Чужой среди своих

— Все увидели… — наклонившись, шептал он, — враль этот Колька, как и его папаша! Увидели, кто псих!

— Подставился, — рассеянно киваю я, прикидывая вчерне, что рейтинг мой хоть и вырос, но не то чтобы ах, а скорее — по сравнению с тем дном, на котором он лежал раньше.

— А? — вытаращился на меня друг, — А, понял… Да, подставился! Не первый раз уже, но вчера ух как…

Странно… но хотя я и уезжаю из посёлка (о чём пока никто, кроме меня и родителей, не знает), и скорее всего, навсегда, мне не всё равно, что будут думать обо мне сверстники, да и не только они… Хотя казалось бы!

Дошли… и уперлись в очередь, весело гомонящую, галдящую, предвкушающе переговаривающуюся, вкусно пахнущую вениками и солёной рыбой. Народ выходит, заходит, обсуждает всякое…

Я ж говорил — баня у нас не только и даже не столько про чистоту, сколько про ритуалы!

В посёлке две большие бани, от Карьера и Леспромохоза, а мы, соответственно, «Карьеристы». Есть баня поменьше, от порта, но она сейчас на ремонте, и считается дружественной нашей, карьерной.

Этакие клубы, или можно сказать — центры силы, со своими интересами и политикой.

Есть ещё пяток бань поменьше и несколько частных, у старожилов, и там, как я понимаю, тоже свои клубы, свои интересы и возможность как-то влиять на большую политику маленького посёлка. Звучит… нет, не странно, а несколько убого, как по мне.

Ничего не имею против бань и частных клубов, но эта ситуация, как по мне, обнажает тотальный дефицит советской системы и её убогость. Очаги культуры, так сказать…

Да в общем, с очагами у нас небогато. Очень, я бы сказал!

Есть собственно Дом Культуры, где имеется еле тлеющая самодеятельность, кино по вечерам и танцплощадка, она же — открытый ринг.

Фильмы в основном чёрно-белые, старые, постоянно рвущиеся во время сеанса. А если привозят новые, то почему-то преимущественно о сельских передовиках производства и стахановцах, которых у нас именуют всё больше «стакановцами». Такой вот незатейливый пролетарский юмор, туды его в качель!

Хороший фильм — событие, и очень… очень нечастое! Индийское кино — праздник, по накалу чувств и страстей немногим уступающий Первомаю или Великой Октябрьской Революции.

Магазин, центр светской жизни Посёлка… и этим всё сказано. Тоже, можно сказать, клуб, но с гендерным оттенком. Мужчина, отирающийся там слишком часто, рискует подвергнуться критике и остракизму от ассоциированных членов.

Ну и бани, где вершится политика, заключаются сделки и ведутся острые разговоры из серии «Ты меня уважаешь?», дискуссии о футболе, и, после очередного «писярика», когда стороны дойдут до нужного политического градуса — о международном положении.

Мать, убедившись, что мы под надёжным присмотром дяди Вити, взъерошила мне волосы и упорхнула направо, аж распираемая предвкушением бани, интересных разговоров и всего прочего, ведомого только ей.

Ну а мы, соответственно, налево, к дяде Вите и Ванькиному отцу. Сказав «Здрасть» мужикам, устроились рядышком, но чуть наособицу.

Место это не лишённое определённого шарма… если кому-то нравятся рыбьи кости, окурки и шелуха от семечек под ногами. Впрочем, чего это я…

Есть два длинных стола с лавками, навес над ними, с десяток «стоячих» столиков, и в целом, виднеется какая-то забота о народе. Ну а шелуху, рыбьи кости и окурки, по-видимому, по здешней неустроенности и замусоренности местные просто «не видят».

Оглядевшись, заметил позади бани, метрах в пятидесяти, бетонный туалет, разделённый на «М» и «Ж».

— Отойду, — сообщаю Ваньке, подталкиваемый чувством, знакомым каждому туристу, который уже понимает всю сомнительность местной достопримечательности, но нужно ж поставить «галочку» в графе «был»!

— Ты ж вроде из дома? — не понял он.

— А… контрольный попис, — отмахиваюсь я.

— Как-как? — переспросил он, начиная смеяться, — Контрольный попис? Надо запомнить!

— Не как, а пук, — внёс я в местную жизнь нотку попаданческого туалетного юмора.

Сопровождать меня Ванька не захотел, а я… Честно говоря, вдохнув всей грудью неповторимый запах хлорки поверх наслоений мочевого камня и неделями не соскрябываемых остатков фекалий, быстро пожалел о своём любопытстве. Но найдя-таки свободную кабинку, оказавшуюся, как назло, по соседству с тужащимся мужиком, выдавил из себя несколько капель. А застегнув ширинку и увидев не вполне презентабельное состояние рукомойника и непонятной субстанции (очевидно, расползшегося мыла), я решил, что раз на руки я не ссал, то они у меня достаточно чистые! Покидал я эту обитель культуры так спешно, как только мог…

… правда, здороваясь с подошедшими ребятами, я чувствовал некоторую неловкость… Впрочем, увидев, как один из них непринуждённо ковыряется в носу, а после, небрежно обтерев палец о штанину, с озабоченным видом начал выковыривать из зубов остатки завтрака или ужина, я несколько успокоился.

К вещам такого рода я не то чтобы привык… скорее привык не замечать. Почти привык!

Не сказать, что народ здесь вовсе уж невоспитанный, но в общем и в целом… да! В таких вещах многое зависит от родителей и от окружения, а если оно, окружение, соответствует родителям, то…

… это ещё не самое неприятное.

А мириться с такими вещами приходится. Ровесников, плюс-минус год, в посёлке мало. Карапузов детсадовского возраста хватает, но детей чуть постарше увозят к бабушкам, дедушкам, тётушкам… если есть куда и к кому.

— Слушай, а как ты Кольку? Ну это… — косноязычно поинтересовался чернявый Володька из класса на год младше, неопределённо показав что-то руками. Его интерес поддержали, а я, не сразу поняв, что парней интересуют «приёмчики», показал им пару нехитрых уловок, зашедших «на ура».

— Здоровски… — освободившись, пропыхтел Володька, и началась весёлая и бестолковая щенячья возня, в которой я с удовольствием принял участие.

— Батыры! — окликнул нас Ванькин отец, — Пошли! Очередь подходит!

— Ага… — рассеянно отозвался Ванька, — щас! Вот так, да? Точно! Ладно, парни, давайте!

Большой предбанник с неровным бетонным полом проскочили быстро, подпихивая друг друга в спины, и вот — собственно раздевалка, выложенная мелким битым кафелем. Довольно-таки душно, влажно, и в то же время несколько прохладно. Маленькие оконца под самым потолком раскрыты настежь, и с их помощью, через клубы табачного дыма, обеспечивается несколько сомнительная вентиляция.

Да, курят! Курят так, будто пытаются накуриться с запасом, и наверное, так оно и есть. О вреде пассивного курения здесь в принципе слышали, но в принципе всем плевать…

— Двигай, — подтолкнул меня дядя Витя в сторону места, освободившегося на широкой лавке.

— Ага… — поспешно умостив тут зад, поглядываю по сторонам и начинаю раздеваться. Вокруг толкотня, чужие голые жопы, мудя, волосатые спины и ноги разной степени кривизны.

— Да черти полосатые… — страдальчески взывают иногда из толпы страждущих, — быстрее давайте одевайтесь! На улице будете лясы точить!