Цикады

«Как и у меня», — так и не продолжил он. В коридоре Билан торчал у стенда, изучая плакат «СУИЦИД? НИКОГДА». Кивнул.

— Чего такой довольный?

— Мозги пролечил, — Антон усмехнулся.

Он знал, как использует ее контакт.

Они вышли на улицу, где уже стоял Другой. Тут же подошел мальчишка лет десяти — кудрявый, белобрысый, отдаленно напоминавший Билана.

— Ну проводи меня, проводи меня, проводи! — ныл он.

— Идти десять минут. Давай сам, — отмахнулся Билан.

— А я все маме расскажу. Ты должен меня провожать!

— Отстань. Будь мужиком, Буба!

Антон вздрогнул и покосился на мальчишку. Наклонился к нему и сказал:

— А хочешь, на машине прокатимся?

— На какой?

— На крутой. Вот этой, — кивнул Антон на подъезжающего отца.

Переднее стекло опустилось, отец помахал рукой:

— Ну что, банда? Едем?

Антон кивнул Билану:

— Подвезем его.

— Там места нет, — Билан замотал головой и оттолкнул брата, который уже вцепился в ручку двери.

— Если вперед сядешь, будет. Это ты большой, а я маленький, — заныл Буба.

— Тоже мне маленький! Поговори еще, — Билан пихнул брата в бок локтем.

Буба пролез на заднее сиденье в центр и болтал до самого дома. Антон заметил, какие взгляды бросал отец в зеркало, и вспомнил: точно, это ведь случилось как раз лет десять назад.

У него мог быть кто-то — брат, сестра, может, даже двойня. Кто-то, кого мать не стала рожать. Кто-то, кого она якобы выкинула, а на самом деле сделала аборт. Об этом ком-то она и выкрикнула отцу во время их очередного скандала, когда она нашла свидетельство очередной измены. Так ему и сказала: лучше сдохну, а рожать от тебя не буду. Антон, который в это время прятался в шкафу, услышал: лучше б сдохла, чем уже родила от тебя.

Тогда они и развелись — в первый раз. Был второй брак и второй развод, и Антон только и мог надеяться, что они продержатся в этом разводе достаточно долго, чтобы он успел сбежать от них так далеко, как сможет.

— А вы куда? — спросил Буба, когда они притормозили у подъезда.

— В тир, — ответил отец.

— А мне можно с вами?

— Обойдешься, — буркнул Билан, открыл дверь и чуть ли не выволок брата наружу.

Буба поплелся к подъезду. Антону стало его жаль.

— Прикольно, когда есть брат.

— Ничего прикольного. Одна возня. Что с этим, что с мелкой. Лучше б я один был. Всегда хотел быть один.

Они подъехали к стрелковому клубу с табличкой «Минотавр» — отцовскому любимому, тому, куда он не раз водил Антона. Отец вытащил из багажника сумку и протянул руку парню на входе:

— А я к вам сегодня с компанией.

— А молодые люди совершеннолетние? Без письменного согласия родителей до восемнадцати нельзя…

— Так это племянники мои.

— Все?

— Все, — отец улыбнулся и вытащил бумажник. Убрал руку Другого, который потянулся за картой. — Еще успеешь. С бабами свяжешься, там только отстегивай.

На стене висел кодекс стрелка с перечислением правил:

1. Я БУДУ ВСЕГДА ОБРАЩАТЬСЯ С ОРУЖИЕМ КАК С ЗАРЯЖЕННЫМ.

2. Я НИКОГДА НЕ НАПРАВЛЮ ОРУЖИЕ ТУДА, КУДА Я НЕ ХОЧУ СТРЕЛЯТЬ.

3. ПЕРЕД ТЕМ КАК ВЫСТРЕЛИТЬ, Я ВСЕГДА ПРОВЕРЮ, ЧТО ПЕРЕД МИШЕНЬЮ И ЗА НЕЙ.

4. Я НИКОГДА НЕ КОСНУСЬ ПАЛЬЦЕМ СПУСКОВОГО КРЮЧКА, ПОКА СТВОЛ НЕ БУДЕТ НАПРАВЛЕН НА МИШЕНЬ.

Другой кряхтел, возясь с винтовкой. Отец объяснял устройство:

— Рукой туда-сюда не ходи. Надо зафиксировать, понял?

Он подошел ближе:

— Можно?

— А дышишь-то чего так тяжело? Выравнивайся давай, — бросил отец Билану, который все не мог приноровиться к винтовке. Покрылся испариной, руки подрагивали, и поэтому соскальзывали пальцы.

— Я просто без очков ничего не вижу, — пробормотал Билан, а Антон сразу вспомнил Елену и подумал: может, прислать, как он, Антон, стреляет, и попросить поговорить об этом. Наверняка же ответит. Или хотя бы впечатлится.

— В меня-то не пихай, а! — выругался Другой

— Да я не вижу! — Билан разволновался. — Давай вместе? Антон, счет.

Он взмахнул рукой:

— Раз… два… три!

Они выстрелили одновременно — оба промазали.

Билан рассмеялся:

— Зато вместе, да?

— Антон, покажи класс, — сказал отец.

Антон, покажи класс, покажи, как умеешь плавать, как умеешь бить, как умеешь стрелять, как умеешь трахаться, как умеешь быть мужиком.

Он неохотно подошел и взял винтовку. Отец не отводил взгляд:

— Давай.

Антон выстрелил — близко, но не в центр, специально. Лицо отца дернулось, и Антон почувствовал удовлетворение.

— Еще раз, — сказал отец, глядя ему в глаза.

От этого взгляда у него снова все зазудело. Он покорился и расстрелял мишень.

— То-то. Умеешь, когда захочешь. Все ты умеешь, — сказал отец со злой гордостью.

— Попал, я попал, попал! — закричал Билан с другого конца. В этом детском восторге он походил на брата, которому вдруг предложили покататься со взрослыми ребятами.

Антон отложил винтовку и вытер потную руку о рубашку, оставив на ней грязный след.

1 день после

— У него разряд по стрельбе. — Это Толбоев направил уже отцу, который все это время сидел в углу кабинета с телефоном.

— И что? У меня тоже.

— Зачем это мальчишке?

— Чтобы мог за себя постоять?

— И как, Антон, — он снова обратился к парню, — постоял?

34 дня до

Отец упаковал винтовку и пистолет в сумку и позвал парней наружу:

— Какой план дальше?

Билан с Другим пожали плечами.

— Тогда погнали к нам. Поужинаете. С меня потом такси домой, конечно же.

По дороге отец рассказывал байки, которые Антон слышал десятки раз, а Билан с Другим хихикали и восторгались. Он всегда так — завоевывал людей, даже нет, отвоевывал их у Антона. Стоило кому-то появиться, как он должен был полюбить отца — или исчезнуть, желательно с лица земли. И не любовь ему была нужна, а только обожание, поклонение, восхищение.

Алина бы на это не купилась. И Елена тоже, подумал он. Открыл мессенджер и пролистал ее фотографии. На одной из них она была в коротком топе с открытым животом — смело для училки. Хотя она и не училка. Она непонятно кто.