Чужой среди своих 3

– А насчёт вырастил… – вытащив из холодильника сыр, и пытаясь найти глазами тёрку, поворачиваюсь к отцу, воспользовавшись паузой в монологе отцова друга, – так вы ещё вырастить успеете – братика или сестрёнку, я всем буду рад!

– Раз уж проект… – подмигиваю дяде Пете, – удачный вышел!

– Кхе, – кашлянул от неожиданности отец, – скажешь тоже! Старые мы уже!

– Вы? – я отложил сыр и подошёл к отцу, положив руку сперва ему на лоб, а потом на бицепс, разрывающий рукав рубашки, – Старые?

– Да ты не это не смотри, – начал было он, сгибая руку и с недоумением глядя на мощную мышцу – гирям и спорту он и раньше был не чужд, а теперь, привыкнув на Северах к нагрузкам и скучая по ним в Москве, занялся железом и турником всерьёз, начав даже поговаривать о том, что недурно бы поучаствовать в соревнованиях. Я его в этом поддерживаю, но пока дальше разговоров дело не идет, хотя на второй разряд он сдаст даже спросонья.

– А на что? – веселюсь я, – На строчки в паспорте? У тебя или у мамы, которая, в сравнении со сверстницами, ещё девчонкой совсем выглядит? Дядь Петь, ну хоть вы ему скажите! У вас вон Танька какая вышла – ого! Сам видел, как оглядывался один, оглядывался… и в бетонный столб шарахнулся! Сидит, башкой крутит… а всё равно туда же, вслед Таньке смотрит, а та и не обернулась, только каблучки по асфальту – цок-коц-цок!

– Это да, – засмеялся дядя Петя, горделиво расправив плечи, – она такая! Удалась!

– Вот! – киваю я, – Я, может, тоже сестрёнку хочу! Сперва маленькую, конечно, а потом и так – чтобы каблучками по асфальту, а мужики о столбы головами бились! С такими-то родителями, я думаю, всё получится!

– И правда, Вань! – дядя Петя, расшалившись, пихнул отца плечом, – Твой-то дело говорит! Паспорт-то что? Тьфу! Что ты, что Людка… и родить успеете, и поднять смогёте!

– А если вдруг что… – он мотанул головой в мою сторону, – так вот, шустрый какой растёт! Вытянет!

Началась шутливая перебранка, а я тем временем заканчиваю приготовления к ужину. Мать сегодня придёт поздно, к восьми, так что её не ждём.

Соседей тоже нет – Бронислава Георгиевна в каком-то закрытом санатории, чуть ли не от ЦК, а Антонина Львовна с супругом отправились на закрытый показ французского фильма. Ушли важные, распираемые гордостью от допущенности и причастности, будут потом рассказы…

– Ну… – отец вытащил чекушку из холодильника и вопросительно поглядел на друга, – по чуть, за встречу!

– За встречу! – эхом повторил дядя Петя минуту спустя, чокаясь с ним и выпивая, – Ух… хорошо пошла! А огурчики Людкины?

– Угу, – отозвался отец, втягивая носом воздух и вгрызаясь в огурец, брызнувший соком, – Семейный рецепт, ему лет двести, кажется.

– Умеете же, – покивал Левашов, довольно щуря глаза, – и огурчики Людкины, и даже макароны Мишкины – сколько ни дай, всё стрескаю!

– Да на здоровье, – отзываюсь я, прожевав, но дальше особо не вмешиваюсь в разговоры – у них свои дела, свои интересы и своя жизнь. Поев, завариваю чай – с травами, и пью без сахара, стоя у окна и глядя на улицу, где начало моросить.

– Приду вечером, совсем поздно, – сообщаю отцу из прихожей, уже обуваясь, – в Мытищах концерт, так что сам понимаешь. Не ближний свет. Пока туда, пока там…

– Ага… – кивает тот, чуть хмурясь и постукивая ногой, – в неприятности только не лезь.

– Да если б я лез, – вздыхаю неподдельно, – сами же находят. Да! Если затянется концерт, я, может, заночую у кого! Не то чтобы сильно хочу на полу вповалку спать, но всё может быть, так что вы особо не волнуйтесь.

– Ох… – вздохнул отец, оставив просьбу без ответа, и десяток секунд спустя я уже был на улице. Помахав маячащему в окне отцу, открыл зонт и поспешил на остановку, огибая прохожих.

Протолкавшись чуть ли не в последний момент, вывалился на платформу, слыша, как за спиной схлопнулись двери, и голос в динамиках произнёс несколько невнятные, но давно заученные слова. Народ на платформе рассасывается по сторонам, и в этом движении, почти броуновском, меня изрядно помотало, приложив плечами о чужие плечи, и ногами на чужие ноги. Благо, здесь хотя бы дождя сейчас нет, а тот, что был, не развёл грязюку, а разве только чуть брызнул поверху.

– Да осторожнее, ты… – начал было недовольный парень, в которого меня швырнуло под натиском какого-то боевитого дедка, но опознал меня, и недовольство тут же сменилось на искреннюю приязнь и протянутую руку, – Здаров!

– Привет, Сань, – аккуратно жму протянутую руку, не пытаясь играть с КМСом по штанге в «кто сильнее», – рад видеть тебя.

– А уж я-то! – скалится он, не отпуская мою руку и покровительственно притягивая к себе за плечо, – Давай вместе выбираться, а то тебя, мелкого, затопчут!

Он изрядно преувеличивает как степень давки, так и мои габариты, но – чёрт с ним! Хочется человеку показать себя более нужным, чем есть на самом деле? Вперёд!

Саня – фан, таскающийся, по мере возможности, на все мероприятия рока и около-рока, собирающий автографы и совместные фотографии, и иногда, нечасто, бывает излишне назойлив. Но при росте за сто девяносто и весе сто десять, нескольких действующих спортивных разрядах и готовности таскать круглое и катать квадратное, а так же, если будет такая необходимость, «впрячься за кореша» физически, этот его недостаток не так уж страшен.

Сейчас, вцепившись в меня, он демонстрирует готовность защищать и таскать, чтобы потом получить возможность стоять у самой сцены, а если повезёт, то и зайти туда, в святая святых… Я для него – билет в этот сияющий мир.

Возле ДК уже толпится народ, добрую четверть которого я знаю как минимум в лицо.

– Здаров, фельдмаршал! – слышу издали и поворачиваюсь на знакомый голос, улыбаясь невольно.

Жму протянутую руку Жеки, не обижаясь – этот из своих, из локтевцев, и мы дрались вместе с ним против выхинцев, а это – обязывает. Да и потом… были разные случаи, чтобы убедиться – надёжный парень, который и драться умеет, и – молчать, если надо.

Пара незнакомых ребят, по виду провинциалов, глазеют на нас с Жекой и на Саню, впитывая субкультуру без малейших попыток критического осмысления оной. Такие… птенчики, хотя и пытаются казаться циничными, но в глазах – отблески Чуда, и – счастье, просто от того, что они здесь.

Достав пачку «Мальборо», широким жестом предлагаю сигареты и прикуриваю сам. Несколько слов, несколько затяжек, и, бросив недокуренную сигарету под ноги, иду дальше.

Это тоже часть имиджа, как и «Прима» на работе, где я не выделяюсь из толпы пролетариев, не прыгая выше головы. Там я – ученик слесаря-наладчика, и баста!

Обошёл так добрую половину площади, несколько раз по чуть покурив в компаниях со знакомыми. Это вроде и нехитрое социальное действо, но ведь работает же! Магия курилки, н-да…

Наконец, в поле моего зрения попала Лера. Запыхавшаяся, восторженно глазеющая по сторонам, и пока – молодая, наивная…

С ней мы познакомились совершенно случайно – пересеклись в универе, куда я заходил за списанными книгами, по рекомендации от «химички» из моей школы, а на выходе столкнулся с ней. Она, ещё школьница, ходит туда на какие-то курсы, но подробностями, откровенно говоря, не интересовался.