Чужая семья генерала драконов

Его подчиненный разжал руку, выпуская из захвата мужика.

— Она с сыном под присмотром брата в лагере. Испугалась ужасно, когда дом вспыхнул. И я её утащил на себе. Наши прикрывали.

— Уверен, что малец при ней? — взгляд Вегарта стал острее.

— Да я вообще уже ни в чем не уверен. Закончи здесь без меня, генерал, как друга прошу. А я к своим. Неспокойно что-то стало. Эти мрази до абсурда мстительные, а я ее вчера при всех своей назвал. Поспешил, нужно было обождать.

— Заселитесь в какой-нибудь дом, — Вегарт покачал головой. — И лучше запри их там. Брата поставь за себя, а сам за ними по пятам.

Дракон кивнул и так быстро покинул баню, да и двор, что даже не заметил притаившуюся за дверями меня.

Вегарт остался с двумя своими молчаливыми воинами. Он по-прежнему что-то обдумывал, не обращая внимания на ссутулившегося пленника.

— Кого-нибудь странного видел в лагере ублюдка Бирна? — задал он следующий вопрос.

Бешеный же в этот момент поглядывал на открытый проход. Заметив это, генерал усмехнулся.

— Лучше тебе и дальше быть со мной предельно откровенным, иначе я начну выносить тебя через эту дверь по частям.

Красноглазый продолжал молчать. Возможно, разговор между драконами как-то снял его напряжение или притупил страх. Пожав плечами, Вегарт подвинул к нему небольшую лавку, а после, схватив того за запястье, положил его руку на деревянное сидение. Поднял нож и усмехнулся.

— Я никогда не болтаю попусту, мужик. Не угрожаю шутя. Если я сказал, что разделаю тебя живьем на мелкие кусочки, то я поступлю именно так.

Он резко взмахнул рукой. Один рубленый удар и сдавленный хрип. Стоявший за спиной пленника дракон успел зажать ему рот.

— Не ори, — улыбка Вегарта стала шире. Подняв отрубленный мизинец, он показал его красноглазому. — В доме моя семья, и им совсем не нужно знать, что я пачкаю баню. Расстроятся. Будешь отвечать или я продолжу?

Он слегка вытянул руку и провел лезвием ножа по виску перевертыша.

— Никого странного не было, — захрипел он, стоило освободить ему рот. — Воины молодого ханыма и наемники. Все из западных земель, что рядом с пустыней.

— Врешь! — рявкнул мой дракон. — Ты сказал, что женщину сдали местные. Выходит, видели кого-то из жителей деревни.

— Так её бывший хозяин о ней Бирну и доложил. Мол, песик на хвостике принес весточку о его ненаглядной и о пацане. А тот в возраст уже вступил, когда на службу к ханыму идут.

— Дрим, — Вегарт поднял взгляд, — догони Халафа и передай, что отец его мальца рядом. Ему нужно это знать.

Ещё один дракон покинул баню, но, обернувшись, заметил меня. Испугавшись разоблачения, я поднесла указательный палец к губам и с мольбой взглянула на него. На мое удивление, воин кивнул и побежал в сторону калитки.

— Далеко свора отсюда? — задал Вегарт следующий вопрос.

— Я не знаю, — простонал мужик, прижимая свою окровавленную ладонь к груди. — Они постоянно перемещаются. Не больше дня на одном месте.

— Круги наматывает, заморыш плешивый. Но все равно сюда явится. Так отчего он отвлечь моих людей пытался?

Бешеный, скуля, пожал плечами. Его шатало всё больше.

— Это плохой ответ, — цокнул Вегарт. — Очень плохой. А если подумать?

Он присел перед красноглазым на корточки и, схватив за немытые лохмы, поднял тому голову, заставляя смотреть на него.

— Здесь были только наемники или с вами воины Бирна?

— Не ведаю, — скулил красноглазый. — Я же всех в лицо не помню. Нам сказали зайти в деревню, навести панику, по возможности порешать бабу с сопляком. А ещё за каждого убитого местного по золотой монетке обещали. А здесь женщины на крыльце стояли. Старая и молодая — легкая добыча.

Услышав такое, Вегарт и вовсе засмеялся.

— Золотой за мою истинную — дешево как-то. Не повезло тебе забежать именно в этот двор. Жадность сгубила.

Поднявшись, он полез в карман штанов и на удивление вытащил монету. Продемонстрировал мужику.

— Золото, как и обещали.

Подавшись вперед, Вегарт силой разинул красноглазому челюсть и засунул ее туда. А после зажал рот и нос. Кивнул ближайшему воину и тот ладонью провел бешеному по горлу, вызывая глотательный рефлекс.

Выпучив глаза, пленный задыхался, хватаясь окровавленными пальцами за шею и силясь сделать вдох.

— Жадность — губительная штука. Ты хотел получить за смерть моей женщины золотой, так он твой. Заслужил!

Пленный повалился набок и притих.

— Поспешил я, конечно, но ничего из него уже не вытянуть было, — зло процедил Вегарт.

Он поднял голову и вдруг через щель заметил меня. Выражение его лица изменилось. Прищурившись, он с силой пнул покойника и отправился ко мне.

— Вынесите эту мразь подальше. В бане приберется мой парень, — бросил он напоследок своим людям не оборачиваясь.

Растерявшись, я не знала, что и говорить Вегарту в оправдание своей глупости. Да, не для женских все это глаз. Но мне нужно было услышать, что расскажет пленный. Я не могла в одночасье отступиться от позиции главной семьи и перестать беспокоиться о родных. Переживать за них. Свалить все это на плечи мужчине и свесить ножки, забравшись тому на шею.

Даже если этот мужчина — генерал армии драконов.

Подойдя ко мне вплотную, Вегарт вдруг обнял, притянув мою голову к своей груди. Его руки сжимались все теснее. Замерев, я притихла, не понимая, как себя вести. Что значит эта нежность? Она смутила.

— Мало ты крови видела, Грета? Забыла, как она выглядит, и решила напомнить себе? — тихо прохрипел он, зарываясь носом в мои волосы. — Зачем лезешь туда, где грязь и смерть. Я же оградить тебя от всего этого пытаюсь. Переживаю, чтобы все это не касалось тебя. А ты, упрямица, что творишь? Зачем так со мной?

Выдохнув, он провел губами по моему виску. Дыхание мужа разбивалось о кожу согревая. Прикрыв глаза, я наслаждалась его теплом, вполне осознавая, что всего в нескольких шагах лежит мертвым тот, кто желал убить меня и Амму за один золотой. Вот насколько он оценивал жизни ни в чем не повинных женщин.

Одна монета. И замечательно, что он ею подавился!

И так хорошо мне в этот момент стало.

— Есть огромная разница между тобой и моим отцом, Вегарт, — прошептала, обнимая его за талию. — Ты убиваешь, чтобы защитить. Меня, дочь, местных крестьян, имен которых даже не знаешь. Тебе важны их жизни, поэтому ты раз за разом поднимаешь свой меч, чтобы в карманах такого сброда, что лежит сейчас в нашей бане, меньше золота бренчало. В деревенских ты видишь стариков, матерей, дедов и ребятню. Тех, кто нуждается в защите. А отец... Он не видел перед собой людей — все для него были скотом. Смерть и крики несчастных его забавляли, утоляли жажду крови.