Чужаки

— Ты, гляжу, в натуре погнал, — удивленно протянул Хан, сморщившись от боли.

Сделав обманное движение левой рукой, Хан правой рукой сильно ударил Дениса в голову. От полученного удара у Дениса зашумело в голове и удар ноги в шею сбил его с ног. Денис, тряхнув головой, в одно мгновение вскочил на ноги.

— Ну че, оклемался? Дальше погнали? — усмехнувшись, спросил Хан, попрыгивая на носочках.

«Ну, еще пару ударов и Принц заскулит», — подумал Хан и ударил стопой ноги в подбородок Дениса. Тот, подсел, уходя от удара, потом сильно и резко ударил Хана в пах, и Хан взвыл от ужасной боли. Денис выпрямился и, разворотом стопы ударил ему по челюсти, затем, резко крутнувшись на месте, сделал подсечку. Хан распластался на земле, корчась от боли.

— Ну что, падла, шутить я с тобой не собираюсь, ты еще не понял? А теперь вспомни Стрижа, паскуда... Я пришел тебя судить за него. Я! Я тебе — не гуманный советский суд, у меня суд — кровника...

Когда Хан услышал полные ненависти и злобы слова Дениса, у него дернулось лицо.

— За крысенка мстишь? — прошипел он. И сквозь зубы процедил: — Я еще живой.

Он попытался подняться, но Денис сложил пальцы и костяшками ударил Хана в кадык. Хан захрипел и, жадно хватая ртом воздух, повалился навзничь.

Денис опустился на корточки перед распластанным Ханом. Ноги у него дрожали и его слегка подташнивало.

— Ну что, живой, подлюга? — проскрежетал Денис. — Ну ниче, подыхать ты будешь в другом месте. — Он взвалил на себя обмякшего Хана и, согнувшись от тяжести, пошел к старому хранилищу. Подойдя к двери, Денис сбросил его у двери, вынул из кармана шелковую бельевую веревку, лейкопластырь и стал скручивать ему руки. Денис это делал спокойно, не чувствуя жалости. Взяв Хана за волосы, он прилепил ему на рот пластырь. Затем втащил его бессознательное тело в хранилище. В нос ударил запах сырости и затхлости. Денис бросил Хана на кучу мусора и, резко повернувшись, быстро вышел. Закрыв дверь, он прошептал:

— Я отомстил за тебя, Сергунчик!

Он сел на стоявший возле двери ящик и вынул, пачку сигарет. Закурив, Денис принялся наблюдать, как на небе одна за другой вспыхивали звезды. Он не знал, сколько он так просидел в отрешенности. До его слуха из хранилища вдруг донесся шершавый звук, потом он услышал стон, похожий на крик.

— Ну что ж, приговор приведен в исполнение, — еле слышно произнес Денис.

Он отбросил окурок и закурил новую сигарету. Стоны стали слышны сильнее, он вдруг почувствовал жалость к Хану.

— Нет, нет, — закрыв руками уши, прошептал Денис, затем резко встал и пошел к интернату: он боялся, что вся доброта, собранная в нем, заставит его помиловать Хана, но делать этого не хотел.

Заметив, что Денис отошел от хранилища, двое парней выбрались из укрытия и бросились к двери склада. Рванув на себя дверь, они влетели в хранилище, откуда донесся крик ужаса. Через пять минут пацаны, остервенело ругаясь, вытащили на площадку окровавленного Хана. Один из них отошел в сторону: его стало тошнить, второй побежал к интернату.

Денис лежал в спальне, заложив руки за голову, и смотрел, как полоски света от проходящих мимо интерната машин двигались по потолку. Вдруг тишину интернатовского двора взорвал вой сирены «скорой помощи»...

Хана увезли в ту же больницу, где лежал Сережка. Наутро о случившемся знал-весь интернат. Когда он шел по коридору, все разговоры затихали, и его провожали испуганными взглядами. Вдруг до него донеслось:

— Дьявол!

К нему подошел подросток и, стараясь не смотреть ему в глаза, сказал:

— Тебя к директору!

Денис спокойно вошел в кабинет. Сергей Егорович, задумчиво нахмурившись, мерил шагами свой кабинет. Рядом с ним сидел Владимир Николаевич. Увидев вошедшего Росина, директор резко повернулся и сдавленным голосом проговорил:

— Росин, ты убийца! — и вдруг сорвался на крик, стал выплевывать гневные слова: — Ты убийца! Как тебя только земля носит?

— Я убийца? — усмехнувшись, спросил Денис. — Вы мне докажите это.

Директор, сжав кулаки, приблизился к Денису, но, взглянув на него, остановился и беспомощно опустил руки.

— Это докажут, не сомневайся, докажут, — сказал, поднявшись со стула, Владимир Николаевич. — И мне жаль, что тебя не расстреляют, — гневно произнес он.

— Не надо, Владимир Николаевич, — остановил воспитателя директор, подходя к столу. Он устало опустился на стул. — Мы ничего и никуда сообщать не будем, — обреченно сказал он, — хватит нам Стриженова. Но ты, Росин, можешь выметаться из интерната, чтобы ноги твоей здесь не было, — и директор швырнул на стол конверт с его документами.

Когда Денис вышел из кабинета, Владимир Николаевич, стоявший у окна, задумчиво произнес:

— Напрасно вы это, Сергей Егорович. Надо было вызвать милицию и в наручниках вывести его из интерната. И потом, с вас еще за него спросят, если он где-то что-то натворит.

— Я это понимаю, прекрасно понимаю, но держать Росина в интернате выше моих сил и, если он здесь будет находиться, то это значит, что может случиться что-нибудь подобное, такое же страшное и бесчеловечное. Если меня спросят за Росина, я отвечу, что он сбежал, выкрав документы. Но видеть этого дьявола я не могу, понимаете, не могу.

Денис поднялся в спальню, побросал вещи в сумку и, прихватив магнитофон, стал спускаться по лестнице. Навстречу ему поднимались Раиса Ивановна с физруком.

— Ты еще здесь, мразь? — набросилась она на него. — Да вы посмотрите, он же пьяный! Как ты смеешь в таком виде быть в интернате? Надо немедленно вызвать милицию, Игорь Викторович.

— Зачем? — остановил ее физрук. — Выкинем его на улицу, пускай убирается отсюда, сопляк.

— Да я и сам уйду! — с ненавистью бросил Денис. — Чтобы ваши рожи не видеть, от которых меня уже мутит, садисты, насильники. — Он сплюнул им под ноги и вышел на улицу, громко хлопнув дверью.

Возле калитки он вдруг услышал крик:

— Денис!

Он обернулся. Его догонял Родька. Денис опустился и подхватил его на руки.

— Ты уходишь, ага? А как же я? Не уходи, Денис, — и Пушок обхватил его за шею.

Дениса полоснула по душе слезная жалость к этому малышу, единственному, кто прибежал попрощаться с ним.

— Я к тебе приеду еще, Родька. Ты меня будешь ждать?

— Ага, — и Родька прижался губами к его щеке...

Выброшенный из интерната Денис Росин оказался один в миллионном городе. Первой его мыслью было поехать к Владу. Найдя телефон, он позвонил ему домой, но, услышав его голос, Денис бросил трубку. Он испугался встречи с другом, так как Влад был работником милиции, и Денис не верил, что он сможет понять его и все то, что произошло с ним.