Чужие миры

Убьют.

Но даже если что-то заплатят, если ей удастся уйти с этими деньгами от всех претендентов на ее кошелек и жизнь, надолго этих денег не хватит. А бандиты наверняка заинтересуются...

Так дело не пойдет.

Лиля задумалась, а потом нашла-таки альтернативу.

Медициной она пока заниматься не могла. Изобрести что-то полезное не могла. Что оставалось? Да то, что умеет по определению каждая женщина. Ну... практически каждая.

Исключения есть, но редкие.

Готовить!

Средневековая кухня — своеобразна. Здесь в ходу соусы и маринады, специи и пряности, которые пытаются прикрыть не особо качественные продукты. Лиля сделала упор на оборот.

Вкусно, быстро, недорого, сытно — для тех, у кого ма- ' ло времени и много дел. Для тех, кто много и тяжело работает.

В том числе для городской стражи.

В одном ей повезло. Она нашла для себя подходящее поле действий.

Или — не повезло? От везения тут было маловато, она искала целенаправленно. Искала таверну, в которой дела идут не блестяще. Так ноги и занесли ее сиятельство в «Рыжего ежика».

Симпатичная некогда таверна переживала упадок.

Когда в ней был хозяин, Ром Сали, она процветала и приносила доход. Хватало и на дело, и на прожитье, и даже о расширении Ром задумывался. Да вот горе — умер.

Оставшись с детьми на руках, его вдова, Марион Сали, попросту растерялась. И было отчего! Дела она вести не умела, в бумагах путалась, готовила вкусно, но там еще и продукты надо заказывать, и с поставщиками ругаться, и порядок поддерживать, и...

Очень много всего надо, если у тебя таверна.

Марион не справлялась. Тут еще соседушка ее, лавочник по имени Арман Пажо (точно — большая жо... кхм, простите) положил глаз на симпатичную вдовушку с таверной и вознамерился вслед за глазом туда еще и руки выложить.

Пакостить начал.

Всякую шушеру в таверну приводить, чтобы дебоши устраивали, с поставщиками говорил... да много чего нехорошего сделал.

Лиля бы ему голову оторвала.

Марион оказалась добрее, она попросила не трогать поганца, лишь бы он оставил женщину в покое. На том и порешили, и остался Пажо живой. Злобой исходил, как дышал, но не убили же? Так, чуточку побили и опозорили.

Лиля и Марион заключили договор.

Лиля оставалась в таверне, жила, готовила, получала часть прибыли, делилась опытом и рецептам и, не тая ничего, а когда она уедет — все останется Марион.

В накладе никто не будет.

Так и получилось.

Пельмени в этом мире тоже пошли «на ура», Лиля ввела еще кучу разновидностей любимого блюда, добавила вареники, чебуреки, гамбургеры, хот-доги (а чего, если изобретение хорошее?) и дело пошло.

Скидка для стражи.

Обеды на вынос.

Обеды на заказ.

Какое там разорение?!

С ног женщины сбивались, готовить втроем не успевали, пришлось помощников нанимать, что на кухню, что на разнос... тут уж Марион развернулась.

В людях она разбиралась неплохо, да и знала всех, кто рядом жил. Знала, кого звать, кого гнать...

Может, и не получилось бы у девушек такого прорыва, но Лиля умудрилась заключить договор с прево Ларусом.

Прево...

Где-то таких людей называли шерифами, где-то комиссарами, а суть все равно одна — следить за порядком. Следить и защищать.

Не допускать беспорядков, гонять стражников, сажать преступников... есть что-то новое? Вот и Лиля не увидела. И в любом мире такая работа сопровождается невысокой зарплатой, ненормированным рабочим днем и частенько — бытовой неустроенностью.

А тут прево попал...

В таверну...

Да в руки Марион Сали.

Что-то подсказывало Лилиан, что скоро у таверны появится хозяин. Или, что вероятнее, не будет Мартин лезть • в дела супруги. Будет помогать, защищать, беречь, а с остальным Марион и сама справится. Это она при муже серой мышью была, потом растерялась, а сейчас свою силу почувствовала! Так и носится.

И глаза горят, что у той кошки...

Устроит свою жизнь, наверное, и Лари — девушка, которую Лилиан подобрала по дороге. Вдова, она сбежала от любящей семейки в город и собиралась вовсе уж пропадать — или продавать себя на панели, когда повстречала на дороге Лилиан.

Сначала-то Лари не сообразила, с кем дело имеет. Потом поняла, и прилипла к подруге.

Сейчас она по праву была первой помощницей Марион. И гоняла поставщиков.

Продать Лари что-то тухлое или несвежее было невозможно. Деревенская девушка сама продуктами торговала, и гнилье с тухлятиной за версту чуяла, а обвес и обмер улавливала на подсознательном уровне.

Марион нарадоваться не могла.

А Лиля видела — на Лари положил глаз ее знакомый трактирщик. Дядюшка Патни, как она его прозвала. Не то, чтобы он ухаживал, как это у благородных принято.

Цветы, конфеты, украшения — этого не было.

И как у крестьян — хлопнуть по заду, да и предложить прогуляться до сеновала, этого тоже не было.

А вот оказаться так ненавязчиво рядом, пригласить за прогулками, подарить теплую шаль, посидеть после закрытия в уютном трактирчике...

Лари привыкала, оттаивала, и Лиля была искренне рада за подруг.

Все же — они из Авестера.

Они здесь родились, росли, жили и живут, им здесь комфортно. Пусть тут и остаются.

Да и сложно будет объяснить, откуда у графини Иртон появились друзья из Авестера. И знают они Лилиан под другим именем.

Аля.

Здесь она вернула себе родное имя, чтобы ненароком не услышал о Лилиан никто из стукачей и соглядатаев. И... здесь же обнаружила, что имя стало для нее чужим.

Когда-то в чужом мире она надела чужую маску.

Маску ее сиятельства Лилиан Иртон.

А теперь обнаружила, что маска стала лицом. И что прикажете с этим делать?

Окажись Лиля сейчас в родном мире, она бы там волчицей взвыла, так-то. И как она так незаметно преобразилась? Ведь не ответишь...

Самой себе не ответишь....

Была Алевтина Скороленок, стала графиня Иртон, и это не игра. Играет она сейчас, пытается натянуть на себя старую шкурку, и это, как ползунки надевать на сорокалетнего мужика. Аккурат, на одно запястье. Долго такую одежку не проносить. Да, пора уходить.