Чужой

На поляне никого не было, но костер горел. Горел на обычном мосте — в обложенной кирпичами ямке. Над костром висел знакомый котелок, тот самый, который Мариан нашел когда-то на чердаке. Заброшенный шалаш покосился, ветки на скатах пожелтели и высохли.

Мариан подполз к Юлеку, и оба ждали, что будет даль­ше. Человек, который развел костер, должен был находиться где-то поблизости.

Между деревьями на другой стороне поляны мелькнуло светлое пятно, хрустнула ветка. Мальчики припали к земле, Юлек, однако, вытянул шею, чтобы увидеть поскорее...

— Ой! .. — вдруг заорал он и пулей выскочил из кустов.

Около шалаша стоял Зенек. Он, видимо, только что выку­пался, на нем были одни трусики, через голое плечо переки­нута выстиранная рубашка. На шее и чисто вымытом лице еще блестели капли воды.

— Привет, — сказал он, увидев Юлека и Мариана. — Вы так тихо подкрались, я ничего не слышал. Как кошки.

— А мы-то думали, это кто-нибудь чужой! — выкрикнул Юлек. Он смотрел на Зенека, словно на выходца с того света, и все не мог поверить, что видит его перед собой.

— Что, не ждали меня?

— Не ждали, — серьезно ответил Мариан.

— А может, мне нельзя здесь жить? — усмехнулся Зенек.

— Вот глупый! — Юлек прямо задыхался от прилива чувств. — Молодец, что пришел!

Зенек повесил на куст мокрую рубашку и подбросил сучь­ев в костер. Мальчики заметили какую-то перемену в его по­ведении — он был возбужден, как будто ему предстояло что-то приятное. А между тем его появление на острове означало, что он по-прежнему один и без пристанища. Однако, зная его характер, они не стали ни о чем спрашивать.

— Я здесь ненадолго, — неожиданно сказал Зенек. — Ночи две-три пробуду, и все.

— Почему ночи?

— Днем я работаю на сборке.

— Где?

— Тут у одного.

— А потом? — не удержался Юлек.

— Потом видно будет. Глаза у Юлека загорелись.

— Зенек! Ночуй у нас! Бабушка согласится, а если не со­гласится, я скажу дедушке. Он такой добрый, ты даже не представляешь! Он уговорит бабушку! Чего тебе здесь сидеть? Шалаш совсем развалился, и вообще... Мы положим матрацы на пол и уляжемся поперек! Мы все поместимся!

— Кончай трепаться! — сказал Зенек.

— Вот осел упрямый! Теперь-то тебе можно быть с на­ми, теперь-то можно, — рассердился Юлек, но тут же вспо­мнил, как принял Зенек известие о том, что Уля вернула за него деньги, и посмотрел на него с испугом.

Нет, как будто не обиделся, хотя лицо его помрачнело, а губы сложились в легкую гримасу.

— Можно ли, нет ли, а мне надо держаться в сторонке,— буркнул он. — Чем меньше про меня будут болтать, тем лучше.

— Почему? — спросил Мариан.

— Так ведь я несовершеннолетний, — неохотно объяснил Зенек. — И милиция имеет право меня задержать.

— За что? — крикнул Юлек. Зенек улыбнулся его неопытности:

— А за то, что одному шляться не разрешается. Только с позволения папы и мамы.

— А еда у тебя есть? — спросил Юлек. — Тут вроде остава­лась картошка...

— Не нужно, я на хозяйских харчах.

— Завтра принесем ему одеяло, — тихонько сказал Мари­ан Юлеку.

* * *

Наутро Юлек принес для Зенека одеяло и решил еще на­брать хворосту и починить шалаш. Мариан, которому при­шлось остаться дома, чтобы помочь бабушке, предложил наняться починкой шалаша после обеда, но Юлек заявил, что после обеда само собой, а пока он начнет один.

Он как раз выбирал в орешнике подходящие для шалаша ветки, когда до ушей его неожиданно донеслись голоса. Маль­чик замер. Один голос был низкий, густой, почти мужской, второй потоньше и послабее.

Юлеку показалось, что когда-то он эти голоса уже слы­шал. Впрочем, они доносились издалека, из-за реки; видимо, люди шли вдоль берега. Остановятся они у поваленного то­поля или нет? Скорее всего остановятся — Юлек сам, когда впервые увидел огромные вывороченные из земли корни и толстый комель, лежащий метрах в полутора над землей, вскарабкался на него не задумываясь и остановился только у самой верхушки, там, где тонкие ветки стали угрожающе прогибаться над темной, быстро бежавшей внизу водой. Точно так же, должно быть, поступят и те, что идут сейчас по берегу. Одна надежда на то, что мостик, ведущий на остров, плотно укрыт в пышной кроне, по-прежнему живой и свежей.

Некоторое время голоса не приближались и не удаля­лись — видимо, незваные гости стояли на месте. Потом стало тихо... и вдруг голоса зазвучали совсем рядом. Люди при­шли на остров...

Юлек — он уже сидел в кустах — затаил дыхание. Сквозь листья ему был виден краешек поляны и вход в шалаш. Они нашли тропинку! Юлек слышит их шаги и шорох ветвей.

— Видал? — насмешливо спрашивает низкий голос. Сердце Юлека подпрыгивает к горлу: да ведь это Виктор!

А второй — Владек! Смертельные враги Зенека! Вот они уже на поляне. Юлек видит две пары ног, приближающиеся к ша­лашу.

— Вот так хибара! — смеется Виктор, заглянув внутрь. — Ловко он устроился, а?

— А ты почем знаешь, что это он? — сонно спрашивает Владек.

— Конечно, он!

— Доказательств-то нет…

— Ты что, совсем дурак? Когда мы вчера за ним шли, он как раз у этого тополя словно сквозь землю провалился. Да и потом, кто еще, кроме него, стал бы тут околачиваться?

— Ну... — с сомнением пробурчал Владек.

— Будь уверен, это он здесь ночует. Днем обделает дель­це-другое, и назад.

— Ах ты свинья! — прошептал Юлек.

— А эти щенки ему, наверное, помогают... — громко рас­суждал Виктор.

— Какие щенки?

— Ну, внуки старого Петшика, который на фабрике ра­ботает.

— Ах ты свинья, гадкая свинья! — снова прошептал Юлек. Руки и ноги у него онемели. Долго еще они будут тут тор­чать, молоть языком?

Владек потянулся и громко зевнул. Потом спросил довольно равно­душно:

— Ты что, правда ду­маешь, что он ворует?

— Ясное дело, по­этому и прячется. Ну, да скоро кончится его при­вольное житье,—засмеял­ся Виктор.— Мне бы толь­ко увидеть Ковальского. Я ему все расскажу.

— Какого Коваль­ского?

— Ты что, с печки сва­лился?— разозлился Вик­тор. — Ковальский — милиционер из Лентова. За­глянет сюда как-нибудь с утра пораньше или вече­ром, и готово дело.

— Охота ему была!

— А почему бы и нет? И вообще, они свое дело знают, можешь не беспо­коиться! Дадут знать по всем окрестным участкам, мол, шатается тут подо­зрительный тип, и засту­кают голубчика. Вот уви­дишь.