Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
Славин мягко выжал педаль, и «дублерка», въехавшая в туннель под железнодорожной насыпью, сбросила скорость.
– Есть! – взволнованно воскликнула Марина. – Третья оставила условный знак! Помните, Борис Семенович? В той тетрадке, у Лукича?
– Пятиугольная звезда, нарисованная мелом? – быстро протараторил Славин. – Я ее тоже заметил!
– Не хреново девки пляшут, по четыре сразу в ряд… – затянул Иванов, надевая очки, и ухмыльнулся: – Вовремя я прилетел!
Иван Третий лучше всего подходил под описание Лукича – щуплому с виду, но жилистому, ему потребовался минимум грима да седой паричок, чтобы выдать
Звезда под мостом призывала к рандеву. Вот Иван и отправился на встречу, сутулясь да расслабленно шаркая. И гадая, что за женщина назначила свидание «втемную» – молодая или не очень? Хорошенькая или страшненькая? Разумеется, агентесса в любом случае – враг, но все-таки приятнее ловить шпионок-красоток, а не уродин…
Пройдя мимо стадиона к реке, спецназовец выбрался к Старой Веже – восьмигранной, зауженной кверху кирпичной башне. Скорей всего, пожарной каланче прошлого века, когда ни стадиона не существовало, ни моста через Южный Буг, а местные барышни воздыхали, мечтая поблистать на петербургских балах.
У самой башни Иван остановился, бездумно следя за течением. Полноводная река вскрылась на днях, прорыхлевший лед сошел, глыбясь у бетонных быков и даже забираясь на берег, а теперь течение несло лишь обломки ноздреватых льдинок да муть, отстоявшуюся за зиму.
Припадая на палочку, спецназовец обошел Старую Вежу и вытащил книгу в белой обложке – вещественный пароль. Подняв толстую трость, будто отирая подбородок обратной стороной ладони, он вдавил незаметную кнопочку на рукоятке и негромко пробормотал:
– На месте. Конец связи.
Докладывая, он смотрел за реку, на острую крышу лодочной станции – по губам не прочтешь, да и направленный микрофон не возьмет. Полная секретность.
Минут через пять Иван Третий настолько вжился в роль, что начал брюзжать:
– Ну и где она ходит? Шестой час уже! Мне что тут, до утра торчать?
Минут через пятнадцать рукоятка завибрировала.
– Пятый на связи. Прием.
– Пятый, отбой, – сказала рация голосом Иванова. – Третья ушла, бросив машину под мостом. То ли почуяла нас, то ли мы что-то упустили.
– Вас понял, – вздохнул Иван Третий. Так он и не свиделся с Третьей… Почти что тезка.
Артистично кряхтя, спецназовец поплелся обратно, проклиная стариковские ужимки. Тут идти-то, минут пять от силы! А ему шкандыбать да шкандыбать…
«Старость не радость, – подумал Иван уныло. – Это точно!»
Ершов усмехнулся, вспомнив, как он переживал в Джибути, глядя на лоснящиеся зеленые бока «Т-55» и «Т-64» – они резко выделялись в здешней полупустыне. Гусеничные мишени.
Ничего… Трех дней хватило, чтобы танки занесло красной пылью. Приспособились!
Огаден выглядел чуть веселее Сомали – засушливое плато, вздыбленное голыми холмами или покрытое зарослями кустарника в два человеческих роста вышиной. Правда, сейчас темно, как под одеялом, и так же жарко. Ни глубоких долин не видать, ни горных кряжей – всё затянула ночная чернота.
Самое время передохнуть, посидеть у костра… Дневной зной спадает, а главное, не жарит с небес безжалостное солнце. Загар – это самое начало, потом всё лицо в язвах…
«Солнце, воздух и вода – наши лучшие друзья!» Только не здесь. В горах вода закипала при восьмидесяти и пить ее чревато – того и смотри, подхватишь амебную дизентерию. Дристать будешь, пока не усохнешь…
Григорий обошел
стороной остывающий танк – в полдень на броне можно яичницу жарить – и остановился на сыпучем бережку безводной речки. Скоро начнется сезон дождей, и русло переполнится мутной влагой. И понесется гремучий поток, ворочая камни, разливаясь, затягивая простор маревом испарений… Дороги размякнут, и даже танки увязнут в месиве. Ну, до осадков еще дожить надо.Капитан подставил саднившее лицо ветерку, задувшему с востока. Туда, в сторону утренней зари, сходятся иссохшие горы и безрадостные равнины, вытягиваясь Африканским Рогом, а у его острия разлегся остров Сокотра, заросший алоэ.
Не теми крошечными кустиками с мягкими колючками, что наливаются целебным соком на подоконнике у тети Даши, довольствуясь цветочными горшками, а великанскими кустищами, выше любого баскетболиста. БДК «50 лет шефства ВЛКСМ» сейчас на Сокотре – морская пехота обустраивается на новом месте…
Ершов улыбнулся причудливой траектории мысли.
Навести порядок в Могадишо оказалось куда легче, чем в Бербере или Хургейсе. Наверное, разгадка пришла с просторов Индийского океана. Сомалийских солдат, верных режиму Сиада Барре, пугали, как и всех, авианалеты или танковые атаки, но они просто трепетали, глядючи на советские крейсера.
А уж когда к берегу подошел БДК, открывая носовые раздвижные ворота, и по десантной аппарели скатились бэтээры с лихими морпехами, их проняло до самых сфинктеров.
В тот же день шейх Моктар Мохамед Хусейн триумфально въехал в Могадишо на броне кубинского «Т-55». Он катался по городу, поднимал дух, звал к единству – совершал ритуальные камлания, положенные любому президенту-марионетке.
А на Смоленской и Старой площадях в Москве повеселели и подуспокоились: ситуация под контролем. Конечно, всегда может найтись кукловод побогаче – возьмет да и перекупит их сомалийского Буратинку. Ну а героический советский военно-морской флот на что? Базы в Могадишо, Бербере, Кисмайо и Дафете – сила это или не сила? Силища! А героическая советская авиация? Между прочим, взлетно-посадочная полоса 05/23 в Бербере – самая длинная в Африке! [202] Экипажи «Ту-95РЦ» [203] чувствуют себя там очень даже хорошо.
202
4140 метров.
203
Самолет дальней разведки и целеуказания.
Ну а в крайнем случае одну ученую обезьянку всегда можно заменить другой, более покладистой. Моктара скоропостижно уволить, а вакансию заполнить… Да хотя бы тем же Самантаром, который Мохамед Али. Командовал человек армией, смекнул, что Афвейне [204] скоро заткнут – и призвал солдат не стрелять в народ. Сам сообразил или ему подсказали, не важно. Главное, что ерзает сейчас в мягком кресле вице-президента. Надо будет – подсадят чуть повыше. И кубинские товарищи на подхвате, верные интернациональному долгу…
204
Афвейне (сомал.) – «Большой рот». Прозвище Сиада Барре, данное за болтливость и жадность.