Чужие сны (полный вариант)

– И тебя не удивило, что это случилось с тобой? Или это было не в первый раз?

– Да нет, так круто я Хэллоуин еще не праздновала. Со мной, в основном, другие вещи случаются, попроще и потише... Вы не хотите отвечать?

Влад попробовал кофе и одобрительно улыбнулся.

– Я отвечу. Звероящер - прозвище одного преуспевающего бизнесмена. До недавних пор преуспевавшего.

– Директора "Олимы"?

– В миру Антон Бакшаров, двадцать шесть лет, можешь себе представить?

– Могу, - кивнула я, - еще и не такое.

– Я дал задание аналитикам прикинуть, сам он так крут, или чья-то ширма.

– Сам, - уверенно ответила я, - то есть может и ширма, но и сам тоже крут. Иначе звали бы его Вини-Пухом, а не Звероящером.

– Логично, - согласился Влад, - еще кофе?

Я кивнула. Грех было отказываться от такой прелести, когда еще доведется попробовать... Или как? Что-то такое мелькнуло в разговоре этих двоих: генерального и моего шефа. Но от вопросов на эту тему я воздержалась. Ни к чему трясти дерево, когда плод уже в тарелке, на краю салфеточка, ножик прилагается.

Вместо этого я сказала:

– Как охрана нас нашла, понятно. Мобильники с "маячком". Не зря же нам их выдают вместе с бейджиками. Но вот как вы там оказались? Сомневаюсь, что президент на каждую операцию охраны сам выезжает.

– Вообще-то выезжаю. Но далеко не на каждую, тут ты права.

– Так что, меня угораздило впутаться вол что-то действительно важное? И это как-то связано с "Олимой"?

– Не "как-то" - Влад забавно передразнил мои интонации, - напрямую.

Молодой мужчина, темноволосый, кареглазый, немного рыхловатый, неплохо одетый, уже полчаса как привлек внимание девушки, живущей на первом этаже панельной девятиэтажки, стоявшей на берегу Веристы. Странного в этом ничего не было, мужчина был довольно симпатичным, но девушка об этом не думала. Или почти не думала. Ей показалось странным, что такой, с виду вполне благополучный человек, уже давно совершенно неподвижно стоит на мосту и смотрит на медленно текущую воду, так словно заморожен. Или отморожен. Сначала она просто с любопытством посматривала в ту сторону, так, одним глазом, намывая посуду. Потом стала посматривать чаще и двумя. Наконец, вообще бросила посуду, и прилипла к окну. В позе молодого человека ей виделась обреченность. Маре недавно исполнилось семнадцать, и два месяца назад она пережила первую личную трагедию. Вполне благополучно пережила, но мужчина, печально склонившийся над водой, вдруг отчего-то показался ей едва ли не братом.

Она решилась. Накинула куртку, сунула ноги в мягкие осенние сапожки, провела расческой по волосам и, ободряюще кивнув своему отражению, выскочила из дома под мелкий моросящий дождь. На мгновение ей показалось, что она опоздала, мужчины нет, он не дождался помощи, которая уже спешила к нему, почти не огибая лужи. Бросился в воду.

Он был там.

Мара подходила осторожно, опасаясь спугнуть, словно пыталась подкрасться к дикому зверю.

Мужчина ее не замечал. Но вовсе не потому, что был погружен в беспросветную печаль. Подойдя достаточно близко, Мара поняла, что с мужиком, в общем, все в порядке. Он просто треплется с кем-то по телефону. Разочарование было жестоким. Она прислушалась, скорее от досады на себя, чем из интереса к чужим разговорам. И обмерла. Мужик говорил такое!!!

Ей понадобилась всего секунда, чтобы опомниться, и сделать вид, что она, собственно, ничего, просто так, мимо проходила. И уже почти прошла... Стуча каблучками, Мара почти пробежала по мосту и со всех ног бросилась назад, домой, под защиту родных стен.

А тот, кто так напугал бедную девушку, спокойно закончил разговор, сложил телефон, сунул его в карман и неторопливо направился через мост, туда, где теплым янтарным светом мерцала вывеска небольшого ресторанчика "Лунный Волк". Мару он не заметил.

Шесть лет назад "Лунный Волк" возник в пику "Лунному Зайцу", помпезному, дорогущему заведению в китайском стиле, открытому в двух шагах отсюда. С экзотической кухней, поваром-китайцем, невероятно вежливыми и предупредительными официантами, что, по здешним местам было экзотикой еще покруче водки, настоенной на змеиной печени. Однако семнадцати выпусков "Ну погоди" не вышло. Не прошло и полгода, как "Волк" "Зайчика" схавал. В соседнее здание перекочевали не только публика, не оценившая китайских изысков, но и официанты, которым наконец-то почти официально разрешили брать чаевые, бегать курить и забирать домой остатки продуктов.

"Волк" был, наверное, самым демократичным заведением на обоих берегах Веристы. Достаточно респектабельный: во всяком случае, милиция сюда выезжала всего раза три за все время его существования, и у СЭС к "Волку" претензий не было. Тем не менее, он как-то умудрился привлечь местную молодежь, основных потребителей пива, недорогой водки и незатейливых местных развлечений.

Но если кто-то хотел просто хорошо и сытно, а главное, не слишком дорого поесть, "Волк" мог предложить и это.

Мужчина, который даже мысли не держал топиться в холодной, мелкой и грязной Веристе, занял столик в глубине маленького полутемного зала. Обычно в этот час посетителей было уже порядочно, но сегодня, то ли дождь тому причиной, то ли понедельник, то ли просто звезды так расположились, но "Лунный Волк", практически пустовал. С десяток завсегдатаев - не в счет. Они почти ничего не заказывали, кроме дешевой выпивки и сигарет, изредка - "орбита без сахара" и "антиполицая", так что к ним отношение было почти как к мебели - не стелились, но и не обижали, свои все же.

Так что единственного гостя обслужили быстро и качественно. Он ел солянку, о чем-то размышлял, хмурился. А на маленькой сцене появилась девушка с гитарой. Стройная, даже худая, довольно высокая, с короткой черной стрижкой. В смуглом лице ее было что-то, позволявшее заподозрить китайских или корейских предков. Но только заподозрить.

Девушка вела себя так, словно в зале никого не было. Впрочем, в некотором смысле так оно и было. Она подошла к микрофону, подстроила его, взяла несколько аккордов, посчитала до одного, похмурилась, что-то резкое сказала пареньку за пультом. Наконец, похоже, осталась довольна.

Гитара у нее оказалась хорошая.

Девушка не запела - она просто начала говорить в микрофон, тихо и доверительно. Музыка пришла потом, и потекла вслед за словами...

Дремлешь. До рассвета еще полчаса.

Хочешь, эти стрелки замрут на шести.

Знаешь, я рукой удержу небеса.

Это просто - быть сильной в самом начале пути.

Я любить тебя буду вечно,

Сколько небу смотреться в море,

Сколько ветру гудеть в тростниках,

Сколько звездам сиять.

Я любить тебя буду вечно,

Сколько ночи с рассветом спорить,

Сколько будем дышать,

Сколько будем гореть,

Сколько будем летать.

Голос окреп, налился силой, обрел глубину. Мужчина оторвался от солянки. Остальные уже давно смотрели только на сцену. Девушка ничего не видела. С ее места вообще весь зал казался одним темным пятном. Иногда это было даже к лучшему.

Наши сказки - это быль для кого-то еще.

Наша верность - только гаснущий крик в пустоте.

Если хочешь, я тебя насовсем отпущу.

Это просто - быть щедрой, если поверить мечте.

Я любить тебя буду верно,

Как весной прорастает колос

Только там, где упало зерно,

А иначе - никак.

Я любить тебя буду верно,

Как красивую песню - голос,

Словно птицы - полет,

Словно тонущий - плот,

Как чернила - строка.

Слышишь, за спиной чей-то бешеный бег?

Сердце замирает, почуяв беду.

Верь мне! Я - как только что выпавший снег,

Под которым следов никогда, никогда не найдут!