Чужестранцы

– Нет-нет, – Келли сделал останавливающее движение рукой. – Хочешь напиваться – пожалуйста.

– Ты чего пришёл? А-а, да. У тебя же кошмары. И как ты с ними уживаешься? Я вот, если не посплю, потом весь день варёный хожу, как треска.

– А если поспишь, то напьёшься и всё равно будешь ходить, как треска.

– А хоть бы и так, – Генри подбоченился одной рукой, а второй – нащупал кружку, не отводя взгляда от собеседника. – По крайней мере, я не разодеваюсь, как эти портнихи.

Келли потёр лоб и вздохнул.

– Мы оба прекрасно знаем, что речь идёт об одной определённой швее. Остальные тебе ничего не сделали. Я, впрочем, сомневаюсь, что и она что-то сделала. Думаю, ты, как всегда, преувеличиваешь.

– Преувеличиваю? – щёки Генри зарделись багрянцем. Легко было спутать с нахлынувшей злобой, но в действительности он попросту захмелел до своей привычной стадии, когда его физиономия начинала краснеть. – К ней таскаются эти расфуфыренные прохиндеи.

– Прямо домой? – Келли недоверчиво наклонил голову и прищурился.

– Нет. К ней в лавку, – Генри без замедления принялся за эль, который притащила запыхавшаяся хозяйка. – Разбавляете, душечка?

– Вы и сами прекрасно знаете, что нет, Генри, – скривилась трактирщица устало. – Ваши личные проблемы меня не касаются. Настоятельно прошу, чтобы и моей выпивки они не касались. Вымещайте досаду на пойле, которое наливает тот бездарь в придорожной таверне возле города. Оно, по крайней мере, того заслуживает.

Она ушмыгнула, с достоинством тряхнув спутанными волосами.

– Слыхал? – Генри кивнул ей вслед. – Все они горделивые вертихвостки.

– Ты, кажись, отвлёкся, – снисходительно улыбнулся Келли. – Что там с теми расфуфыренными, как ты выразился, прохиндеями?

– Чёрт их разберёт. Тьфу, – Генри с пренебрежением махнул рукой. – Охотники до девичьих ласк, не более. И разодеты, главное, как! По-странному, вот что я скажу. Едва ли у них прохудились брюки.

– Так, может, и впрямь прохудились.

– Даже если и так, я догадываюсь, в каком месте. А она хихикает, улыбается, будто они ей…

– Платят? – Келли сонно рассмеялся. – Я-то думал, что-то серьёзное. Учтивость швеи зависит от щедрости клиента и исчезает так же быстро, как и денежки в её переднике. То же касается любого лавочника и торговца.

– Как же, щедрости. Ни в жизнь не поверю. Да и ты не поверил бы, если б видел рожи, с которыми они ходят. Выглядят так, словно по нескольку раз на дню отказывают в помощи бездомным деткам.

– Одёжка порой живёт не дольше любви бордельных девиц. Так что неудивительно. Я как-то пробовал расставлять силки на кроликов. Ничего путного из этого не вышло, только рубаху подрал о ветки.

– Вот только бордельные девицы – не кролики, а брюки – не силки.

– Неужто? Как по мне, сравнение весьма точное.

Генри осушил кружку долгим глотком и поднялся.

– Пойдём-ка. Чего говорить – лучше сам убедишься.

3

Келли в любом случае не хотелось возвращаться домой. Как и всю последнюю неделю. До того как начались кошмары, он обожал своё жилище, но со временем жуткие сны так взбудоражили его рассудок, что от былого ощущения комфорта не осталось и следа. Окрестности всё чаще напоминали ему одинокий пустырь. А его собственный домик, уютный, радушный к своему хозяину, больше не казался таким уж безопасным. Вокруг него росли редкие кустики нежной травы, но случалось так, что вместо неё Келли виделись тёмно-зелёные листья сныти, когда он курил трубку, сидя на пороге. Они разрастались, заполоняли округу. Почему-то сорняк вызывал у него неприязнь, хотя стоило приглядеться, как дурман рассеивался. Но он больше не мог убедить себя, что ему всего лишь привиделось.

Погода была пасмурная и промозглая. Безлюдная дорога, уходящая вглубь городка, напоминала ту, что вела на пустырь. Такая же пыльная, усыпанная мелкими камушками. Они скрежетали, когда Келли наступал на них, плетясь следом за приятелем к швейной лавке. Ему было по большому счёту плевать, куда идти. Глаза слипались, он кутался в курточку, но слабый озноб не приводил в чувство. Холодное утро не могло развеять тревогу. Туман сгущался, но Келли всё одно брёл бы, уставившись себе под ноги, будь он хоть в кромешной темноте. Он вслушивался в гадкое рычание, пронизывающее разум. Не удавалось сосредоточиться на чём-то другом.

В лавке пахло свежими тканями. Приятный свет, излучаемый настольным фонарём, подействовал на Келли благотворным образом. Сон слегка отступил, а оставшаяся сонливость сделалась весьма выносимой. Генри строил из себя придирчивого покупателя, в чём не наблюдалось особенного смысла – лишь эмоции. Он с жалко-важным видом рассматривал льняные обрезки на многочисленных столиках, расставленных тут и там. Прелестная Синтисса, тридцатилетняя кареглазая швея, в свою очередь, оценивала, как издали смотрится его жилетец, который она недавно сшила. В её взгляде Келли прочитал, что она довольна проделанной работой и от торжествующей ухмылки её отделяет только холодное выражение лица одного из посетителей, так хорошо ей знакомого.

– Швейные дела, я смотрю, не в упадке, – выдал Генри металлически монотонно. – Ну ещё бы. Столько благодраных… благодарных… клиентов.

– Перестань, Генри, – робко проговорила Синтисса, заметно погрустнев. – Ты прекрасно знаешь…

– Что-то в последнее время я всё чаще это слышу. Только вот при этом мне ничего не известно.

Дверь отворилась, и, помедлив на пороге, в лавку вошёл мужчина лет сорока, одетый в неприятно тусклую чёрную рясу, всю в складках и потёртостях. Бледное бритое лицо, покрытое прыщами и мелкими язвочками, светло-серые близко посаженные глаза создавали не лучшее впечатление. Он держал в руке деревянный посох в собственный рост, обитый железными заклёпками.

Генри потянул Келли в сторону.

– Один их этих прохиндеев, я говорил, – шепнул он украдкой. – Смотри, смотри, какой учтивой она сделается.

Келли не заметил, чтобы Синтисса хоть сколько-нибудь изменилась в лице. Впрочем, он следил вовсе не за ней. Чувство тревоги посетило его. Может, сказывался отвратный цвет рясы, темнеющей перед глазами. Незнакомец подошёл к прилавку вплотную.

– Приветствую вас, милая девушка, – послышался его тихий голос, заставив Генри возмущённо распыхтеться. – Я заходил к вам. Вчера вечером, вы помните?

– Уже и не таится, стервец, – проскрежетал зубами Генри. Незнакомец, по-видимому, не услышал, потому как продолжал так же спокойно, лишь секунду помедлив.

– Вы сказали, что того человека недавно видели в городе, – он опёрся костлявыми пальцами о прилавок. Синтисса нервно вздёрнула краешек губ и отступила.

– Да, – ответила она, суетливо разглаживая передник. – Так и сказала.

– К сожалению, я не нашёл его ни в городе, ни в окрестностях. Как ни искал. Поверьте, я и глаз не сомкнул за всю ночь.