Чужое лицо
Шрифт:
– Дело в том, что он уже не тот человек, каким был раньше, - продолжал Бьюкенен.
– У его жены рак. Лечение не приносит желаемых результатов. Она, вероятно, умрет.
– Умрет?
– Лицо полковника напряглось.
– Я читал о ее болезни в досье, но там ничего не упоминалось о неминуемом фатальном исходе.
– Возможно, все не так уж плохо. Но Дойл чрезвычайно оберегает ее. И его можно понять, Он в тяжелом стрессовом состоянии. Ему кажется, что Бейли представляет для нее угрозу. Он... Давайте скажем так: я думаю, Дойл может настолько потерять контроль над собой, что нападет на Бейли, если тот "будет продолжать звонить ему домой, давить на него и тревожить его жену, особенно если Бейли окажется поблизости от дома. Мне надо уехать из Форт-Лодердейла, подальше от Джека Дойла и его жены. Потому что, если Дойл действительно
– Дерьмово, - констатировал мускулистый мужчина.
– И я того же мнения, - согласился Бьюкенен.
– Я заварил настоящую кашу. Считаю, что Виктору Гранту пора убираться отсюда.
– Но разве это не будет тем же самым признанием вины?
– спросила женщина.
– Разве это не заставит Бейли с еще большим рвением преследовать вас?
– Сначала ему надо будет найти меня. А после того как я исчезну, перевоплотившись в кого-то другого, он никогда не сможет этого сделать.
– Но это не решает проблему Джека Дойла, - заметил майор.
– Бейли может вернуться и опять начать давить на него.
– А тогда Дойл говорит, что ничего обо мне не знает, кроме того, что я его старый товарищ по военной службе, что явился к нему три месяца назад и попросил устроить на работу. Он заявляет в полицию о том, что Бейли причиняет беспокойство ему и его жене. Наконец, Дойл с женой уезжают - им это устраивают какие-то старые друзья - на курорт, где имеются отличные условия для лечения рака.
– Может быть, - сказал полковник, задумчиво постукивая пальцами по ручкам своего кресла.
– Это бесспорно один из вариантов, которые мы рассмотрим.
– Он посмотрел на часы.
– Мы это тщательно обсудим. А теперь вам пора уходить. Если кто-то наблюдает за яхтой, то ему покажется подозрительным, что мы все так долго сидим внутри.
– Он посмотрел на женщину в купальном костюме и на мужчину, который мог быть телохранителем.
– Важно соблюдать конспирацию.
– Так как быть с Бейли?
– спросил Бьюкенен.
– Мы сообщим вам свое решение позже.
– Сэр, времени очень мало.
– Нам это известно, капитан.
– Полковник был явно раздражен.
– Я же сказал, что мы свяжемся с вами.
– А до тех пор что мне делать?
– Разве это не очевидно - то, что, по-вашему, должен делать Виктор Грант...
Ответ был чересчур уклончивым. Бьюкенен вдруг ощутил смутную тревогу.
12
Стараясь оберегать раненую правую руку, Бьюкенен спустился по веревочной лестнице в моторку. Как только он вышел из затененной каюты на яростное солнце, голова у него опять начала раскалываться от боли. Он надел кепку и темные очки, а пассажиры яхты смотрели на него сверху вниз. Женщина опять распахнула свой синий махровый халат, демонстрируя едва прикрытые натянутым красным бикини умопомрачительные формы богатой соблазнительницы, которую она изображала.
– Просто пришлите нам счет, - крикнул полковник.
– Да, сэр. Спасибо.
– Бьюкенен поймал носовой и кормовой швартовы, брошенные ему майором. Потом запустил мотор и отвел лодку от яхты.
От напряжения мышцы его свело судорогой.
Господи, подумал он. Они не знают, что делать. Мне нужно их решение, а они ничего не говорят. Я не могу действовать без приказа. Но, если к вечеру сегодняшнего дня я ничего от них не получу, как мне держать Бойли на расстоянии?
Занятый этими мыслями, Бьюкенен миновал с одной стороны причал, а с другой укрывшийся в тени пальм особняк, приближаясь к концу канала и собираясь скова выйти на широкий водный простор. И тут вдруг проблема Бсйли стала еще острее: слева по курсу, возле буйка, отмечавшего выход из канала, он увидел самого Бейли, сидящего в лодке, похожей на моторку Бьюкенена, с выключенным двигателем. Его лодка была совершенно неподвижной, если не считать того, что она иногда подпрыгивала на волнах от проходящих судов. На Бейли была оранжевая спортивная рубашка с надписью "ФОРТ-ЛОДЕРДЕЙЛ - ЛУЧШИЙ В МИРЕ ПЛЯЖ", он сидел за рулем, откинувшись на спинку сиденья, положив ноги в парусиновых туфлях на приборную доску и вытянув
в сторону одну мясистую руку, словно она покоилась на спинке дивана, а в другой руке держа сигарету. Бьюкенен немного сбросил газ.Бейли провел пятерней по своему ежику, усмехнулся и бросил сигарету в воду.
Бьюкенен еще сбросил газ, увидев, что на толстой шее Бейли болтается фотокамера с телеобъективом. Бьюкенен получил указание вести себя так, как повел бы себя Виктор Грант, а в этот момент, решил он, Виктор Грант не намерен спускать этому сукину сыну.
Он направил моторку на лодку Бейли, заглушил мотор, почувствовал, как опустился нос моторки, приблизился вплотную к Бейли и ухватился за борт его лодки.
– Как делишки, Кроуфорд?
– Сколько раз я должен повторять вам одно и то же? Меня зовут не Кроуфорд.
Бейли откупорил жестянку с пивом "Блю риббон".
– Ага. Я и сам начинаю думать, что в этом ты прав. Наверно, тебя зовут не Кроуфорд, а как-нибудь по-другому. Однако даю голову на отсечение, что и не Виктор Грант.
– Послушайте, я сделал все, что в моих силах, чтобы убедить вас в этом. Дошел до предела. Терпение мое кончилось. Прекратите следить за мной. Прекратите!
– Чуть не забыл. Извини за невежливость. Если хочешь, у меня есть еще банка пива.
– Сунь себе в задницу.
– Разве так разговаривают со старым приятелем? Чтобы не сказать - с коллегой по бизнесу?
– Неужели вам не надоело? Я вас в глаза не видел до того, как вы появились в этой мексиканской тюрьме.
– А вот тут ты ошибаешься.
– Бейли снял ноги с приборной панели моторки и выпрямился на сиденье.
– У меня есть товар на продажу, и ты его купишь. Когда ты отправился на яхту к этим людям, я подумал было, что ты собираешься получить эти сто тысяч от них, но ты ушел пустой. А время летит. Ты уж постарайся где-нибудь достать эти деньги. Потому что после полуночи я... Кстати, та деваха на яхте ничего себе штучка, а? Вот в этот большой объектив я видел ее так близко... Как это в той рекламе? "Протяни руку и потрогай"? Я сделал несколько отличных снимков ее, тех двух мужиков и тебя на палубе. Замечательно четко все получились. Фотография - мое хобби. Собственно говоря, у меня в этом конверте есть несколько снимков...
– Это меня не интересует.
– Что ты, я гарантирую, что эти снимки покажутся тебе очень даже интересными. Должен признаться, однако, что делал их не я. Их пришлось снимать с кинопленки и потом почистить. Но если не знаешь, то можно поклясться, что...
– О чем вы говорите?
– Ты просто посмотри на эти чертовы снимки, Кроуфорд.
Бьюкенен нерешительно взял в руки желтый конверт. Со сжавшимся сердцем он думал о той угрозе, которую представляли собой сделанные Бейли снимки его самого в компании с полковником, майором и капитаном. Офицеры не были известными в обществе фигурами. Бейли невдомек, кто они такие. Но если он передаст снимки в полицию и кому-то придет в голову поинтересоваться, что это за люди на яхте, если полковника узнают, то последствия будут просто катастрофическими. Бьюкенену надо каким-то образом заполучить эту пленку с негативами.
Но по мере того как он извлекал снимки из конверта... восемь на десять, черно-белые, глянцевые... и перебирал их один за другим, он вдруг понял, что у него для беспокойства есть гораздо больше причин. Гораздо больше. Потому что снимки, которые он сейчас рассматривал, были сделаны в декабре 1990 года во Франкфурте, в Германии. Они были пересняты с телевизионной ленты новостей дня. На них фигурировали американские заложники, только что освобожденные Ираком, в момент прибытия во франкфуртский аэропорт. И там, заснятый общим и крупным планом, был Большой Боб Бейли, сходящий по трапу с самолета, а рядом с ним...
– Ты совсем неплохо получился, Кроуфорд, - сказал Бейли.
– У меня есть копии оригинальных кадров, так что некто не сможет сказать, что это монтаж или что-нибудь такое. Если ты разозлишь меня, не заплатив, то, клянусь Господом Богом, я-таки пошлю эти картинки копам с приложением портрета Эда Поттера, сделанного мексиканской полицией, и вот этих фотографий Виктора Гранта.
Фото Виктора Гранта? Бьюкенен был озадачен и встревожен. Он дошел до конца пачки и почувствовал, как у него похолодело в груди: три последние фотографии изображали его на фоне ворот мексиканской тюрьмы, разговаривающим с Гэрсоном Вудфилдом из американского посольства.