Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
Рехавам дождался, пока от автостанции отъедет старенький рейсовый «Меркавим», и перешёл дорогу, спускаясь к занятной парочке.
– …Да, мы не подписали договорённость о выводе войск с Синая, – горячился Перес, – но это не решение, а отсрочка решения! Мы окружены! Египет, Иордания… Ладно, с королём Хуссейном мы готовим тайную встречу, а сирийцы? А эти чёртовы палестинцы? Если русские действительно откажут арабам в поддержке, тогда – да, мы выдержим любой напор. А если нет?
– Брежнев в Хельсинки чётко сказал, что не станет вмешиваться в наши дела с арабами, – спокойно проговорил Хофи. – А Громыко в ООН?
– Но не Синай!
Директор Моссада пожал плечами.
– Всему своё время, – сказал он по-прежнему спокойно и вздохнул: – Дорогой Шимон, год назад я просто не поверил бы, что Советский Союз начнёт искать точки соприкосновения с «проклятыми сионистами». Но ведь ищет!
– Согласен! – с жаром воскликнул Перес. – Просто… О мой бог! Да я просто в растерянности! С этим вашим «Михой»…
– Шалом! Всё спорите? – Приблизившись, Рехавам пожал обоим руки и добродушно попенял министру обороны: [141] – Вам мало было доказательств, дабы укрепить свою веру?
141
Шимон Перес занимал пост министра обороны Израиля в описываемое время.
– На моём посту, – криво усмехнулся Шимон Перес, – поневоле станешь безбожником…
– Ладно! – фыркнул насмешливо Алон. – Вот вам ещё одно свидетельство: «Гломар Челленджер» пробурил скважину на месторождении «Тамар», указанном «Михой». Там глубина моря более полутора километров, а дно бурить надо ещё километров на пять. Скважина ушла всего на семьсот метров, но геологи пляшут от радости – газа в том месте полно! Сотни и сотни миллиардов кубометров!
Министр обороны, не находя слов для выражения, потряс туфлями и залучился как именинник.
– Свой газ… – покачал головой потрясённый Хофи. – Наш собственный газ!
– Да, Ицхак, – прочувствованно сказал Рехавам. – Будем строить стационарную морскую платформу, тянуть подводный газопровод до терминала в Ашдоде… Но не это главное. Мессия на нашей стороне – значит, выстоим! И Синай не сдадим!
Трое мужчин переглянулись, словно заговорщики.
– А Бегин? – негромко поинтересовался Перес. – Арафат?
– Справимся, – проговорил директор Моссада с наигранной ленцой. – Время ещё есть.
Надменные пики гор Сангре-де-Кристо, голые и холодные, едва просматривались из долины, зато с обоих краёв спадали лесистые откосы, заросшие тополями и осинами. Наступило то краткое время перед зимними холодами, которое в Америке зовут индейским летом, – деревья вызолотились от нижних ветвей до макушек. Склоны красиво смотрелись, отливая ярой желтизной на фоне пронзительно синего неба, а выше, гранича с лугами и каменными осыпями, вились тёмно-зелёной синусоидой заросли пихты и тсуги.
Вакарчук поправил «стетсон» и осторожно, словно стесняясь, вжал пятки, понукая коня. Воронок послушно зашагал по тропе, пофыркивая, будто насмехаясь над всадником, таким
несмелым, неуверенным в себе. Нет чтобы шенкелей дать! А он чуть ли не на «вы» с лошадью…Степан хмыкнул, вспоминая свои первые выездки на ранчо. Подвели ему самую смирную кобылу, пегую Сюзи. Загорелый ковбой, будто сошедший с рекламы «Мальборо», помог взобраться в седло и сделать круг по вытоптанной траве корраля. Позорище…
Он и трясся, и валился, и… Максим откровенно хихикал: «Кавалерист! Кентавр!» А сам-то!
Стивен Вакар покосился на Вальцева, оседлавшего гнедого иноходца. Везёт же человеку! Никакой тряски – не скачешь, а плывёшь…
Максим неумело направил своего гнедка, и конь всхрапнул: ну и ездок у меня!
– Тебе бы ещё пару «кольтов»! – хохотнул Вакарчук. – Юл Бринер отдыхает!
– Смейся, смейся… – проворчал Вальцев. Медленно выпустив поводья, он потянулся к широкополой чёрной шляпе – и судорожно вцепился в седло: гнедок дёрнулся, учуяв чужих.
– Там индеец! – шёпотом сказал Степан.
Краснокожий восседал на полудиком бронке, сером в белых яблоках, застыв, как конное изваяние. На фоне светло-зелёных зарослей меските индеец смотрелся великолепно, как на афише вестерна.
– Надеюсь, наши скальпы не украсят его вигвам, – натужно пошутил Вакарчук.
– Стоп! – озадачился Вальцев. – Это же тот индеец-цэрэушник, из спецгруппы! М-м… Чарли Гоуст Бир! Как его… – он сморщился, переводя на русский. – Призрак Медведя!
Чарли неторопливо подъехал к перебежчикам, сидя в седле как влитой. Меднолицый и бесстрастный, Призрак Медведя скользнул равнодушным взглядом по Степану и обратился к «Михе»:
– Ты тот русский, что видит тайное. Когда схватят Леонарда Пелтиера?
– В будущем году, – с готовностью ответил Вальцев, радуясь, что настоящий предиктор сообщил подробности о беспределе в Пайн-Ридж. – Его выдадут канадцы.
Индеец вскинул голову.
– Я был на ранчо Скачущего Быка и предупредил Пелтиера. Он ушёл в Сосновые горы, а потом скрылся в резервации Роузбад. Если Леонард перейдёт не канадскую, а мексиканскую границу, то спасётся?
– Не знаю, – честно признался Максим. – Ты вмешался в его судьбу – и изменил будущее.
– В Мексике ему лучше не задерживаться, – вмешался Вакарчук, – пусть сразу переправляется на Кубу.
Призрак Медведя по-прежнему глядел на одного Вальцева, и тот согласился:
– Пожалуй, это выигрышный вариант.
Тронув с места коня, Чарли вдруг остановился, будто вспомнив о чём-то важном.
– В ваши сёдла встроены маячки, – сказал он. – Вас не подслушивают, но и не упускают из виду.
– Спасибо, краснокожий брат… – растерялся Максим.
Индеец повернул коня и вскоре пропал за деревьями.
– Вот тебе и весь сказ… – пробормотал Степан.
Воронок с гнедком не спеша спустились пологим склоном и повернули к Ленточному каньону – животинам не требовалась указующая рука, они и сами помнили дорогу к конюшне, где вдоволь кукурузы и вкусная вода.
Узкое ущелье дышало сыростью, его слоистые стены задирались высоко, смыкая небо в узкую синюю полоску. Лишь в одном месте каньон расширялся в подобие амфитеатра. Там, на лугу, паслось небольшое стадо лонгхорнов – бычков и коровёнок с огромными рогами. Куда там русским бурёнкам!