Чума на его голову

– Ты вообще на нее не похожа, – согласился он. – Она всегда ведет себя прилично.

– Отлично, спасибо, – всплеснула руками. – Ты просто гуру комплиментов.

– О чем ты?

– Шутишь? Или намеренно делаешь мне больно... – начала сердито, но осеклась под пристальным взглядом.

– Разве я могу сделать тебе больно, Саш? Что за мысль? Я думал, что только Артему это доступно.

Э-э-э, в смысле? И причем тут Тёма?

Взглянула на него в недоумении, но он просто перехватил мою ладонь и потянул в кафе.

– Ладно, уж, прости, – в его голосе послышалось отчаяние, – по-моему, я начинаю вести себя точно так же, как ты. Но в свое оправдание хочу заметить, что никто меня так не достает. И я все время борюсь с желанием устроить тебе хорошую взбучку.

Его слова заставили задуматься.

Демид никогда не терял самообладания.

Никогда.

Это была его такая визитная карточка: всегда холодный, рассудительный, сдержанный. Не удивлюсь, если, заметив его улыбку в суде, люди не расслаблялись, а настораживались и начинали паниковать. Мне же удалось привести его в отчаяние, только это не дало никакого преимущества.

– Видимо, я твой крест, – с унылым видом пожала плечами.

– Знаешь, вполне возможно. Но не переживай, я сам выбрал его много лет назад и теперь, видимо, буду нести до самой смерти.

– Пожалуйста, не надо.

– Чего в этот раз ты требуешь? – спросил шутливо. – Чтобы я отказался нести свой крест? Или запрещаешь мне когда-нибудь умирать?

– Требую сменить тему. То, что ты говоришь, мне совсем не нравится. В суде такие легкомысленные заявления, может, и уместны...

– Саша, в суде я никогда не бываю легкомысленным, – Демид помог мне с удобством расположиться за столом и попросил у официанта меню. – Но в любом другом месте могу себе это позволить.

Изучив карточку, он добавил:

– К тому же, если бы я говорил откровенно, тебе вряд ли бы понравилось.

– Зато я бы точно знала, на каком я свете, – произнесла с надеждой, но Демид не проникся.

Наоборот, взглянул сурово:

– Знание не всегда полезно. Иногда лучше не знать правды, особенно в безнадежной ситуации.

Больше он ничего не добавил, и я занялась изучением меню.

Все-таки Гадаров – мастер плести словесные кружева и легко умел задурить голову. Сколько бы не пыталась анализировать, многое оставалось непонятно. Зато больше не удивляло, почему все приходили в паническое состояние, когда он выступал в суде.

– Ты невыносим, знаешь об этом? – призналась, расправляя салфетку.

– С чего бы?

– Потому что все переворачиваешь по-своему.

Ждала ответной реплики, но стояла тишина.

Вскинула негодующий взгляд и заметила на его лице улыбку. Вот же!..

Несносный!!!

Однако это не помешало мне во время обеда исподтишка его разглядывать. И тут я впервые обнаружила, что он изменился внешне. Лицо стало более худым и скуластым, взгляд – отстраненным и серьезным, даже когда ему было весело.

Может, нервная работа и постоянный стресс сделали его таким?

Неожиданно Демид поднял голову, а я свою опустить не успела. Наши взгляды пересеклись. И нет, молния не прошила, а вот щеки заалели от чувства непонятной вины.

– Опять грустишь о прошлом? – хмыкнул он.

– Ага, иногда со мной такое случается, – пожала плечами. – Тебе не понять.

– Отчего же? Иногда и меня догоняют воспоминания. Только вот я не живу ими, Саш. Потому что четко знаю, что всё меняется, и с этим ничего нельзя поделать.

– Да, но… Я надеялась остаться твоим другом, Демид. И никогда не думала, что придет время, и мы...

– Мы изменились, – резко возразил Гадаров. – И цепляться за прошлое бессмысленно. Тем более, что мы с тобой стараемся вернуть назад разные вещи.

Глава 6

Казалось бы, мы провели не так много времени в загородном кафе, однако, заехать ко мне на работу за машиной перед назначенной встречей Демида с «неприятным товарищем» так и не успели. Поэтому не оставалось ничего другого, как отправиться вместе с ним в его шикарный офис на Знаменке.

Здание, где располагалась адвокатская контора, было старым, но идеально отреставрированным. И если бы не спешка Гадарова, я бы с удовольствием его внимательно поразглядывала.

Стоило Демиду показаться в дверях, как со всех сторон к нему потянулись сосредоточенные служащие. Молодые и в возрасте. Кто с папками, кто с бумагами, кто с пустыми руками, но кучей вопросов на языке. Довольно быстро со всем разобравшись, он отвел меня в свою приемную, где усадил в огромное кожаное кресло, предназначенное для посетителей, и велел секретарю позаботиться, пока будет занят.

В отличие от сложившегося стереотипа, в приемной Гадарова властвовала не молодая, грудастая и длинноногая модель с голливудской улыбкой акулы, а элегантная пожилая дама, которая удивительно быстро справлялась с несколькими делами одновременно: набирала текст на компьютере, отвечала на звонки и записывала что-то в планшете на столе.

– Чай, кофе? – уточнила она у меня, перенаправив очередной входящий вызов к начальнику на одного из его помощников.

– Нет, спасибо, – улыбнулась благодарно. – Я просто подожду.

– Это ненадолго, – успокоила она. – Демид Сергеевич скоро освободится. Клиент давно его ждет.

Мда, этому клиенту я совсем не завидовала, прекрасно зная сложный характер Гадарова. Да он в своем офисе как тигр в естественной среде обитания, захочет – раздавит, захочет – загрызет. Мы сегодня провели вместе всего лишь половину дня, но мне и этого хватило, чтобы прочувствовать исходящую от него невероятную мощь и энергию. Даже когда он молчал, она не исчезала.

Решив воспользоваться ситуацией, откинулась на спинку кресла и на минутку прикрыла глаза. Споров на сегодня с меня было довольно. Хотелось расслабиться и ни о чем не думать. Или подумать о том, как….

– Александра!

Вкрадчивый голос Демида, раздавшийся над ухом, вытащил меня из сонной дрёмы, и, открыв глаза, я тут же провалилась в его серый взгляд. Он склонился ко мне и смотрел как-то странно. Вдруг накатило осознание ситуации, и я почувствовала себя до ужаса глупо.

Ну как можно было настолько облажаться в общественном месте?

Кошмар, Сашка! Просто кошмар!

Скосив глаза в сторону стола секретаря, с облегчение мысленно выдохнула. Рабочее место пустовало.

– Извини, я заснула, – выдала очевидную истину, ощущая появляющуюся на щеках краску смущения.