Чужой

— Я сейчас вернусь! — крикнул он на бегу.

Но, прежде чем скрыться за углом, он обернулся к Гане и показал ей язык.

Спустя несколько минут он сидел на колоде для колки дров перед домом Вишенки.

— Вишенка, — задыхаясь от быстрого бега, повторял он,—Вишенка, теперь все зависит от тебя.

— От меня? — удивленно раскрыла Вишенка свои хоро­шенькие глазки. — Почему?

Она слушала его беспорядочный рассказ об Эдеке, Гане и их маме и растерянно думала: «Что же теперь будет?»

— У тебя ведь есть часы!

— Ну и что? — удивилась Вишенка, не понимая, какое отношение имеют ее часы к велосипеду. — У меня есть часы, ну и что?

— А они-то и будут залогом... Соображаешь? Дай мне их ненадолго!

Вишенка молчала.

— Ну? — торопил Юлек. — Ничего с ними не случится!

— Мариан мог бы и один поехать...

— Нельзя, мы должны вместе. Мариан будет ходить и спрашивать, а я буду стеречь велосипеды. И вообще, я пер­вый сказал, что поеду в Стрыков. Так что не бойся и дай.

— Вовсе я не боюсь, — поспешно ответила Вишенка и по­чувствовала, что говорит неправду.

Она боялась за свои часы! Она их ужасно любила, и ей их всего два месяца, как подарили! Если с велосипедом что-нибудь случится, мама Эдека, пожалуй, и не отдаст часов...

— Вовсе я не боюсь, — порывисто повторила она. — Но я правда думаю, что Мариан может поехать один. Он прекрас­но сам справится.

Юлек смотрел на нее, не веря собственным ушам.

— Так ты, значит, не дашь? — спросил он срывающимся голосом. — Значит, не дашь? А я-то думал...

И тут девочка вдруг поняла, что он рассчитывал на нее, как на настоящего друга, говорил с ней, как мужчина с муж­чиной. Ему и в голову не приходило, что Вишенка может подвести в такую минуту.

— На! — Она быстро отстегнула ремешок и протянула ча­сы. — Только смотри не потеряй, не таскай их, куда не надо.

— С ума сошла? — шутливо огрызнулся Юлек, момен­тально приходя в хорошее настроение. — Отсюда прямо к Эдеку, а потом — поехали!

Вишенка пошла домой, но у дверей остановилась. А мама? Вдруг она заметит, что часов нет, и спросит! Если начать объяснять, обязательно придется упомянуть о Зенеке. А мама наверняка заметит, можно не сомневаться, она ведь то и дело напоминает дочери, что надо аккуратно застегивать ре­мешок, или спрашивает, который час, и сверяет со своими...

В сенях на вешалке висит кофточка. Прекрасный выход из положения! Взять кофточку и перекинуть через левую руку...

— Ну, мама, я пойду, — говорит Вишенка, входя в ком­нату.— Сперва к Уле, а потом на реку.

– — Ты берешь с собой кофту? Вот и хорошо, — отвечает мама. — Сегодня опять прохладно.

— Ага... — невнятно произносит Вишенка и отворачи­вается.

Ведь она взяла кофту только для того, чтоб скрыть от­сутствие часов. Ей очень неловко. А надо сделать еще одно важное дело: раздобыть для Зенека какую-нибудь еду, не объясняя матери, кому она предназначается. Правда, на ост­рове еще есть картошка, но ведь этого мало. Вчера все было очень просто — погода была отличная, мама охотно разре­шила Вишенке прийти домой попозже и снабдила запасом провизии. А сегодня небо хмурится, того и гляди, пойдет дождь.

— Мам, дай мне парочку бутербродов с колбасой, — про­сит Вишенка, стараясь говорить как можно непринужденнее.

Как Вишенка и предвидела, мама протестует:

— Нет, девочка, приходи обедать вовремя, нельзя столько сидеть у воды.

— Конечно, приду, но после купанья знаешь как есть хо­чется!

Мать ласково улыбается и, слегка прихрамывая — она не­давно сломала ногу, — идет на кухню готовить дочке второй завтрак.

Наконец Вишенка, получив в придачу к бутербродам еще огурец и несколько конфет, выбегает на улицу. Когда дома скрывают ее от стоящей на крыльце матери, она облегченно вздыхает. Все обошлось благополучно, а все-таки было не­приятно…

***

Как и вчера, Зенек ждал их на берегу. Едва Вишенка и Уля вынырнули из тополиной кроны, он быстро спросил:

— Они поехали?

— Поехали! — крикнула Вишенка. — Но Юлек чуть-чуть не остался!

— Почему? — забеспокоился Зенек.

Вишенка, смеясь, рассказала о волнениях из-за залога.

— Хорошо еще, что Юлек вспомнил про мои часы, — за­кончила она. Теперь, рассказывая все это Зенеку, она была действительно рада, что мальчуган обратился за помощью именно к ней и что она ему не отказала.

Зенек внимательно посмотрел на нее:

— И тебе не страшно было отдавать?

— Вот еще! — искренне рассмеялась девочка.

Уле стало ужасно обидно, что у нее нет ничего ценного. Впрочем, если бы у нее и было что-нибудь, она поступила бы, конечно, так же, как Вишенка, но никто бы об этом не узнал. Она бы никому не стала рассказывать. И Уля в кото­рый раз позавидовала Вишенкиной бойкости.

— Как твоя нога? — спросила Вишенка.

— Лучше.

— Думаешь, подживает?

— Думаю, да.

Вишенка опять рассмеялась:

— Признайся, Зенек, наверно, у тебя за сочинения одни двойки, правда?

— Почему?

— По разговору видно. «Лучше — хуже», «да — нет», «пришел — ушел», «хочу — не хочу». Никакого разнообразия!

— Я болтать не люблю.

— Это заметно! Зенек не ответил.

Они перешли на поляну. Из-за кустов поднялся Дунай. Он принюхался издали, не пахнет ли съестным, и снова улегся на траву.

— Разведем костер, — решила Вишенка.

Стали собирать хворост. Зенек, припадая на ногу, тоже принял участие в работе, хотя Вишенка и повторяла, что это лишнее, и даже Уля осмелилась сказать тихонько, что ему лучше бы посидеть, подождать. Зенек буркнул, по обыкнове­нию: «Ничего со мной не случится», и притащил из чащи, куда никто до сих пор не заглядывал, две большие сосновые ветки, сорванные ветром. Когда Уля наполнила водой и поставила на кирпичи котелок, Зенек разжег огонь, Вишенка присела на корточки рядом с ним, Уля, как всегда, немного позади.

Некоторое время все трое молча смотрели на огонь. Черные ветви, охваченные язычками пламени, наливались краснотой, становились прозрачными и хрупкими, потом серели и рассы­пались в пепел. Порой, прежде чем окончательно рассыпаться, они неожиданно стреляли голубыми огоньками — и каждый раз это было маленькое чудо...

— Люблю смотреть на огонь, — расхрабрившись, заметила Уля.

— Я тоже, — подхватила Вишенка. Ей явно надоела эта тишина, она коварно посмотрела на Зенека и со смехом доба­вила: — Огонь такой загадочный! Совсем как Зенек.

— Я? — отозвался тот недовольно. — Что ты выдумы­ваешь!

— Ничего я не выдумываю. Мы до сих пор не знаем даже, где ты живешь.

Зенек подтянул к себе суковатую ветку и начал с треском ломать ее. Вишенка насмешливо уставилась на него, ожидая ответа.

— Вот видишь? — фыркнула она. — И сейчас не хочешь говорить.

— Я живу во Вроцлаве.

— Во Вроцлаве? — изумилась Вишенка. — Это же ужасно далеко!

— Далеко, — подтвердил он, бросая сучья в костер.

— И ты из самого Вроцлава ехал сюда автостопом?