Чужой среди своих
Шрифт:
Но я заранее, загодя подыскиваю аргументы на тот случай, если у родителей вдруг переклинит, и они проникнутся сельской пасторалью. Психолог из меня не бог весть какой, а с поправкой на собственный возраст и настоящее прошедшее время, приходится обсасывать потенциальную проблему со всех сторон, чтобы, случись чего, не подбирать аргументы мучительно и запоздало.
— Заработки в России в разы скромнее, — проговорил я, катая на языке произношение и пытаясь понять, какая мимика нужна для этого момента — пренебрежительная, или смущённая, — бытовые условия почти не отличаются, и остаётся разве что более мягкий климат, да пожалуй что, привычное
— Кстати… — я даже приостановился, — нужно будет выяснить, а есть ли она у меня, эта самая Малая Родина? Свидетельство о Рождении, это одно… Ладно, подниму потом вопрос… только сформулировать его не забыть!
— Собственный дом, а не комнаты в бараках, это конечно здорово, но… — я задумался, пытаясь втиснуть Советские реалии в своё понимание нормальной жизни, что получалось откровенно неважно, — дальше-то что?! Всё та же колонка с водой или колодец, и хорошо ещё, если не слишком далеко. Всё тот же «скворечник» на задах… а всей радости — несколько соток, на которых можно посадить кусты смородины, вишню и яблоню сорта «Белый налив?»
— Город, — без нужды проговариваю вслух, — только город! Как минимум областной центр.
— Там… — делаю паузу и представляю, как пожимаю плечами, делая физиономию смущённо-неловкой, — есть хотя бы выбор, чем заняться…
— Да, — констатирую, чуть помедлив, — это должно сработать! Мама пару раз роняла при мне о художественной и музыкальной школе, и это было так… с придыханием! А у отца, пусть без придыхания, похожая реакция на спортивные секции и всякие «Очумелые ручки». Да, аргумент!
— Особенно если сказать, что я этого хочу… а я хочу! Здесь же, чёрт возьми, совершенно нечем заняться! Хотел ведь гитаре учиться и рисованию? Ну, вот он, шанс…
Наметив начерно основное, начал обдумывать варианты с жильём в абстрактном пока Городе. Здешние реалии я пока понимаю плохо, но то, что знаю, заставляет серьёзно морщить лоб…
Городская квартира, с водопроводом и канализацией, центральным отоплением, остановками общественного транспорта в нескольких минутах пешком, школами и кинотеатрами, магазинами с расширенным ассортиментом товаров — мечта, и по факту — почти несбыточная. Во всяком случае — отдельная.
Получить квартиру, а не комнату в коммуналке или общаге почти невозможно. Наверное, лет через десять, а вернее всего — двадцать, и наступит тот самый развитой социализм о котором с пеной у рта говорили его адепты, а пока он скорее недоразвитый.
Жилищный фонд, если верить словам родителей и дяди Вити, представлен преимущественно бараками, заводскими общежитиями и коммуналками в старых домах, как правило, дореволюционной постройки, и, подозреваю, дореволюционного ремонта. Хрущёвки, притча во языцех моего времени, во времени настоящем считаются роскошью.
С учётом судимости отца, а главное, статьи… Нет, с этой стороны — без шансов!
Есть кооперативные квартиры, но вступить в кооператив человеку со стороны, можно только при наличии очень больших денег, а вернее всего — связей. По крайней мере, в настоящее время. Опять-таки не наш случай.
— Коммуналка, — поморщившись, проговариваю итог, — без вариантов!
— И… — я чуть медлю, — это должен быть большой город! Как минимум областной! В маленьком городке все мои странности будут на виду, а в большом чудиков хватает…
Вдали показалась школа, и я замолк, прибавив шаг. В голову полезли мысли о том, что можно было бы окончить школу
экстерном и пойти в универ, двигать советскую науку. Но…… а вот нужно ли?
Двухэтажное здание, из-под облупившейся кое-где штукатурки проглядывает красный, обтесанный северными ветрами кирпич, курицей-наседкой греется на освещаемом солнцем пригорке, окружённое, как цыплятами, всевозможными хозяйственными постройками. Вокруг невысокий, по пояс, штакетник, источник вечных забот школьной администрации, и, как подсказывает память, один из главных источников травматизма.
Справа, за котельной, прячутся деревянные будочки «М» и низкое, несуразное бетонное помещение внушительной толщины с вечно сырыми стенами, где хранится инвентарь завхоза. Не совсем понятно, зачем, но оно утоплено в грунт, и вниз, в сырое и душное помещение с маленькими оконцами под самым потолком, ведёт десяток ступенек, на которых вечно что-то стоит.
В глубине коридора, освещаемого единственной тусклой лампочкой в самом конце, две металлические двери, вечно запертые, со смазанными солидолом амбарными замками. По слухам, циркулирующим среди школьников, там не только бомбоубежище, но и арсенал, в котором (опять-таки по слухам) хранятся не только противогазы, но и самое настоящее оружие. На тот случай, полагаю, когда злобное «НАТО» соизволит высадить десант в столь стратегическом месте, как наш посёлок…
Слева, за угольными сараями, прихотью неведомого мне архитектора разнесёнными с котельной, прячутся «Ж» и вечно запертый бетонный куб с инвентарём для физкультуры, убираемой туда на сезон. За кабинками (тоже почему-то деревянными) располагаются теплицы, в которых для школьной столовой выращивается всякая зелень. Там же требующий ремонта «уголок ЮННАТов», о котором я знаю только, что он есть.
К зданию школы ведёт грунтовая дорога, метров за двадцать переходящая в асфальтированную, и растекающуюся в неровную, асфальтированную лужицу перед крыльцом. Остальные дороги и дорожки — грунтовые, выложенные по обочинам половинками вкопанного углом, белёного кирпича.
Сзади, за школой, стадион с вытоптанным футбольным полем, содержащийся в образцовом порядке спортивный городок военизированного типа, и неизбежные в этих реалиях подсобные помещения, сараи и сараюшки, за которыми и происходят почти все школьные разборки. Здесь же, передавая обслюнявленную бутылку портвейна или папиросу по кругу, как братину, мальчишки приобщаются к взрослому, мужицкому миру.
Во дворе школы броуновское движение, где основную роль играют мельчайшие частицы с октябрятскими значками, приколотыми на отвороты рубах и курток. Частицы эти вездесущи, шумны, писклявы, жизнерадостны, и представляют немалую опасность для окружающих.
Когда такая частица бежит, повернув голову вбок и весело перекликаясь с товарищами, не глядя по сторонам и не всегда соображая, в какой точке пространства она в данный момент находится, это опасно, но прежде всего для самой частицы. А когда она, частица со значком октябрёнка или с пионерским галстуком, имеет в руках банку с краской, ведро с водой, грабли или любой другой инвентарь, она становится опасной уже для окружающих!
В центре асфальтированной площадки каменной бабой высится завуч, одним своим видом усмиряя пыл броуновских частиц, которые бы в ином случае, полагаю, носились бы вовсе стремглав. А так они хотя бы изредка, поймав спиной суровый взгляд каменной дамы, замедляют скорость до хоть сколько-нибудь приемлемой.