Чудовище

Подошел к Федотову.

– Пойду, - сказал я.
– Четвертый час. Скоро хозяин прилетит.

– Счастливо, Иван Сергеевич.
– попрощался со мной майор. И пожелал вслед.
– И постарайтесь без новых трупов.

– Уходите?
– спросил проходя мимо Петр Алексеевич.
– Вечером не забудьте, попозже.

– Эй!
– крикнул я вслед.
– А "Краз" чей?

– "Краз"? А Бог его знает. Наверное, Жукова. Все время за его домом стоял.

Я ушел пешком.

Возле Курагинского дома, прямо напротив главного входа, стояли два "Ягуара". Серебрянный и красный. Я слвшал, одна из самых дорогих машин.

– Чьи это "Ягуары" у входа - спросил я охрану.

– Наследников, - получил я лаконичный ответ.

– Наследников?

– Дмитрий и Иван приехали. Обычно они на вертолете с отцом летают, а сегодня, вот, на своих колесах? Здесь от Москвы часа два езды, а на таких колесах и за час можно добраться. Если живым доберешься, - добавил он про себя, но я услышал.

На мой Калашников никто не обратил внимания. Я прямиком направился к себе. Техники размножились за эти часы и крутились по всем обговоренным местам. Кое-где уже жужжали камеры, реагируя на движения снующих людей.

Я открыл дверь ключом, прошел в спальню. На кровати лежала моя сумка. Все содержимое - вымытое, выглаженное - было аккуратно разложены поверх покрывала. Сверху трусов лежала кобура с моим пистолетом.

Я тупо разглядывал все это.

Подошел к шкафу. Гардероб был полон. В буквальном смысле. На вешалках висели - пять, шесть, нет, семь костюмов самого недоступного качества. Внизу - тоже семь пар - туфли. На полочках - сверху донизу - новое белье в пакетах: рубашки, сорочки... Я оглянулся на кровать. Места что ли не хватило? Для пистолета видно тоже.

Ладно. Я бросил автомат в кресло и, на ходу раздеваясь (гномы все равно подберут, выстирают и выгладят), пошел в ванную комнату.

Я принял горячий душ, смывая грязь, тину, пот и страх. Накинул халат (вдруг гномы появятся и при мне) и пошел облачаться в новые шмотки.

Через полчаса в большом зеркале спального трюмо стоял уже не я. Все было точно отлито по мне. Я дивился. Я был очарован. Морда только страшна, ну да не мне судить, а женщины (главные наши зеркала!) смотрят, к счастью, не глазами.

Я прошел в гостинную. В холодильнике запасы были пополнены. Я взял бутылку пива. Сверху лежала открывалка. Я сел в кресло. Рядом на столике лежал журнал. Потягивая глотками пиво, я рассматривал большую фотографию Ирины Курагиной на обложке. До чего красивая женщина! Нашел страницу со статьей о ней. Собственно, статья была больше о Михаиле Семеновиче. Ирина подавалась в качестве драгоценности, которую опытные глаза Курагиных отыскали в людском море, обогрели, отшлифовали и преврали в бриллиант неслыханной ценности. Она, оказывается, сразу же после свадебного путешествия стала активно помогать мужу в работе и незаметно превратилась в доверенного секретаря-референта всех Курагиных. Не исключая и главу корпорации Курагина Михаила Сергеевича. В общем, совершенство во всех отношениях.

Я отложил журнал, допил пиво, и мне стало совсем хорошо.

Посмотрел на часы: половина пятого. Точнее, шестнадцать тридцать семь. Последние сутки тянутся бесконечно. Нет, время летит, как стрела, лишь густо нанизывая события, словно шашлык на шампур. Это пиво подействовало. Мне, впрочем, такая жизнь в глубине души нравится.

ГЛАВА 18

СИЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК МОЖЕТ ВСЁ

До ужина, назначенного на семь часов, время было. И время это я провел с пользой, тщательно инспектируя все, что успели сработать техники. Как я и приказывал, внешние телекамеры были тщательно замаскированы внутри зеленых зверюшек, что делало их почти незаметными, а обзор давали неплохой.

В доме тоже все потихоньку заканчивалось. А вот в центре слежения (комнаты охраны при главном входе и в долине перед спуском к причалу) значительно прибавилось мониторов. И не только по числу камер, - были экраны перекрестно-собирательного назначения, отчего демонстрировали, хоть и страшно искаженные изображения, но большого обзора, вроде как в автомобильных зеркалах.

Работу я похвалил, в ведомости расписался, подмахнул и акт приема работы. С тем грузовичок, битком набитый мастерами охранного дела, удалился восвояси. Я же ещё с час, не меньше, отрабатывал с нашей охраной методику непрерывного наблюдения. Кроме того, по очереди гонял их по комнатам, где были установлены кнопки сигнала тревоги, дабы проверить их надежность.

Последнее, на счет чего я распорядился (для чего пришлось привлечь Андрея-секретаря) выдать всему обслуживающему персоналу спецпропуск с цветной фотографией, по которому и должен осуществляться вход-выход из всех дверей.

Наконец, ужин.

Разумеется, я предпочел бы увильнуть от этого торжественного мероприятия. Вид лакеев во главе с важным мажордомом вызывал во мне противоречивое чувство; что бы там ни ощущали сами участники маскарада, некоторые затраты нервной энергии никак не компенсировались их обществом. Катеньку, правда, увидеть было приятно, но это я вполне мог бы сделать и в другом, так сказать, месте.

Ладно. Мысли скользнули по периферии сознания и погасли, а я уже подходил к дверям столового зала, где и столкнулся - счастливое предзнаменование!
– с Катенькой. Новый облик, приятно радовавший меня последние два часа, восхитил мою подружку. В зеркале её восхищенно раскрытых глаз я увидел себя таким, каким, конечно же, не увижу в зеркалах фабрично-заводского производства. И энергия её удивления, переплавленная сразу в порыв едва сдерживаемый, чуть не заставила её потащить меня в место, противоположное от столовой, в состояние горизонтальное... Она сдержалась, стиснув зубы от веселого отчаяния... и мы уже чинно входили в зал.

Задернутые плотные шторы отсекли сереющий вечер, а люстры, настенные светильники и канцелярия наполнили большой зал желтоватым светом; попытка вместе с пестрой яркостью ливрей и прочей мишурой - привлечь в каждодневный ритуал недоступную другим праздничную атмосферу.

А мне все сразу стало нравится. В стороне солидно кучковались представленные мне вчера дирктора всех этих РАО СС, СД и прочих МОПСов. Все ждали Курагина и не садились за стол, на который я, едва взглянув, обомлел. Вчера, может быть, было не до разглядывания, но сегодня все великолепие убранства бросалось в глаза: посередине возлежал огромный осетр, густо убранный зеленью, здоровенная щука, сом, форель и прочие речные и морские рыбы были в изобилие разбросаны там и сям по всему пространству огромного стола. Видать, сегодня был рыбный день: пар из множества супниц, соусниц и прочих объемистых сосудов пробивался и разносился окрест. В общем, пора было Курагину явиться.

Что и произошло буквально через пару минут. Сначало возникло движение среди кучки черных, солидно-лаковых, словно жуки, директоров, потом скрипнула дверь, мажордом жезлом стукнул о пол и зычно провозгласил:

– Кушать подано! Просим всех к столу!

После чего все - вслед за Курагиным, сыновьями и Николаем, - начали рассаживаться.

Я заметил хмурое выражение лица Курагина. Дмитрий имел лицо по обыкновению угрюмое, и раздражительнось, даже злоба, играли желваками его скул. Даже Иван, по обыкновению следящий за своим лицом, не мог скрыть некторую озабоченность. Что-то произошло между ними? подумал я. Однако, никто не обращал внимание; возможность ссоры здесь - явление нередкое, привычное... а кроме того, меня уже манил осетр.