Чужая здесь, не своя там. Дилогия

– Знаешь, была у меня такая мысль, – неприятно оскалился мастер, – чтоб проучить тебя. Дать что-нибудь почти безобидное, например, со слабительным эффектом. Впрочем, одно из пирожным именно с таким веществом и было… Однако ты меня удивила – угадала единственное ничем не приправленное.

– Я не угадала! Амулет сработал!

– Он сработал не так, как следовало, – припечатал мастер. – И почему, я уже сказал.

– Это что же, я не справилась с заданием? – обреченно спросила я.

Я обвела взглядом залу. Красивая, торжественная, наполненная счастливыми людьми. А у меня тут мечты рушатся!

Показалось, будто бы мелькнуло знакомое лицо. Вероятнее всего просто показалось, и я не стала заострять внимание.

Мастер с задумчивым видом барабанил пальцами по столу. Я же терпеливо ждала его вердикта.

– Завтра придешь к одиннадцати, и я расскажу и наглядно покажу, из-за чего решил взять тебя в ученики, – ленивым тоном протянул Йеннер и вновь нахально улыбнулся. – Ну все, можешь расслабиться и спокойно поесть.

Наверно мне следовало послушаться, однако…

– Что вы там за вино заказывали? Берите и на меня.

Йеннер недоверчиво на меня уставился.

– Благородная эдель полна сюрпризов, – хмыкнул он и подозвал официанта.

Когда-то я любила заедать нервное состояние сладким. Наверно нескоро вернусь к этой же практике.

Глупость чаще всего наказуема. На голодный желудок, а пирожное точно можно было уже не считать, вино быстро ударило в голову. Пришлось налечь на еду, но было уже несколько поздно.

Спиртное, как известно, развязывает язык. Этим-то и решил воспользоваться мастер.

– Как так оказалось, что благородная эдель избавилась от блокировки? – начал расспрос эд Йеннер.

– А как оказалось, что паренёк из простой семьи добился такого успеха? – Не осталась в долгу я. Хмель лениво двигал мои мысли в голове, однако это не мешало ему слишком быстро выталкивать слова на язык.

– Талант, – не без самодовольства ответил мастер.

– Вот и мне стало интересно, что у меня за талант.

– И твой опекун спокойно к этому отнёсся?

Я проказливо улыбнулась.

– Ну нет, конечно. Я много неприятностей на свою…эм голову нахватала после этого. И все же, как видите, добилась своего.

– Тебе это отлично удаётся, – усмехнулся Йеннер. – И все же, зачем тебе место моего ученика? Ты вполне обеспеченная. Или сытая жизнь вынуждает искать развлечения?

– Учеба у вас – развлечение? – фыркнула я. – Что-то мне подсказывает, что мне точно будет не до веселья. Вы же не станете меня жалеть только потому, что я не мужского пола?

– Тебя жалеть? Вот уж точно чего не будет.

Я удовлетворенно кивнула и принялась за очередное блюдо.

Так слово за слово мы и болтали. Можно даже сказать почти непринужденно, легко. Да, я все же избегала некоторых запретных тем. Хотя иногда казалось, что мастер как будто специально меня к ним подводит. На тонюсенькой ниточке здравого смысла, который окончательно не затмился пьяными парами, я умудрялась удерживать нужные сведения, не выбалтывая лишнее.

А потом хмель вмиг выветрился у меня из головы.

– Что ж ты там такое увидела, Астари? – спросил мастер и повернулся в ту же сторону, куда смотрела и я.

Необходимо было проверить, не ошиблась ли я.

– Мне нужно… – Я поднялась со стула и растеряно запнулась.

– Носик попудрить? – ехидно подсказал мастер.

– Именно!

– Ты итак излишне побледнела, – уже серьезно заметил Йеннер.

– Я скоро вернусь.

Мой спутник подозвал официанта. Я собиралась идти в уборную, понятия не имея, где она находится. Хорошо, что мастер оказался более предусмотрительным.

Я шла за официантом и старательно всматривалась в ту часть зала, где заметила темно-русую макушку.

– Вам туда, – кивнул мой сопровождающий.

– Спасибо, – вежливо ответила я и пошла в указанное место. Правда, несколько по другому пути. Мне пришлось сделать небольшой круг. Ну как небольшой… Пойти сначала в противоположную сторону.

Это не мог быть он. Ладно волосы – их и обрезать можно. Но глаза карие, а нос крупнее… и все же, что-то неуловимо-похожее в облике этого мужчины было. Похожее на Никласа.

Он тоже заметил меня. Видимо, моя попытка не привлекать излишнего внимания, провалилась. Внимательно посмотрел на меня, поджал губы, на секунду прикрыв глаза, и как ни в чем не бывало повернулся к своей спутнице. Его улыбка, обращенная к девушке, была такой теплой, доброй, трогательной и нежной, что я убедилась – мои подозрения ошибочны.

До уборной я все-таки добралась. Умылась холодной водой, попыталась заколоть как всегда выбившиеся прядки. Потом плюнула на это практически бесполезное занятие и оставила все почти также.

Открылась дверь и зашла девушка. Хрупкая, стройная. Их тех, про которых говорят – фарфоровая статуэтка. Огромные “оленьи” темные глаза на фоне безупречной светлой кожи посмотрели на меня несколько зло. Неужели все-таки заметила мою заинтересованность своим спутником?

Она молча взяла мою руку, не обратив внимание, что я вздрогнула от этого прикосновения, вложила записку и ушла.

” Спасибо.”

Скомканная бумажка полетела в мусорное ведро. А я еще минут пять стояла с опущенной головой и не решалась выйти.

Он здесь. Как? Зачем? Почему?

К нему я с этими вопросами не пойду. Если изменил внешность, значит скрывается. А ведь я под пристальным вниманием. Подставить его? После того, как моя совесть успокоилась? Ведь получается, я не бросила его на верную смерть и он спасся. Возможно даже благодаря мне. И если благодарит – следовательно так оно и есть. Можно, конечно, подумать, что Никлас вернулся к своему излюбленному занятию. Однако его спутница выглядела не недовольная своим положением, а сам Никлас смотрел на нее… Любая женщина за такой взгляд готова поступиться всем. Такие чувства не сыграешь, каким бы хорошим актером Никлас не был.

У меня, действительно, было к нему много вопросов. Вот только могу обойтись без ответов на них. Моя совесть чиста и я могу спокойно жить дальше. А совесть Никласа… уже целиком полностью его проблема.

Когда я выходила, то столкнулась с еще одной девушкой.

– Прошу прощения! – воскликнула я.

Полностью погруженная в свои мысли, я не заметила миловидную блондиночку и достаточно сильно наступила ей на ногу. На изящной лакированной туфельке осталась некрасивая вмятина.

– Ох, – выдохнула она, досадливо поморщилась и подняла на меня свои бирюзовые глаза. – Ничего страшного. С кем не бывает.