

– Дмитрий!
– закричал вдруг Курагин таким голосом, что я, так или иначе, уловил, что помогло ему стать миллиардером.
– Дмитрий! Ты у меня дождешься! Я тебя!..

– Что? Что?
– завопил и Дмитрий.

Иван между тем тихонько улыбался своей тарелке. Катенька завороженно смотрела на дядю и двоюродного брата. Николай, забыв вилку в огромном кулаке, гнул её пальцами, словно пластилиновую. Конечно, серебро - не нержавейка, но тоже металл. Сильный мужик.

Однако, пора было мне вмешаться. Не потому, что сочувствовал кому-нибудь. Нет. Но, как-никак, я отвечаю за безопасность всех живущих здесь. Правда, до сих пор без договора. Должность моя все ещё оставалась на словах.

– Михаил Семенович! Вы хотели после ужина представить мне моих подчиненных. Не мешает и договор подписать. А то, согласитесь, я вроде бы на правах гостя здесь живу.

Курагин, Дмитрий, Иван, Николай, Катенька, даже лакеи, забывшие о том, что им и смотреть то нельзя - все уставились на меня. Я наслаждался паузой и с ухмылкой обвел зрителей глазами.

– Согласитесь, это даже как-то странно, - с веселым недоумением сказал я.

Мое заявление (вернее смысл его) с трудом пробилось сквозь дикую ярость двух родственных хищников. Шерсть - я словно бы видел!
– медленно опадала на их загривках. Дмитрий почувствовал, что кажется, перегнул палку. Курагин тоже ощутил неуместность своих эмоций. В общем, я разрядил обстановку. Чего и добивался.

– Вы поужинали?
– глухо спросил меня Курагин.

– И очень плотно, - подтвердил я.
– Осетр был великолепен. А что говорить об уже!..

– Тогда пройдемте ко мне в кабинет.

– Охотно, - продолжая свой легкий треп, я уже поднимался из стола

ГЛАВА 19

НЕ ВЫДЕРЖАЛ И СДОХ

Поднялись все, но к нам присоединился только Николай. В кабинете Курагин кивком усадив меня, продолжил нервно ходить. Николай незаметно сел в сторонке. Курагин нажал кнопку селектора. Вошел Андрей.

– Кофе и бутылку конька.

Андрей кивнул и проговорил:

– Вы просили напомнить подписать бумаги. Референт ждет у меня.

Курагин кивнул. Адрей вышел и сразу вошел обратно, неся поднос с тремя дымящимися паром чашками кофе, бутылкой конька и тремя рюмками. Такое было ощущение, что кофе разлито только что; отлично здесь вымуштрован личный состав. Андрей на ходу ловко поставил на стол к Курагину чашку, бутылку конька и рюмку. Остальное - нам: кофе и пустую рюмку мне, кофе и пустую рюмку - Николаю. Застыл в ожидании.

Его неспешное скольжение приковывало взгляд, а теперь, когда он застыл, вдруг обнаружился у дверей и референт.

Референт был постарше Курагина, полный, в костюме и при галстуке. И однако, что-то... да нет, просто старый покрой приличного, в общем-то костюма, а главное - испуганная бледность, желание выглядеть уверенно и достойно - все выдавало священный трепет старого чиновника перед высоким выше некуда!
– начальством, случайно приблизившим...

– Ну что вы там торчите!
– рявкнул Курагин и злобно отвернулся. Давайте, где подписать?

У референта от ужаса и исполнительности чуть не подкосились ноги, но, дрогнув, как-то вынесли к столу. Раскрыв принесенную папку, он подавал лист... неприятно, с мелким треском дрожащий. Курагин смотрел на этот лист и узнаваемая злоба холодно плескалась в его глазах.

Я подумал, что могу руку дать на отсечение, что Курагни ещё до конца процедуры подписывания не выдержит лицезрения страха подобного рода: неприятно, мерзко, стыдно за такого вот пугливого , а чаще всего сам не понимаешь, почему хочется убрать такого с глаз долой: кто же любит больных и убогих.

Я глотнул кофе и, достав сигарету, закурил. Николай без выражения посмотрел на дым, выдыхаемый мною. У меня же было такое ощущение, что мне позволительно вести себя легко, свободно, раскованно.

Я хорошо поел (осетрина была выше всяких похвал), кофе был замечательный, и удовольствие от сигареты, и чужое огорчение тех, кто распущенностью собственных желаний доставляет себе и ближним волнение...

Я с удовольствием ждал продолжение спектакля... тут же продолжившегося.

Курагин поставил последнюю подпись. Референт поспешил забрать листок и опрокинул чашку кофе на только что подписанную бумажку.

Я подобрался.

– Господин Курагин!
– дребезжащий тенорок референта.

– Черт побери!

– Господин Курагин!

– Черт!.. Николай! Быстро!

Николай громадой навис над референтом.

– Пятьдесят!.. Нет, сто розг!

Андрей громко зашептал на ухо Курагину:

– Это же... в списке крепостных... укомплектованы... не числиться.

– Так внесите! За что я тебе плачу, обормот!

– Выполнять!
– рявкнул Курагин Николаю и отвернулся.

Чиновник - полный старый мальчик, стоял обмерев, потому что ещё не понял, что произошло. Что-то неправильное, это точно, но что? Ведь каких трудов, каких унижений стоило найти место!.. Это притом, что и молодые не всегда, а тут, по сокращению, пенсионный возраст... Жена, дети, внуки... Внучка учится во Франции. Скоро подрастет и внучек, Андрюша, дети не потянут учебу второго... Андрюша хочет в Америку... Деньги, деньги, деньги...