Чужаки

— Хорошо, очень хорошо, — согласился Петчер. — По старайтесь. Я тоже в долгу не останусь. Обещаю увеличить вам отчисления. Их можно будет довести через два-три месяца до двенадцати рублей с каждой получаемой сотни дохода. Разумеется, если вы полностью выполните свои обязательства. Петчер подошел к лесничему, положил ему на плечо руку:

— Англичане, господин Плаксин, привыкли верить своим друзьям. Сами они тоже никогда не нарушают слова. При условии, конечно, если имеют дело с честным чело веком. — Он снял руку с плеча лесничего, шагнул к столу, но тут же остановился. На лице застыла самодовольная улыбка. — Не забывайте, господин Плаксин, где появляется англичанин, там вместе с ним появляется культура, справедливость и благоденствие. Англичанин — это дело и богатство. Знайте, что до тех пор, пока вы будете держаться за меня, вы всегда будете крепко стоять на ногах и постепенно сделаетесь богатым человеком. А с нашими врагами, — он угрожающе поднял кулак, — мы еще рассчитаемся.

Плаксин беспрестанно кланяясь, торопливо попятился к двери.

Теперь Петчеру хотелось побыть наедине с самим собою, как следует все обдумать, чтобы потом еще раз переговорить с Плаксиным. Но конторщик доложил о приходе главного инженера.

— Вот еще, нелегкая принесла, — разозлился Петчер, хотя сам вызывал инженера. — «Дурак решил умом хвалиться, а кто-то должен с ним возиться», — вспомнил он дядюшкину поговорку. — Ну, да ладно, зови…

— Очень, я очень рад вас видеть, господин Калашников, — с радушной улыбкой сказал Петчер, подавая инженеру левую руку, как бы подчеркивая этим простоту и даже некоторую близость в отношениях с ним. — Левая рука ближе к сердцу, и я подаю ее только близким друзьям.

Калашников пожал протянутую руку и попросил разрешения присесть.

— Садитесь, садитесь, Василий Дмитриевич, прошу вас!.. Будьте, как дома… Извините за беспокойство. Вы, наверное, догадываетесь, зачем я вас пригласил? Могу вам прямо сказать: я с удовольствием прочитал ваше письмо.

Очень умно излагаете вы свои мысли, не каждый так может. Чувствуется полет высокого ума и широкий размах.

Очень, очень широкий…

Несмотря на старание англичанина придать своей речи благодушность, Калашников сразу же почувствовал в каждом слове Петчера насмешку.

— Если разобраться, — продолжал между тем англичанин, — станет несомненным, что поставленные вами вопросы могут принести обществу определенную пользу. Особенно, если принять во внимание длительную эксплуатацию завода. Я думаю, вы это и имели в виду, Василий Дмитриевич?

— Да. Вы правы. Я ставлю задачей добиться более рационального использования всех принадлежащих горному округу богатств. Я считаю, что после того, как была раз гадана система медных месторождений Соймановской долины, с ее железными «шляпами», — с того времени и началась неправильная эксплуатация наших шахт.

Петчер вопросительно посмотрел на инженера.

— В самом деле, — хмурясь, продолжал Калашников. — Можно ли вообще допускать в использовании природных богатств «метод» слизывания сливок? Я применяю здесь выражение нашего уважаемого маркшейдера господина Геверса. Скажите, разве такой «метод» не противоречит здравому смыслу? По этой системе у нас используется только руда, содержащая свыше десяти процентов меди. Я полагаю, что такую систему мало считать нерациональной. Ее нужно назвать своим именем: системой ярко выраженного хищничества.

— Ну, вы, кажется, хватили через край, господин Калашников, — не выдержал Петчер. — Вам следовало бы иметь в виду, что здесь нельзя подходить односторонне, то есть так, как подходите вы. Мы деловые люди и всякое дело должны рассматривать с точки зрения выгоды. Какой же дурак-будет работать себе в убыток?

— Нет, нет! Вы меня не поняли, — вежливо возразил Калашников. — В докладной записке-я привел исчерпывающие расчеты. Из них вы без труда можете увидеть, что переработка руды с содержанием меди в пять процентов вполне рентабельна. Нужно только принять во внимание мои рекомендации и одновременно с этим прекратить выброску дорогих компонентов.

— А заодно и отравление окружающей растительности? — улыбнувшись, добавил Петчер.

— Почему только растительности? — вспыхнул Калашников. — Разве выбрасываемый заводом газ губит только растительность? А загазованные цехи? А постоянное отравление жителей? Ведь вы же прекрасно знаете, что тру бы нашего завода уничтожают не только растительность, но и все, что находится в радиусе сорока верст.

Калашников замолчал. И Петчер молчал.

— Скажите, — чувствуя враждебное настроение Петчера, снова спросил Калашников, — кто же должен, в конце концов, начать борьбу против этого варварства, если не мы, техники и руководители завода? Должен же быть положен когда-то конец этому безобразию?

— Да, — ядовито усмехнувшись, неопределенно заметил Петчер. — Слов нет, дело это большое и требует самого пристального внимания. Поэтому-то я намерен сейчас же отправить ваше письмо в правление общества.

— Правление общества без вашего заключения решать этих вопросов не будет, господин управляющий, — возразил Калашников. — Поэтому мне хотелось бы знать, что скажете вы.

Петчер с досадой посмотрел на собеседника; у него вдруг вспыхнуло желание подняться и выгнать из кабинета этого надоевшего русского инженера. Но он сдержался.

— Конечно, я согласен… С одной стороны, поставленные вами вопросы безусловно заслуживают самого внимательного рассмотрения, поскольку они касаются важных моментов работы нашего завода. Но мне кажется, что, с другой стороны, пропорционально глубине изучения этих вопросов будет нарастать и отрицательное к ним отношение. Дело в том, господин Калашников, что рекомендуемые вами мероприятия вызовут сокращение прибыли и потребуют больших капитальных затрат с длительным сроком их погашения. Поэтому ни одно из ваших предложений не может быть принято.

— Значит, существующее безобразное положение должно остаться навсегда? — все еще сдерживаясь, спросил Калашников.

— Вечного ничего не бывает, — развел руками Петчер. — Но в данном случае, я советую вам оставить эту ненужную затею. Поскольку она приносит временное сокращение прибылей, вас никто не поддержит.

— В том числе и вы?

— Да, в том числе и я, — помолчав, холодно ответил Петчер. — Ваш проект годится только на будущее. А сейчас я не соглашусь тратить на предлагаемое вами дело ни одной копейки!

— Но вы губите людей, тысячи тонн меди, золота, платины, серебра и десятки тысяч десятин леса! Неужели вам всего этого не жалко? — вскочив с места, почти закричал Калашников.

— Англия тем и сильна, господин Калашников, что в ней все и всегда делается с расчетом… Следовательно, меня не могут интересовать даже и такие дорогие вещи, поскольку они не связаны с увеличением доходов. Лес, золото, платина, медь и все прочее прельщает нас постольку, поскольку они дают определенную прибыль. Во всех остальных случаях они не так уже интересны. Прибыль, господин главный инженер, как можно больше прибыли — вот девиз современного человеческого общества! Каждый, кто об этом забывает, всегда остается в дураках.