Чужая семья генерала драконов

Со стороны реки слышался звонкий смех. Молодежь резвилась. Парни купались.

Сорвав с куста крупную ягоду черной смородины, я пошла к калитке. Уж больно интересно было, куда все пропали. Только Амма с утра на кухне возилась, непонятно зачем пекла гору сладких пирожков, и меня помогать не пускала. Ворчала и гнала одеться приличнее.

Во дворе ни Руни, ни Юниль, ни Льюиса.

Прямо загадка. Выйдя на улицу, удивленно приподняла бровь.

Брат нашелся. Он подпирал забор отчего-то с этой стороны. Завидев меня, Руни внимательно оглядел платье, кивнул сам себе и, сняв с забора непонятно откуда взявшийся венок из красных цветов и ягод, надел его мне на голову.

— Ты чего?! — Я потянулась, чтобы снять его.

— Даже не думай, — его голос звучал всё ещё грубовато, но с каждым днем он говорил лучше и четче.

На радость всем, особенно Амме. Я хорошо помнила, как мы вернулись в деревню, и, войдя в дом, Руни обнял её и с трудом поздоровался. Сколько слез она пролила в тот вечер! Всё ходила за ним по пятам и учила проговаривать всё новые и новые звуки. Он хмурился, но не перечил ей.

— И зачем мне ходить с этим на макушке? — Брат прищурился и взглянул куда-то поверх моей головы. — Да что происходит? Где все?

Я старательно пыталась высмотреть, что его заинтересовало на дороге. Или кого он ждет?

Соседняя калитка открылась, и показался Смешка. Взглянув на меня, он звонко засмеялся и позвал родных. Через несколько секунд на улицу вывалило всё семейство. Даже детишки годовалые и те на руках у мамок сидели.

— Руни? Да что происходит?

— Стоишь и стой, — проворчал он. — Терпение.

— А зачем мне терпение?

Никто не потрудился ответить. Открылась калитка, и вышла Амма с целым подносом пирожков. Впереди заголосила толпа. Хохот. Улюлюканье.

— Да что творится? — Я сделала шаг вперёд и тут же была поймана за руку братом.

— Руни?

— Не положено, — он усмехнулся. — Я тебя сейчас продавать буду.

— Что?

Опешив, я обернулась на дорогу. Там то ли шла, а то ли летела целая процессия драконов. В небе кружили гигантские ящеры, совершая на потеху крестьянам разные пируэты. Послышались звуки лютни. Толпа мужчин и танцующих девушек приближалась.

И во главе всего этого безобразия... Юниль!

— Так! А во что влезла моя дочь? — Я обернулась к Амме. — Это что за балаган?

— Так сватовство! — Ведьма встала ровнее и вытянула поднос. — У вас товар, а у Юниль — купец. Ну так уж вышло, что она — единственная «кровная» родственница жениху. Вот и будем сейчас мамку у Руни выкупать. Сказала, за дешево не купит.

Я бестолково хлопнула ресницами. Драконы уже парили над нами. Веселье набирало обороты. Девушки задорно кружились под музыку. Соседи радостно горланили. А гордая сватья от горшка два вершка с важным видом двигалась ко мне.

— А предупредить нельзя было? — Я укоризненно покосилась на брата.

— И лишить себя возможности увидеть сейчас твоё лицо? — Он хмыкнул. — Грета, храм ещё вчера вечером готов был. Ты и правда верила, что Вегарт отложит вашу свадьбу хоть на день? Откуда эта наивность?

— Да просто ещё столько дел, — я развела руками.

— И чем одна свадьба помешает этим делам? Так, сестра, стой и изображай невинность и смущение. Юниль тебе там белое свадебное платье приготовила в дар. Половина деревенских женщин к его пошиву руку приложила.

— Белое? — переспросила. — Но... Руни, да в них же только невинные девочки в храм идут. А у меня взрослая дочь!

— А ты поди и той дочери все нюансы и объясни. Начиная с того, что такое девичья невинность, заканчивая тем, с кем ты её там потеряла, — Амма фыркнула в мою сторону. — Ничего не будет, если ты в белом платье к алтарю подойдешь. А дочери память на всю жизнь. Вырастет, сама всё сообразит да посмеется. Ещё больше любить вас будет за то, что позволили ей так обмануться. Так что хватит болтать, Грета. Сказано сватовство, а после — свадьба, так и стой, невинность из себя изображай. Сейчас за тебя пятьдесят сладких пирожков предлагать будут. Покупать за меньшее не согласны.

Я кивнула, постояла немного, глядя на развеселого Вегарта, идущего за дочерью. Моргнула и снова повернулась к Амме.

— Но пирожки же у нас?

— Нет, они у нас, — она смерила меня шуточным высокомерным взглядом. — Я с зятем родным. Не бросит ведьма ведуна в такой ответственный момент. Так что пирожки у нас.

Уже совсем ничего не понимая, я взглянула на Руни. Потом на сладкую сдобу. Подумала немного и цокнула, повторив любимый жест брата.

— Не поверю, что ты меня ему за пироги отдашь, — шепнула. — Несерьезно как-то.

— Конечно, — он кивнул. — Пироги — это так.

— Говори! — Во мне проснулось любопытство, а ещё предчувствие какой-то подставы.

— А не отдам я сестру тому, кто слабее меня. Одолеет — так ты его, а нет...

— Руни? — моему возмущению не было предела.

— Это традиция ведунов, милая, и волков, — негромко проговорила Амма и подняла голову, разглядывая драконов. — Старая и забытая традиция, Грета. Но видимо, время сейчас такое, что пора вспоминать, что за кровь в нас кипит. Кто мы и откуда пришли. Традиции — не пустой звук, родная. И сегодня наши мальчики напомнят об одной из них: не уйдёт женщина в дом к слабому мужчине. Будет бой. Руни против Вегарта. Докажет дракон, что сможет защитить её и будущих детей. Вот тогда и его невеста.

Я усмехнулась и отчего-то взглянула на подпрыгивающего на месте Смешку. Он ведь волк. Вырастет смелым и сильным. Но что останется в его голове? Наверняка он запомнит этот день и свадьбу, и когда-нибудь, так же как Вегарт сегодня, придет в дом своей невесты, выкупать её у главы.

— Мой дракон-то верх одержит. Но скажи, а что если жених не победит, Амма?

— Коли любит, то выкрутится, — она засмеялась. — Всякий отец дочери счастья желает. И всякий брат.

— Поддавки?! — смекнула я.

— И это тоже. Но помни, ведуны не маги. Для нас весь мир — чаша, полная магии. А мужчина за женщину свою осушит её до дна. Не проигрывает влюбленный ведун. Никогда! А уж что про волков говорить — они ради своей истинной любого рвать будут. Совсем забыли мы кровь свою. Пора вспоминать, доченька. Пора!

Кивнув, я обернулась к Юниль. Веселая толпа с музыкой и плясками подходила к нашему дому.

— Ой, народ, выходите, на жениха нашего посмотрите! — внезапно заголосила Юниль.

Да ещё голос такой поставленный, действительно, как у генеральской дочери.